Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая. - Геннадий Борисович Марченко
Мы сидели, говорили и говорили, я то и дело рассказывал анекдоты, над которыми она заразительно хохотала, брали ещё кофе с бутербродами, и мне было так хорошо и уютно в этом простеньком, без изысков кафе, рядом с бывшей одноклассницей, что я, как мне сейчас казалось, готов был сидеть вот так вечно.
Но всему приходит конец. Вот и Таня, спросив меня, сколько времени, начала собираться.
— Мне же ещё домашку проверять за моими охламонами. А по пути нужно в магазин заскочить. Мама просила хлеба взять и молока.
Я вспомнил, что Таня росла без отца, как и я бо́льшую часть жизни, а мама у неё постоянно чем-то болела, она не любила об этом говорить.
— А как самочувствие твоей мамы? — спросил я.
— Да лучше и не спрашивай, — расстроенно махнула она рукой. — С постели практически не встаёт.
— Мне как врачу просто интересен диагноз…
— Тромбоз вен нижних конечностей, ноги постоянно опухшие, передвигается по стеночке. Компрессионные чулки не помогают, аспирин тоже. Осенью третью группу инвалидности дали. Мне так жалко маму, ей же ещё и пятидесяти нет.
М-да, об этой стороне её жизни я не знал, оказывается, практически ничего. Таня никогда не делилась личными проблемами. В школьные годы я не обращал внимания, что одевалась она всегда очень скромно. Видно, в семье денег было не густо. Да и сейчас Таня не сказать, что была одета богато. Как говорится, скромненько, но со вкусом.
— Давай я тебя до подъезда провожу, — предложил я. — Заодно помогу сумку с покупками нести.
Она несколько секунд колебалась, потом улыбнулась, махнув рукой:
— А ладно, давай.
Помимо молока с хлебом бывшая одноклассница накупила макарон, полтора кило замороженного минтая и кассету на три десятка яиц, так что моя помощь пришлась кстати. Яйца она несла, я – всё остальное. У подъезда попрощались.
— Я в Пензе до конца недели, может, как-нибудь вечерком ещё пересечёмся? В кино сходим, в кафе посидим...
— В субботу в «Родине» новый фильм показывают, «Розыгрыш» называется. Может, на него и сходим? — предложила она.
— Не вопрос. Тогда билеты на вечерний сеанс за мной.
Не успел перешагнуть порог, как мама поинтересовалась, чего у меня такой мечтательный вид? Я ничего сочинять не стал, сказал, что встретил одноклассницу Таню Виноградову.
— Помнишь её?
— Так она же с тобой за одной партой сидела. Симпатичная девочка, — улыбнулась мама, — и мне кажется, она к тебе была неравнодушна.
— Сейчас она вообще красавица, — вздохнул я. — Преподаёт английский в 11-й школе. Посидели в «Парусе», потом до дома её проводил. Рассказала, что была замужем, но недолго, сейчас свободна.
— Ну и чего ты теряешься? Мне уже пора о внуках думать.
— Какие твои годы! С внуками ещё успеешь нанянчиться, а мне сейчас с интернатурой разобраться надо, и с дальнейшим трудоустройством.
Всю ночь я ворочался, не мог уснуть из-за охвативших меня дум. Не о Тане, хотя о ней тоже думал, а о том, что делать с этим Мельниковым, за которого вписался продажный следак. Хорошо бы навестить этих «свидетелей», поговорить по душам, но, во-первых, я их адреса не запомнил, а во-вторых, как я их буду уговаривать сказать правду? Вполне может быть, что этих людей вообще не было на месте ДТП, но это ещё попробуй докажи. Поэтому нужно разбираться самому.
Вопрос, как наказать этого подонка? Набить морду – не вариант. Он может быть просто сильнее меня физически, хотя я в этом почему-то сомневался, но это наверняка такой тип, который тут же побежит жаловаться в милицию. Возможно, к тому же Лукошкину. Как же его наказать… Решение пришло уже под утро, и только после этого мне наконец удалось уснуть.
Как следует выспавшись, сделав от души зарядку и как следует позавтракав (мама встала рано и напекла блинов), я снова отправился в институт. На этот раз никем не притворяясь. Негодяй должен знать, от кого последовало возмездие.
Мне повезло, Мельников оказался на месте. Если точнее, то в секретариате ВЛКСМ, сидел, занимался какой-то канцелярщиной. Хорошо, что здесь не было приёмной, иначе секретарша могла бы меня и не допустить к телу.
Мельников оторвался от писанины, поднял на меня серые с рыжими вкраплениями глаза.
— Вы по какому вопросу, товарищ?
Всё было при нём. И вполне атлетическая фигура, и симпатичная мордашка, из тех, что нравятся девушкам, и костюм явно не от фабрики «Большевичка». Да и харизма от него исходила, уверенность какая-то в себе. Я нашёл в себе силы изобразить приветливую улыбку.
— Если вы Игорь Александрович Мельников, то по личному. Позволите присесть?
Он оглядел меня с подозрением, но всё же кивнул на стоявший с моей стороны стола стул.
— Пожалуйста.
Я сел, закинув ногу на ногу, сцепив пальцы рук, а левый локоть положив на край стола. Во взгляде Мельникова мелькнуло недовольство, видимо, он не привык, чтобы посетители вели себя столь вальяжно.
— Итак? — поторопил он меня.
— Игорь Александрович, моя фамилия – Коренев. Арсений Коренев. Если вам это о чём-то говорит.
Он нахмурился, словно бы что-то вспоминая. Затем в его взгляде появилось понимание, и он откинулся на спинку своего удобного полукресла.
— Понятно… Вы родственник той самой Кореневой, что бросилась под колёса моего автомобиля. Наверное, сын?
— Угадали, — продолжал я держать на лице добродушную улыбку.
— И чего же вы от меня хотите? Делом занимается следователь, все вопросы к нему.
— Чего хочу? Да самую малость. Чтобы вы лично извинились перед моей мамой и отправились к следователю Лукошкину, предложив ему исключить из дела показания лжесвидетелей. И чтобы суд вынес справедливое решение. Виновен – понеси наказание.
Мельников слушал и, казалось, ничем не выдавал своих эмоций. Разве что крылья его прямого, греческого носа периодически трепетали. Неплохая выдержка, уже в таком возрасте умеет себя контролировать. Когда я закончил, он с сочувствующим видом улыбнулся мне в ответ и развёл руки в стороны.
— Увы, это невозможно, поскольку дело с наездом обстояло именно так, как записано в показаниях свидетелей. Не знаю, что вам рассказала ваша мама, но виновата она, а не я.
— Не только мама рассказала, но и её соседка, которая в этот момент так же находилась на том злополучном переходе. Она тоже
