Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза"
Евсею правда все еще было непонятно, зачем господин Волков придумал делать эти подметки мало что разноцветными, так еще и с выступами разными снизу… то есть выступы помогали не поскользнуться, но зачем их делать другого цвета? Может, синие и черные прочнее, а белый и красный каучук дешевле обходится? Впрочем, барские причуды Евсея беспокоили мало – а вот обещание оклада в полтораста рублей за месяц после того как все пятьдесят набранных учеников начнут выделывать башмаков по десятку в день весьма стимулировали старательность в обучении юных соседей.
И – старательность свою собственную. Все же башмаки, которые Евсею предстояло выделывать, изрядно от привычных отличались. Ну, подошва разноцветная – это как бы и отличие невеликое, а вот сшить башмак из небольших весьма, но многочисленных кусочков кожи и странной, но удивительно прочной ткани было все же не очень просто. Да и не очень умно – ведь такая крепкая дратва, да еще сама разноцветная, денег небось стоит поболее чем хорошая кожа. Хотя – и Евсей не мог с этим не согласиться – из того же количества кож башмаков получалось сделать как бы не втрое больше. Больше – но сам Евсей такие покупать бы не стал, а зачем делать больше, если не на продажу?
Но господину Волкову, конечно, виднее. Да и размеры обувки невелики, так может в заграницах такую обувку детям покупают? Не иначе, а то зачем бы господин Волков велел выделывать аж полтораста тысяч пар за год? Но раз велел… парни сделают, а он, Евсей Матвеевич, мастер обувного завода (который уже почти построен – вон, рамы оконные уже туда повезли) их столько сделать научит.
– Машина швейная есть механизм тонкий, внимания требующий и отношения бережного. Шьет машина специальной дратвой, лавсановой – то есть прочной и от воды не гниющей. Но дратва эта скручена из множества очень тонких ниточек и посему заправлять ее нужно со всем прилежанием, а то нитка запутается. Всем сразу увидеть в подробности не выйдет, так что подходите кого позову, а затем сами попробуйте. Не получится сразу – покажу снова, так что не суетитесь: научу каждого.
А интересно, сколько господин Волков заплатил тем французским мастерам за науку?
Еще прошлой осенью в степном "поместье" поднялись несколько четырехэтажных домиков – для рабочих, два пятиэтажных кирпичных для инженеров и несколько корпусов для заводских цехов – правда последние пока стояли пустыми. Дома выглядели очень странно, но это было явлением временным, и я надеялся, что уже к концу этого лета "странность" их исчезнет. Ну а с наступлением весны – и с началом полновесной работы "водопровода" – там закипела жизнь. Очень бурно закипела, с сопутствующими каждому кипению русской жизни выражениями.
Причем больше выражались не рабочие, а как раз царицынские "техники" – архитекторы, в полном составе занявшиеся "развитием поместных территорий", и больше всех разорялся по моему поводу Федя Чернов. Нет, от работы он не отказывался, хотя и казалась она ему сильно "нетворческой" по сравнению с работой остальных техников. Но вот понять, зачем территорию в десять квадратных верст нужно обнести железным (!) забором семиаршинной (!!!) высоты он не желал. Именно не желал, поскольку видел множество иных применений десяткам, если не сотням тысяч пудов стальных прутков в три четверти дюйма. Но в России, как известно, хозяин – барин, и Федор Иванович, не упуская возможности при каждой встрече высказать мне все, что он думает по поводу этого забора, ставил его ударными темпами. Не забывая при этом все же элемент "творчества" в заборостроение внести…
За образец я взял забор, виденный вокруг какого-то секретного института в Москве из моего самого прошлого прошлого будущего, если память меня не подвела… да, тут мало что язык, но и голову сломать можно на таких речевых оборотах, однако куда деваться-то? Да и заботили такие проблемы меня одного… В общем, забор был из ровных пятиметровых в высоту палок без единой перекладины, да еще наклоненный наружу – на полметра, как раз на величину загиба палки сверху. То есть верхняя перекладина все же была – но на полметра "позади" забора – не ухватишься, да и высоковато, так что перелезть через такой забор было крайне трудно. Однако и поставить его было нелегко – ну я так думал. Федор же Иваныч внес мощную свежую струю в отечественное – да и мировое, пожалуй, тоже – заборостроение тем, что для отливки бетонной основы забора применил, как он сам назвал, "безопалубочную технологию". Ну, почти безопалубочкую, фундаменты секций все же отливались в дощатых опалубках. В смысле, подземная часть забора – а вот наземная делалась иначе. На арматуре, изображавшей будущие столбы, хитрым образом закреплялись плиты из "персидского мрамора" (на самом деле розового известняка, хотя и довольно плотного) и затем уже получившаяся полая конструкция заливалась бетоном. Лично меня удивило тут только то, что в результате забор рос заметно быстрее, чем если бы его делали привычным мне способом. Хотя если вдуматься – ведь железная-то решетка делалась практически в заводских условиях и целиком вмуровывалась в новую секцию, так что секция становилась почти готовой сразу после застывания бетона. Ну а красивый набалдашник на колонну поставить – дело несложное, да и неспешное.
Но "секретный" забор был, так сказать, вторым уровнем "периметра", а строительством первого руководил вообще Кузька. Этот "периметр" проходил метрах в двадцати от официальных границ "поместья" – внутри, конечно, и представлял собой тоже забор. Правда, попроще: через каждые десять метров в землю зарывался (с помощью ручного бура, с полсотни которых было срочно изготовлено на "турбинном" заводе) трехметровый бетонный столбик – чтобы наполовину из земли торчал, а затем между столбиками в пять рядов натягивалась колючая проволока. Все просто – а вот "предполье" между границей участка и забором было посложнее. С него на штык сначала снималась относительно плодородная земля и переносилась за забор, где ложилась десятиметровой полосой. А затем прямо по границе копалась канава шириной в шесть саженей и глубиной в две. Причем грунт из этой канавы на глубину аршина увозился по постоянно перекладываемой узкоколейке в строящийся городок. Частью остальной выкопанной из канавы глины "восстанавливали" уровень грунта перед забором – и эта полоса, тут же укатываемая, изображала что-то вроде дороги, по которой узкоколейку и клали, а остальную землю тоже увозили, но уже к самой Волге.
Кое-что здесь все же оставалось практически незаметным: внутренняя насыпная полоса "хорошей земли" закрывала еще одну канаву, в которой укладывались полуаршинного диаметра керамические трубы – но торчащие через каждые полверсты водоразборные колонки пока были хорошо видны. Поскольку все планы работ были расписаны заранее, то ежедневно на периметре появлялись по четыре новых колонки – ну а мой кошелек тощал на семь тысяч рублей. То есть тощал бы, но производство фотохромных очков поднялось до тысячи в сутки, а еще начался выпуск очков простых (в смысле "коррекционных", но с обычными круглыми линзами), и их уже выпускалось по пять тысяч. Правда простые продавались за океаном всего по доллару, принося жалкий рубль прибыли – однако принося, а не унося. Так что оставались денежки и на "особо охраняемую усадьбу", где ударными темпами сразу восемь тысяч человек поднимали разнообразные строения и прокладывали еще более разнообразные коммуникации…
И где заработал самый, на мой взгляд, перспективный завод – перспективный с точки зрения нанесения ущерба кошелькам иностранных граждан. Заработал он только в конце мая – просто потому что без электростанции он работать не мог в принципе. Продукцией заводы были зонты – те самые, складные с кнопкой, которые я в свое время показывал Чаеву. Вот только в России не выпускалась сталь, годная для изготовления "коробчатых" спиц, так что пришлось ставить небольшую печь – электрическую. Печка с дуговыми лампами хороша еще и тем, что присадки в ней практически не выгорают и сталь в ней несложно варить любую – вот она сталь для спиц и варила, ну, в основном для спиц.
