Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая. - Геннадий Борисович Марченко

Невольно поймал себя на мысли, что Д’Артаньян рифмуется с Харатьян – исполнителем главной роли в фильме «Розыгрыш», который мы собирались смотреть.

— Привет!

Её зелёные глаза сияют в свете небольших прожекторов, установленных под карнизом портика перед входном в кинотеатр.

— Привет! — Я немного наклоняюсь и чисто символически касаюсь губами её зарумянившейся на лёгком морозце щеки. — Ещё успеем в буфет заглянуть.

— Давай лимонад возьмём, — предлагает она, когда мы минуем билетёршу на входе и двигаемся в сторону гардероба. — А то дома жареной картошки поела, теперь пить хочется.

Лимонад здесь стоил, конечно, подороже, чем в магазине, но несущественно. За пару бутылок прохладного «Байкала», который впервые мне попался на глаза в этой истории, отдал 80 копеек[1]. Пустые бутылки можно было сдать обратно в буфет, получив за каждую по 20 копеек, однако я мелочиться не стал, и бутылки остались стоять на столике – пусть буфетчица на них наварится.

— На афише пишут, что фильм про школьников, — сказала Таня, когда мы заняли свои места.

— Ага, про отношения между школьниками и учителями, сдобренные современной эстрадной музыкой, поскольку главный герой играет и поёт в школьном ВИА. Только звучит всё это в исполнении ансамбля «Добры молодцы».

— Откуда ты знаешь?

— В «Советском экране» вроде бы читал, — озвучиваю я наиболее, как мне кажется, правдоподобную версию.

— А мне из современных нравятся «Весёлые ребята».

— Ты же учитель английского! — подначил я её. — А как же «битлы», «роллинги», Фрэнк Синатра, в конце концов?

— Так у меня пластинок их нет, и магнитофона нет, чтобы плёнки слушать. У Ленки Сидоровой иногда в гостях слушаю.

— Сидорова? Вы же с ней в школе терпеть друг друга не могли!

— А потом в институт вместе поступили, как-то за 5 лет и сдружились… Ой, свет гаснет.

Фильм закончился в половине девятого. Пока шли к гардеробу, Таня была задумчивой, я не удержался, спросил:

— Как тебе картина?

— Заставила задуматься, — вздохнула спутница, доставая из сумочки номерок. — Представила себя на месте этой несчастной учительницы… А ведь что-то такое и в реальности может произойти.

— А может и не произойти. Не засоряй мозг проблемами, которых не существует. Пока, во всяком случае. Пошли лучше в «Снежок» сходим, он вроде до 10 часов работает, а потом я тебя до дома провожу.

Кафе «Снежок» славилось прежде всего своим мороженым, подаваемым в креманках, стенки которых мгновенно покрывались паутинкой инея. И хотя на дворе стояла зима, мы с заказали себе по две креманки разного мороженого, а к нему ещё и по большой чашке кофе.

К подъезду дома Татьяны мы подошли уже в одиннадцатом часу.

— Спасибо тебе за этот вечер, — сказала, глядя на меня снизу вверх. Меня так давно не приглашали на свидание… Вернее, приглашали пару раз, уже после развода, но мне идти с ними совсем не хотелось. А вот с тобой пошла с радостью, и не пожалела.

— Я тоже не пожалел…Слушай, я тут между делом новые методики целебного массажа изучаю, давай испробую на твоей маме?

— Как это? — захлопала она длинными, густыми ресницами.

— Сделаю ей массаж ног по старинной китайской методике – в одном переведённом с английского журнале прочитал. Своей маме, например, помог таким образом от артрита избавиться, а тётку вылечил межпозвоночную грыжу. Может и с венами получится.

— Ничего себе! Сень, я даже и не знаю… Это у мамы нужно спрашивать. Вдруг она не захочет?

— Ну и спроси. Скажи, что хуже не будет, напротив, высок шанс помочь твоей маме. Как её, кстати, по имени-отчеству? А то приду – и не знаю, как обращаться…

— Клавдия Петровна.

— Запомню. В общем, приду завтра часов в 10 утра, нормально?

Она пожала плечами:

— Как-то всё неожиданно… Знаешь что, ты постой здесь, а я сейчас поднимусь и сразу у мамы спрошу. Потом форточку открою и крикну, приходить тебе завтра или нет. А то что наобум идти, правда? А это от меня

Она чмокнула меня в краешек губ и, прежде чем я успел что-нибудь сказать, уже скрылась за подъездной дверью. Не появлялась она минут семь, хотя всё это время я видел в окне мелькавшую тень. Видно, пришлось долго уговаривать маму.

Наконец форточка открылась, и в прямоугольном проёме показалось лицо Татьяны.

— Уговорила, приходи завтра к 10 утра.

Я пришёл чуть заранее. За 15 минут до назначенного срока. С коробкой торта «Сказка» в руке, но без цветов. Не до букетов сейчас, а вот торт имеет вполне практическое значение. Потоптался у подъезда, а без пяти минут постучал в дверь 7-й квартиры.

— Привет, проходи.

Она посторонилась, пропуская меня. На этот раз обошлись без чмоканья в щёку, ну да оно и понятно, ситуация тому не сильно способствовала. Я протянул ей торт:

— Держи, чайку попьёте.

После чего шагнул в комнату.

— Здравствуйте, Клавдия Петровна! — поприветствовал я полноватую женщину, сидевшую на кровати, свесив вниз отёкшие, с синюшнего оттенка кожей ноги.

— Здравствуй, Сеня! — улыбнулась она мне. — Столько лет тебя не видела, а кажется, будто совсем не изменился.

Честно говоря, я и не помнил, чтобы мы с мамой Тани где-то пересекались, хотя наверняка такое случалось, но всё равно приличия ради кивнул:

— Мужчины не так резко меняются, как женщины. Вон Таня в школе была просто симпатичной девчонкой, а сейчас красавица писаная.

— Ещё скажи, что гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя, — рассмеялась бывшая одноклассница.

— Кто сказал – гадкий? — притворно возмутился я. — Я такого не говорил.

— Может, чайку? — спросила Клавдия Петровна, явно намереваясь встать.

— Можно, но потом. Давайте-ка я сначала займусь вашими ногами. Вы чулки специальные носите?

— Ношу, вот только перед твоим приходом сняла.

— Я так понимаю, пользы от них никакой… Таня, можешь пока побыть… ну, скажем, на кухне?

— Конечно, — пожала она плечами, но в её взгляде всё же проскользнула обида. — Это будет долго?

— Не думаю… Хотя две ноги… Максимум полчаса.

— И что, варикоз совсем пропадёт?

В голосе Клавдии Петровны слышалась надежда. Я улыбнулся:

— Как минимум наступит заметное улучшение… Я