Нашествие - В. Бирюк
В 1184 г. (в РИ): «Далеко нам идти вниз по Днепру, - ответили Ярослав и Игорь Святославич послам из Киева, - не можем своей земли оставить. Вот если пойдёшь на Переяславль, соединимся с тобой на Суле».
Через год: «Не могу же я ехать один, полк-то мой пеш. Вы бы мне дома поведали, докуда идти». Русской армии пришлось возвращаться домой.
Командир с такими предпочтениями меньше всего мне тут надобен. Потому и прислан.
С одной стороны: честь и послушание явлены, не абы кого Гамзила послал, а брата родного. С другой… вот такое чудо чудное пойдёт в смертный бой с кыпчаками? - Сомнительно. А что во всяк час от него перескок к половцам может выскочить - запросто.
Надо провести военный совет. Как-то объяснить командирам наши действия. Типа: «Первая колонна марширует... вторая колонна марширует... третья колонна марширует...». Но присутствие этого Ярика заставляет предполагать, что все секреты могут стать известны Кончаку. Потому про «голенища сапога» у Боняка - ни слова.
Почему Гамзила не приехал - понятно: свою «игру играть» собирается. Почему прислал - тоже понятно: соблюдает внешнюю благопристойность.
Боголюбский велел идти к Ваньке на подмогу? Наплевать на Боголюбского… можно. Но - потом. Когда Ванькины глазки вороны выклюют, когда воинов русских степняки в прах стопчут. Тогда и надо будет явиться во всей силе и скинуть ярмо Боголюбского. А там, глядишь, и в Киеве Великим Князем сесть. Пусть и на пепелище после поганых, а всё равно - спаситель Отечества. Освободитель. То ли выгнал ворогов, то ли откупился… кто знать будет? А держа Киев, Чернигов, Переяславль, ежели от них что останется, можно с Боголюбским совсем другой торг вести.
В тот момент это были только мои подозрения. Основанные лишь на отрывочных записях о князе Ярославе Всеволодовиче в летописях, на моём понимании логики крупного святорусского феодала. Масштаб участия Гамзилы в тогдашних событиях, в нашествии Кончака, в мятеже в Киеве, стал понятен позднее.
Мономах говаривал: «не следует на коне едучи всякую безлепицу думать, а надлежит повторять Господи помилуй, Господи помилуй». Я не Мономах, поэтому всякую безлепицу думал и место для лагеря ещё с Курска выбрал. Туда и идём. И пришли.
Сторожей выслали, шатры поставили, коней стреножили, воины спать улеглись, темно уже, собрал военный совет.
Неудобно - стола нет. Сели по-татарски, расстелили на кошме карту. Ребята мои в регионе уже три года работают, местность возле Переяславля картографирована.
- Вот, братия князья и господа, чертёж земель здешних.
- Откуда?!
Ярик чёт озлобленный сильно. Аж кипит. Это от страха? Понимает, что шансов завтра уцелеть у всех немного? Или от братца инструкции мешать да гадить? Или своя любовь с половцами, с самим Кончаком, в бой идти не велит?
- Озаботился. Заблаговременно.
По шатру вдох-выдох прошелестел: а Ванька-то… предвидел, шельмец. Эт получается, что мы не просто дуриком под сабли половецкие лезем, а со смыслом. Может, даже и с замыслом. Каким-то. Уже легче, уже надежда есть. Не за просто так головы сложим, а по плану.
- Вот так течёт Трубеж. На юг, на восток, на юг. В петле - город. В южной части - детинец, в северной - окольный город. Осалук, посад сожгли?
- Нет. Слободы пригородные в разных местах сожжены. На остатках их кыпчаки костры свои жгут. А сам посад - целый.
Почему Искандер местность не выжег? - Непонятно. Макиавелли советует выжигать предместья сразу, чтобы у противника не было укрытий при непогоде, топлива и прочих ресурсов. Отмечает, что в первый момент нападения жители испытывают воодушевление, что позволит им легче перенести потерю имущества. Весьма общая идея, ещё с античности.
Если не сделать так, то будет как я в Янине сделал: смастерил из брёвен местных строений бой-телегу и въехал в город. Правда, и Мономах, когда Гореславич и половцы его в Чернигове осадили, выжег посад только когда понял, что внешнюю стену не удержать. Похоже, что Искандер по-первости надеялся обойтись полевым сражением без разрушений города. А сейчас… не знаю, может, какую ловушку кыпчакам готовит.
Осалук - ещё одна драматическая история, каких много вокруг меня.
Простой парень, кыпчак, жил себе, не тужил, жениться собирался. Тут неудачный год, пол-отары потеряли. В долг для прокормления семейство хлеб у подханка взяло, надо отдавать. Он и пошёл к Алу служить, сопровождал караваны. Отработал сезон, получил расчёт, поехал домой. А там подханок должок живьём взыскивает, сестрой Осалука.
- Вот серебро. За то, что в долг взято было. Возвращаю. Уходи из моей юрты.
А у подханка уже разгорелось, на девку глядючи.
- Это не всё, её заберу для полного счёта.
Дальше драка. В которой Осалук подханка зарезал. И убежал к Алу:
- Помоги! Найдут ханские нукеры - убьют!
Понятно, что старый Боняк с соседями ссориться не хочет, убийцу благородного бека укрывать не станет. Алу и посоветовал:
- Беги к Зверю Лютому, со Всеволжска выдачи нет.
Тот и побежал. Весной узнал, что семью его нукеры вырезали, а сестру продали куда-то за Кавказ.
Идти ему некуда, впрягся в мою службу. Оказался смелым, сообразительным, язык выучил. В этом походе он у меня в разведчиках: лучше наших русопятов понимает степняков, чего от них ждать.
Вчера переоделся в половецкое платье, коня «переодел», да поехал посмотреть - чего там под Переяславлем делается. В серёдке побывал, до шатра самого Кончака два ста шагов не дошёл! Да приметил прежних своих знакомцев и утёк.
Рассказал много полезного. Не из «высших сфер», конечно, но важное. Теперь я его «сказки» командирам пересказываю.
Четыре реки с севера на юг: Трубеж, Альта, Карань, Днепр. Альта и Карань впадают в Трубеж ниже Переяславля. Сам Трубеж ещё южнее - в Днепр. Поймы всех рек - болотистые, сейчас, в последние дни апреля, когда макушка половодья уже прошла, вода уходит, но ещё мокро.
Альта. Кровавое место.
В 1015 г. князь Борис, который святые Борис и Глеб, убит людьми своего брата Святополка, позднее - Окаянного.
В 1019 г. Ярослав, позднее - Мудрый, окончательно разбил этого Святополка.
В 1068 г. братья Ярославичи положили под сабли половцев Шарукана тысячи ополченцев. Там и речка-то… плюнуть некуда. Тогда - «текла кровью».
Киевляне потребовали раздать им оружие, после отказа выгнали братьев, вытащили из Поруба Всеслава Полоцкого. Старший Изяслав бежал в Польшу. Следующий брат
