Пуля времени - Николай Свечин
И даже свалив противника на землю, не остановился на этом. И начал добивать его ногами – безжалостно и методично.
– Это тебе за фараонов! А это за подписку о сотрудничестве! А вот еще за мои синяки!
Попаданец совсем озверел и потерял контроль над собой – так хотелось выместить на негодяе свои беды и унижения. Очнулся лишь тогда, когда Гурлюк силой оттащил его от поверженного есаула.
– Остынь, довольно. Еще убьешь сгоряча.
Из грязной половины сунулся половой:
– Господа, потише. Там народ смущается.
– Брысь! – скомандовал Облезлый. – Мы уже уходим.
На улице он одобрительно хлопнул Гимназиста по плечу:
– Я полагал, ты только думать умеешь. А ты и кулаками управляешь будь здоров не кашляй. Чевый[25] фартовик.
Когда отряд вернулся на место дислокации, Ратманов сказал Казаку громко, при всех:
– Зорик надо брать завтра, пока легавые не очухались.
– Верно, – кивнул тот.
– И возвращаться не сюда, а в другое место.
– Опять согласен.
Атаман приказал есаулу:
– Срочно перемещаемся в запасной лагерь. Пускай этим займутся твои люди. А мы с конвойцами и Жоржем готовимся к налету.
– Вы сами пойдете? – уточнил Гурлюк.
– Да, надо размять затекшие члены.
– Стоит ли вам самому идти? – засомневался кандидат в консильери. – Не боитесь на пулю налететь?
– Я человек военный, офицер. Негоже офицеру прятаться за солдатские спины. Мои люди должны в меня верить.
– Тогда парня в тужурке я возьму на себя.
– Бери, кулаки у тебя на месте, – согласился атаман. – Хватит нас четверых? Я и трое конвойцев.
– Должно хватить, зато будет неожиданно для них. Если ввалится сразу толпа, могут заподозрить и ударить тревогу. А так, малыми силами, сподручнее. Вы сидите в экипаже, не царское дело кассиров стругать. А у нас будет пять минут.
– Лады.
– И стараемся без крови.
– Лады…
7Подготовка шла всю ночь. Облезлый показал, что не зря назначен есаулом. Он достал необходимую одежду, две пролетки с проверенными извозчиками, проинструктировал людей – и одновременно организовал передислокацию.
Ратманову перекрасили волосы в рыжий цвет и наклеили соответствующую бороду. Оказался почти вылитый Лодыга. Только трезвый. А еще вручили наган с полным барабаном.
– Офицерский самовзвод. Умеешь обращаться? – поинтересовался полковник.
– Приходилось, – уклончиво ответил гость из будущего.
У его бабушки, служившей в шестидесятых годах вохровкой на заводе «Динамо», был такой. И внучок основательно его изучил.
В десять часов утра на углу Грохольского и Каланчевской приткнулись две пролетки. Из первой вышли Ратманов и огромного роста бандит по кличке Дуля. Георгий был в сюртуке с бляхой Лялинской биржевой артели и тащил кожаный портфель. Дуля вышагивал в форме жандармского унтер-офицера. За ними с большим интервалом шагали еще два конвойца, одетые купчиками средней руки.
«Артельщик» двигал с привычным видом и позевывал в ладонь. Подойдя к боковой двери, тактично постучал в нее, а портфель пристроил на полу. В щель высунулся охранник:
– Откудова?
– Рязань, Сасово, Рузаевка.
– А че как рано?
– Это ты у начальства спроси.
– Че-то я тебя прежде не видал.
«Артельщик» рассердился:
– Впускай уже, дядя. У меня жандарм строгий попался, домой ему надо. Не тяни кота за хвост.
И дядя отодвинулся:
– Заходи, мы с жандармерией не ссоримся.
Больше ничего сказать он не успел, получив прямой в голову. Двое налетчиков влетели в хранилище, а двое других в это время блокировали кассовый зал.
В хранилище сидел всего один кассир и считал пачки банкнот, разложенные на столе. Ратманов вынул револьвер:
– Открывай сейф! Живо!
– Какой сейф? – вжал тот голову в плечи.
– Тьфу! Я хотел сказать – несгораемый шкап.
– Меня же уволят…
Налетчик приставил ему дуло к виску:
– Пулю в башку хочешь? Открывай!
И бедняга кинулся к огромному сейфу с тремя цифровыми замками. Покрутил туда-сюда диски, дверь с лязгом открылась, и взору представились толстые пачки наличности. Рядом лежали столбики чего-то, завернутые в бумагу зеленого, красного и желтого цветов. Попаданец вспомнил из старых детективов, что так в банках заворачивали золотую монету, по десять штук в упаковке: пятерки, червонцы и империалы. И начал сгребать добычу в большой мешок, вынутый из портфеля. «Жандарм» за его спиной рассовывал по карманам те деньги, что лежали на столе.
Опустошив полки, Георгий незаметно подбросил в угол заранее подготовленную записку: «Двуреченскому. Капитан Бурлак перешел в команду полковника Скурихина. Пока его проверяют и не выпускают. Когда выпустят, он придет по оговоренному адресу. Скажите Лодыге, пускай спасается!»
– Все, тикаем, – приказал он помощнику.
Они чинно вышли в кассовый зал. Там замерли с поднятыми руками служащие казначейства и два-три посетителя. Под потолком зудела муха, других звуков не слышалось…
– Айда.
Уже вчетвером налетчики быстро покинули здание, добежали до экипажей и рванули прочь.
8Они приехали на новую стоянку в Медведково по отдельности, двумя разными дорогами. По пути Ратман отклеил бороду и нацепил кудрявый черный парик. А затем в чреве постоялого двора выстроилась вся банда Казака. Подельники встретили атамана и начальника штаба криками «Ура!». Знать, первый экипаж уже прибыл и рассказал о победе.
Скурихин лично вывалил на стол посреди двора содержимое двух мешков и скомандовал:
– Считайте!
Несколько самых грамотных сели в кружок и зашелестели купюрами, зазвенели золотой монетой. Через полчаса они встали и протянули атаману бумажки с записями. Тот сложил их в уме и объявил:
– Триста семь тысяч сто четырнадцать рублей! Вот это да…
Глава 7
Здравствуйте, я барон Штемпель
1После успешного дела в казначействе Ратманова еще сутки держали взаперти, сообразно приказу атамана. Но потом Казак смилостивился. Он вызвал консильери и сказал:
– Можешь свободно выходить, я распорядился.
– Что так? Я доказал свою невиновность?
– Вполне. За вооруженное ограбление, да еще на такую сумму, тебе светит каторга на большой срок. Я справился у адвоката: минимум десятка. Так что мы теперь с тобой связаны даже не одной веревкой, а одной кандальной цепью.
Георгий ухмыльнулся, и не сказать чтобы весело:
– Обрадовали…
– И еще, – продолжил полковник. – Разговорился я тут с одним… Бывший сыскной чиновник, его турнули со службы вместе с Мойсеенко и Рейнботом четыре года назад.
Ратманов тут же вспомнил эту некрасивую историю, о которой читал недавно в газете.
После революции пятого года в Первопрестольной воцарился надворный советник Мойсеенко, ставший в мутное время бунта начальником МСП, то бишь Московской сыскной полиции. Насквозь продажный, он вступил в сговор с ворами. И сыскная сделалась притоном, в котором все решалось за мзду…
А наверху преступной пирамиды стоял сам градоначальник Рейнбот! Кое-как власти выкорчевали эту заразу, прислав Кошко. Однако новому руководителю пришлось заменить практически весь состав сыскного отделения.
– Этот гусь подтвердил твои слова, – продолжил Казак. – Он сообщил, что в полиции действительно имеется запрет для осведов участвовать в активных операциях. И ни один из них не пойдет с наганом грабить казначейство…
– Ага. Кстати, я хотел спросить… – начал попаданец.
Но атаман не дал ему договорить, а выложил на стол толстую пачку кредитных билетов:
– Держи свою долю.
– И сколько тут?
– Двадцать тысяч. Доволен? Или скажешь – мало?
– Нет, что вы, Матвей Иванович. Я бы и
