Николай I. Освободитель. Книга 4 (СИ) - Андрей Николаевич Савинков
Уже к 1827 году Пермская губерния неожиданно для всех вышла на первое место по закупкам сельскохозяйственной техники. Земля на Урале была далеко не самая плодородная, да и климат совсем не тот что в Причерноморье, а всю понаехавшую ораву нужно было чем-то кормить. Везти же зерно откуда-нибудь с Северного Кавказа было весьма накладно. Поэтому местные помещики, понимая, что по старому вести хозяйство уже нельзя и стремясь частично заменить относительно дорогой труд наемных рабочих механизмами, принялись активно скупать продукцию саратовского завода сельхоз машин.
Конечно далеко не все было так однозначно благостно. Случилось и несколько локальных бунтов с поджогами помещичьих усадеб, многие старые дворяне, привыкшие жить на широкую ногу и при этом не интересоваться хозяйством, очень быстро пошли по миру, в чем естественно потом долго обвиняли реформу и лично меня. Обанкротилось несколько мелких частных металлургических производств, а большинство казённых Уральских заводов потребовали полной перестройки своей деятельности дабы «вписаться в рынок». И тем не менее, успешность реформы невозможно было не признать. Буквально за следующие четыре года население губернии увеличилось в полтора раза, а численность жителей самой Перми выросло до пятидесяти тысяч человек, обогнав по этому показателю такие города как Воронеж, Вильна, Киев, Нижний Новгород и вплотную подобравшись к Туле и Казани.
Тут, правда, еще государственная переселенческая программа активно помогла этому процессу. К середине двадцатых на юге страны самые лакомые куски земли уже оказались порезаны на делянки, а те что еще оставались, были оставлены «на вырост». Поэтому направление деятельности переселенческой комиссии само собой сместилось на восток, в чем построенная железнодорожная ветка до Екатеринбурга была немалым подспорьем.
Ну а на следующий 1825 год планировалось проведение аналогичной реформы в Архангельской губернии. Там было не так много населения и опять же количество пострадавших должно было быть невелико. Потом по плану на «освобождение» стояли остальные северные губернии и дальше — наоборот южные, населенные в основном свободными хлебопашцами, переселенными из центральных регионов страны и тоже не слишком боящиеся реформ. Идея заключалась в том, чтобы приучить помещиков центра России к мысли, что рано или поздно реформа доберется и до них, не кидать лягушку в кипяток, а медленно нагреть воду до нужной температуры. Вся же реформа должна была продлиться лет восемь-десять и закончиться в середине тридцатых полным изничтожением крепостного права.
Утро 7 ноября 1824 года началось раньше обычного и совсем не так приятно, как могло бы, учитывая наличие посапывающей жены под боком. Впрочем, из-за того, что Александра была на восьмом месяце беременности, любовные утехи в ближайшем обозримом будущем мне в любом случае не грозили. Во всяком случае не с женой.
— Ваше императорское высочество! — Из объятий морфея меня вырвал громкий шепот и легкое, но настойчивое прикосновение к руке. — Ваше императорское высочество, просыпайтесь.
— Что случилось? — Я попытался собрать глаза в кучу и сел на кровати. Рядом зашевелилась потревоженная жена.
— Наводнение в городе, — лакей из дворцовой прислуги явно был не восторге от необходимости будить меня посреди ночи, однако на этот счет имелись совершенно однозначные инструкции. В случае любых потрясений природного или, как бы сказали в будущем, техногенного характера докладывать регенту в любое время дня и ночи. Не зависимо от того спит он или нет.
Я с трудом продрал глаза, встал, накинул халат и вышел из спальни чтобы окончательно не будить беременную женщину. Ребенок нещадно пинался, и Александра далеко не всегда могла нормально проспать всю ночь.
— Насколько все плохо?
— Не знаю, ваше императорское высочество, — пожал плечами выполнивший роль посланника, принесшего плохие вести, лакей. — К вам человек от генерал-губернатора. Ожидает в приемной.
— Хорошо, в таком случае, кофе туда же. Крепкий, сливки, сахар и что-нибудь пожевать. Только быстро.
— Сделаем в лучшем виде, — кивнул слуга и испарился.
Я кофе не очень жалую, да и не сильно он меня берет, но учитывая время — я бросил взгляд на большие напольные часы с маятником: четыре утра — имело смысл хоть немножко взбодриться.
— Доброе утро, — ожидавший меня в приёмной капитан при моем появлении спешно вскочил, попытавшись придать лицу осмысленное выражение. Очевидно, что ранние побудки ненавидел не только я.
— Здравие желаю, ваше императорское высочество! Капитан Рождественский от генерала Милорадовича.
— Тише, капитан. Не обязательно всех будить. Проходите в кабинет, — я сел за свой рабочий стол, указал посетителю на стул напротив. — На сколько все плохо.
— Плохо, ваше императорское высочество. Вода уже поднялась на почти на три фута от ординара и стремительно прибывает дальше. Сильный ветер со стороны залива.
— В городе есть какие-нибудь планы на такой случай? Что обычно делают во время наводнений?
— Не могу знать, ваше императорское высочество!
— Бардак, мать вашу, — процедил я сквозь зубы, борясь с подступающей зевотой.
Последнее большое наводнение произошло в январе 1822 года, но тогда все произошло ночью и очень стремительно. Вода быстро пришла и быстро ушла. До этого же наводнений столица не знала аж с 1802 года, люди банально отвыкли от стандартной в общем-то в этих местах напасти. И именно после того раза я отдал распоряжение предупреждать меня о возможных наводнениях едва станет понятно, что катастрофы избежать не удастся.
— Генерал Милорадович запрашивает приказаний, — видя, что начальство не в духе, капитан вновь подскочил на ноги.
— Приказания… — Я потер щеки, пытаясь собрат мысли в кучу. Что вообще имеет смыл делать в таких случаях. — Привести столичный гарнизон в боевую готовность. Вывести солдат на улицы для оповещения о беде и оказания помощи гражданским. Оповестить флот, пусть подумают, чем помочь могут. В тех зданиях, где есть риск затопления начать к этому готовиться: заколачивать окна укреплять двери. А вообще я разрешаю действовать Михаилу Андреевичу на свое усмотрения в рамках требуемых для защиты города. Понятно?
— Так точно! — Согласился капитан. Вряд ли я смог за пару минут придумать что-то новое, до чего бы местные сами не смогли дойти своим умом, однако порой и понимание того, что начальство поддержит твои разумные инициативы, стоит само по себе не мало.
— В таком случае свободен, — отпустил я офицера. — Докладывать мне каждые два часа.
Капитан щелкнул каблуками и испарился. Принесли кофе. Горький, пришлось заедать шоколадом. В голове немного просветлело, чего не скажешь о городе за окном. До рассвета было еще полноценных два часа и небо на востоке еще даже не начало светлеть. На улице было темно, шел дождь, с воем дул западный ветер, шатая деревья и бросая на стены домов мелкие капли воды. Отвратительная погода.
«Надо переносить столицу куда-нибудь на юг», — в очередной раз пришла в голову привлекательная мысль. — «Вот только куда? В Крыму с водой проблемы постоянно, на берегу Азовского моря тоже с этим не слишком хорошо, да и глубины там порт нормальный построить не дадут. Восточное побережье Черного моря — там горы нависают близко, городу некуда будет расширяться, а на западном — граница близко. Николаев разве что, он уже и назван как будто в мою честь».
Допив кофе и еще раз прикинув, что можно сделать в случае наводнения, внезапно вспомнил, что на верфи Берда на Матисовом острове как раз сейчас должны были готовиться к передачи флоту два паровых колесных буксира, заказанных в том году морским министерством. Идеальное плавсредство в качестве экстренного спасателя в непогоду: мощная машина с легкостью выгребет против любого течения, а малая осадка позволит в случае затопления города проходить прямо по улицам.
Быстро приняв решение, я принялся одеваться, отдав заодно приказание готовить взвод охраны к выходу из дворца. Полгода назад была сформирована особая рота дворцовых гренадер, состоящая исключительно из сверхсрочников с идеальным послужным списком, каждый из которых был награжден георгиевским крестом. В отличии от прочих гвардейских подразделений, почти все время проводящих в столице и практически не имеющих боевого опыта, в дворцовые гренадеры брали только настоящих ветеранов в возрасте от 25 до 40 лет. Они были не только украшением дворца, но и вполне реальной боевой силой.
От Михайловского замка до находящихся рядом с устьем Невы верфей доскакали за пятнадцать минут. Погода на проверку оказалась еще более мерзкая чем казалось изнутри дворца. Картину с ветром и дождем дополняла еще и низкая — всего несколько градусов — температура.
