Нашествие - В. Бирюк
Почему вспоминает Лукоморье? - В 1172 г. под Киевом действовали лукоморские половцы. Как и в 1103 г., они были побеждены, частично перебиты, частью взяты в плен. Только «князь их Тоглий утече».
Лукоморские половцы оформились в объединение в 60-70-х годах XII в. Т.е. вот прям только что. В него входили и крымские кочевья: статуи лукоморских и крымских половцев синхронны и стилистически едины.
Для меня это важно: в Крыму сидит мой ставленник, «деспот Северного Причерноморья», брат Боголюбского, Всеволод (в РИ позже - Большое Гнездо). Что там уже были негоразды с половцами - я знаю. Хотелось бы избавить Севушку от риска серьёзной «ответки».
Кобяк - нынешний «злейший враг Руси». Настолько враг, что в сообщении о гибели какого-то Боняка в 1167 г. в Воскресенском списке Ипатьевской летописи, вместо имени Боняк вписано Кобяк.
В «Слове о полку Игоревом»:
«А Кобяка неверного из луки моря,
От железных великих полков половецких
Вырвал, как вихорь!
И Кобяк очутился в городе Киеве,
В гриднице Святославовой»
Плохо кончил. Потому, что глава Приднепровских половцев.
Всем остальным, чтобы пограбить русских, куда-то надо идти. А к Кобяку сами приходят, богачество собранное - сами несут! Проходя через Пороги. А на Порогах - Кобяк. Тут уж неважно что у хана в голове. Демократия же! Народ же! Народ хочет добычи! Каждый год мимо носа тащат тюки с товаром. Да кто ж такое вытерпит?! Конечно, удальцы пытаются «отщипнуть долечку». Русские их бьют. Про недавний поход Жиздора на половцев - я рассказывал, слова пафосные, при том произнесённые - воспроизводил. Русские пошли в степь защищать караваны от грабежей. И разгромили. Не каких-то джигитов, а вежи. Чьи?
Кобяк, хан приднепровских половцев, в большой дружбе с Тоглиём, ханом половцев лукоморских. Там, в Лукоморье, Кобяка и поймают. Лукоморцы не часто ходят на Русь. А когда идут - идут по правому берегу Днепра, чтобы не топтать пастбища приднепровцев. Выскочат от моря, цапнут чего-нибудь и назад, Кобяку за спину. Но, временами, попадаются больно.
***
- Давненько про лукоморских поганых не слыхать было. А вот же, отросли змеиные головы.
- Злобой исходят. Русские их всех били. Кровью умывали. А ещё алчность. Всех. И ханов, и подханков, и простых. Им бы Русь ограбить, да снасиловать, да в полон угнать. Города и веси в дым пустить. Сделать из Руси пепелище. Нельзя их на Русь пускать. Что скажешь, Всеволод?
- Нельзя. А мы и не пустим.
Парень как пионер: за правое дело - всегда готов. Боярин крутит головой. Молодой у него князь, горячий. «Одним махом семерых побивахом».
- А ежели они нас… ну… верх возьмут?
Буй-Тур радостно улыбается:
- А мы не дадим. А то сгибнем. За Родину, за Веру. Мёртвые сраму не имут. Сам же учил. Какой надо мной верх взять можно, коли я уже с Петром-ключарем разговоры разговариваю?
- Погоди помирать, Всеволод. Нам ещё надобно Русь защитить. Брод через Трубеж - здесь, у Баруча. А другие есть?
- Есть. Ниже, уже у самого Переяславля.
***
Долина Трубежа шириной до 5 км, глубиной около 10 м. В верховье болотный массив (18 тыс. га) долинного типа занимает почти полностью нерасчленённую на террасы долину. В верхних частях затрофованной долины русло отсутствует, в низовье - выражено. На стыке этих двух частей - Баруч и брод.
***
- Ну, тогда давайте вперёд. Идём к городу. Вёрст восемь не доходя станем лагерем.
Ушла на ту сторону разведка, потолковали с местным комендантом.
Здешние «чёрные клобуки» из Беловежских. Торкско-печенежская орда от Саркела ушла сюда, на Черниговское порубежье. Потом Изя Блескучий Новую Белую Вежу уничтожил в войне с Долгоруким. Местные тюрки изначально были в немалой части христианами, в отличие от поросских, где верховодили заклятые язычники берендеи. Здешние по кладбищам не идентифицируются, не отделяются от основной массы могил. С половцами у них вражда лютая - те несколько раз пытались здешних вырезать.
Биться будут. Жаль - маловато их. Но и разведку по Трубежу, и оборону брода возле своего городка обеспечат. Насколько сил хватит.
Мда… Снять воинов отсюда, увести с собой - нельзя.
Ну, тогда сами. Полезли. Как кот в сапог.
Перешли Трубеж и тот-топ… завтра - момент истины. Или пан, или пропал. Или в стремя ногой, или в пень головой.
Ещё можно последовательно: сначала - в стремя, потом - в пень.
Мы не дошли до Переяславля вёрст восемь. Встали лагерем на холме, за рекой Альтой, за лесом от Кончака. По дороге радость: подошёл из-за Днепра Чарджи со своими торками. Обнялись. Какой-то он… сосредоточенный.
- Ты чего так напрягаешься, будто пукнуть собираешься?
- Шутки шутишь, Иване. Там кыпчаков… полчище несчитанное.
- И? Больше ворогов - больше славы их побить.
- А если они нас?
- Ты меня битым видел? Не с соплями кровавыми, а так, чтобы я на карачках уползал?
Между нами - бывало. Так я из Великих Лук после избиения кнутами детьми боярскими, после последней встречи с Хотенеем и его убийства, только на злости да на «Варшавянке» выбирался. Но Чарджи этого не видал. А как в Елно я чуть не обделался, когда у телеги с голой и мёртвой посадницей нос к носу с посадником-россомахом столкнулся? Но Чарджи и этого не видал.
Хмыкнул, головой покрутил. Что в сомнениях - естественно. А вот то, что пришёл и людей привёл - важно. Восемь сотен его торков, опытных, уже половцев бивших, с хорошим оружием… сила. А вот сотня «охотников» из киевских городков… мало.
Другая радость неожиданная - сотня черниговских гридней. Не ожидал.
Князь Черниговский Святослав Всеволодович, персонаж «Слова о полку Игореве», известен своим крохоборством.
М-м-м… Я, конечно, извиняюсь перед поклонниками великого древнерусского творения, но «из летописи слов не выкинешь».
За что и заслужил прозвище Гамзила. От «гамза» - мелкое серебро. Сам не приехал - брата Ярослава прислал.
Братец Ярик - персонаж мутный: «Ничем особым не проявил себя. Не любил выступать против половцев».
Настолько «ничем особым», что его, Ярослава Черниговского, постоянно путают с современником Ярославом Волынским. Сходство обосновано, отчасти, тем, что оба - младшие братья. Причём старшие, под рукой которых они действуют, личности яркие, героические, побывавшие Великими Князьями Киевскими.
Десятилетие назад поддерживал Изю Давайдовича, осаждал тогда Переяславль: места ему знакомы.
Летопись постоянно упоминает, что он «привёл половцев». То к Новгород-Северскому против кузена Олега, то
