Цена империи. На начинающего Бог - Игорь Аркадьевич Черепнев
– Дважды Россия в истории своей сталкивалась с коалицией всех европейских держав, дважды сие приводило ее к катастрофическим поражениям. Я имею в виду Ливонскую войну при Иване Четвертом и Крымскую войну, в которой и я принял посильное участие.
– А нашествие Наполеона? – удивился я.
– Мы были противу французов не одни, с нами была Британия. В первую очередь ее финансы и оружие. В Ливонскую войну за поляками стояли турки и французы, а за шведами – англичане. Сейчас есть угроза того, что мы вновь окажемся в противостоянии со всей Европой. Есть два одинаково плохих для нас варианта: Германия – Австрия – Турция при нейтралитете Британии и Франции, это ежели Германия повернет свои взоры на восток и захочет усилиться за наш счет. Либо противостояние союза Франция – Россия при нейтралитете или даже союзе с островитянами против той же оси наших ближайших соседей. И не знаю, чего следует бояться более: противостояния всей Европе либо войны с союзниками, которых только врагу пожелать.
– Михаил Николаевич, но откуда у вас такие сведения? Я говорил позавчера с канцлером, а вчера с его товарищем, они видят развитие событий в Европе несколько иначе.
– Канцлер Горчаков – выдающийся дипломат, но его видение России в едином концерте европейских держав – идеалистические бредни, что несут только вред. Во главе нашей политики должны быть прагматизм и неустанное продвижение интересов империи. Разбить Турцию, почти дойти до Константинополя… и позорно отступить на поле боя, не получив Проливы, а потом и просрать все победы на мирной конференции!..
Я был ошарашен и грубостью государя, и его оценкой нашей внешней политики. Нет, я знаю, что Михаил, как истинный солдафон, бывает не сдержан в выражениях, но за время работы в Государственном совете он показал себя как человек щепетильный в протоколах и этикете, эмоционально даже холодноватый. И тут такой пассаж!
– Прошу прощения за грубость, вырвалось. Когда я думаю о том, сколь много солдат и офицеров мы положили на полях сражений, с каким трудом завоевывали победы, чего стоят подвиги Шипки и Плевны! И что? Что получила Россия в результате этой войны?
– Но освобождение Болгарии и создание…
– Даже это нам удалось профукать. Если бы на престол Болгарии посадили Константина или Николая, нет, все-таки Константина… Тогда да… Но даже сего малого достичь не удалось! Братушки оказались в орбите германо-австрийских интересов. Мы – с носом!
Я склонил голову. Увы, государь прав. Итоги Русско-турецкой войны назвать удовлетворительными мог только отъявленный льстец.
– Итогом войны должно стать получение экономических преференций. Если этого нет – война проиграна, каков бы ни был результат сражений.
– Извините, государь, вам не кажется такой взгляд на войну несколько… слишком прагматичным…
– Добавьте еще и циничным, Петр Александрович. И вы будете правы. Но если радеть о пользе государственной, этот взгляд единственно верный. К сожалению, будущая европейская война может стать для нас иной, абсолютно иной. Это будет война за существование России как государства и русских – как православного народа. Война против всей Европы.
И государь перекрестился на икону Спаса и стал шептать слова молитвы, я присоединился к сему горячему порыву, ибо понимал, что сказанное императором – результат его тяжких дум и анализа фактов, которые мне пока что неизвестны. После молитвы Михаил II продолжил:
– Конечно, мы будем делать все, чтобы предотвратить такой ход событий. Каждый из нас, мужей, облеченных властью, будет работать для цели предотвращения сего страшного события. Ежели оно станет неизбежным, мы должны быть готовы. Скажите мне, что есть главный враг нашего государства?
Я попытался навести собеседника на требуемый ему ответ, спросив:
– Внешний либо внутренний?
– Петр Александрович, не надо сих маневров, говорите, как думаете…
– Либеральные умонастроения, подрывающие основы нашей государственности, – постарался я ответить быстро, но при этом как можно тверже и увереннее. Увы, в глазах государя одобрения своей мысли я не увидел.
– Умонастроения… это да… это важно, Петр Александрович! А вот я вижу главным врагом нашего государства – тотальную бедность, даже нищету большей части нашего населения. Нет, не думайте, что я буду вещать про то, что Господь создал людей равными друг другу и прочую социалистическую чушь. Равенства между людьми нет и не будет. Но смотрите сами… Нам надо за ближайшие пятнадцать-двадцать лет совершить всей страной рывок и догнать промышленную Европу. Англия, Франция и Голландия свою промышленность развивают давно и самыми быстрыми темпами, Пруссия, став общегерманским лидером, наращивает свою промышленность, все более и более ускоряясь! В промышленного гиганта грозит превратиться победивший в Гражданской войне Север. Отстающие страны, такие, как закостеневшие в былом могуществе османы, австрийцы, испанцы, обречены на поражение и прозябание. У нас тоже промышленность находится в зачаточном состоянии. Вы не спорите с этим?
– Это задача, конечно, весьма важная, государь.
– Не чувствую в ваших словах уверенности.
Их там и не было. Михаил Николаевич подошел к окну, выходящему во внутренний дворик его дворца, после чего продолжил:
– Я подхожу к вопросу с позиции исключительно военной. Наша промышленность должна дать армии все, что ей необходимо. И оружие, и боеприпасы. Худо-бедно часть проблем решаем. Но потребности растут с каждым днем. Нам вскоре понадобятся миллионные партии винтовок и огромные запасы патронов к ним, но через пятнадцать-двадцать лет наши заводы должны будут выпускать новые миллионы винтовок, потому что эти – устареют! Может быть, и ранее. Огромные партии вооружений лягут тяжким грузом на складах. А это металл, дерево, это огромные часы рабочей силы, потраченной на их производство. Я не говорю о строительной программе флота. Современная инженерная мысль такова, что только что спущенный на воду новейший броненосец уже морально устарел, потому что на верфях Англии, Франции, Германии или Италии уже заложили более мощный и современный корабль! А не мне говорить, во что обходится державе каждый броненосец. Каждый! Я это говорю к тому, что военная промышленность – это тягло, непосильный груз для государства, который не приносит прибыли, а изначально убыточен. Ибо безопасность требует денег. Мне порой кажется, что найди я на Урале сказочную гору из чистого золота, так военные ее превратят в пыль за несколько лет. Промышленность должна производить огромный набор товаров, которые будут покупаться населением страны, тогда она сможет выдержать военные расходы. Это вполне взаимосвязанные вещи. Но у нас основная масса населения – крестьяне. И их покупательная способность на крайне низком уровне. Покупка обычного топора для семьи –
