Борщевик шагает по стране - Даниил Николаевич Заврин
Так, когда я наконец сдохну? Сколько можно? Неужели они еще не наигрались в докторов. Неужели им всё мало.
– Евгений Петрович, Евгений Петрович – сквозь мутную пелену сознания доходит чей—то голос – Евгений Петрович.
Я открываю глаза и вижу девушку, в ярком, чистом белом халате, склонившуюся надо мной и обеспокоенно заглядывающую мне в глаза – Евгений Петрович, вы меня слышите?
– Да. Слышу – еле говорю я, приходя в себя и оглядываясь, кажется я все еще в камере, которая как мне кажется, насквозь пропиталась моей рвотой и испражнениями – что случилось, кто вы.
– Я Инна. Ваш смотрящий врач – она аккуратно закатывает мой рукав – кажется, вы пойдете теперь на выздоровление.
Я вижу, как она улыбается. Эта молодая девушка. Вероятно, ей очень нравиться такой исход дела.
– А я что болел? – я смотрю на свою руку, вероятно если задрать рукав, то там наверно будут следы от её уколов.
– Да, немного, но теперь все будет хорошо, сыворотка сработала, и вы идете на поправку, это большая удача – она снова улыбнулась, плавно подвигая меня к тому, что всё происходящее не что иное, как фантазия в моей голове, как тот мексиканский сон, где я каждый раз все ближе и ближе подбираюсь к запретной базе.
– Что вы со мной сделали? – хватаю её я за руку и вижу, как стоявший у стены охранник делает вперед, я инстинктивно закрываю голову руками – не бейте, не надо.
Но ударов не последовало, наоборот. Она лишь мягко коснулась моей поднятой руки и медленно опустила её вниз.
– Всё хорошо. Теперь вас никто не тронет – сказала она тихим, но твердым голосом.
– Спасибо.
Я снова чувствую, как готов провалиться в сон. Только в этот раз, мне хочется немного задержаться, ведь стало лучше и я даже могу поговорить с человеком, который меня не бьет, или не унижает.
– Только, сейчас вам придется немного поднапрячься, так как вас переведут в другое помещение – она с некоторым отвращением осматривает мою камеру – почище этого.
– Я сомневаюсь, что смогу встать.
Но мне особо и не пришлось, так как махнув рукой, она подозвала охранника и он, взвалив мою руку на плечо, потащил меня в коридор, почти такой же по цвету, как и полузеленные стены моей каморки.
– Легче, легче – подбадривает охранника мой новый друг – он слишком слаб.
– Да Инна Андреевна, как скажите – недовольно отвечает охранник, подхватывая меня покрепче – просто он тяжелый.
Ну это уже откровенное вранье, будучи в заключении, я сбросил не меньше десяти килограммов, так, как только и делал, что опорожнял желудок всеми возможными способами. Пока, наконец, и вовсе стал отказываться от любой еды.
– Всё, заносите его сюда – сказала Инна, открывая какую—то дверь.
Я закрываю глаза. Я очень устал и этот перенос, забрал все оставшиеся силы. Но даже несмотря на это, я улавливаю запах свежего белья, и мягкую подушку, на которой едва ли не теряю сознание от блаженства.
– Что это? – я снова вижу её лицо – что вы решили со мной сделать?
– Ничего. Просто после принятии сыворотки, вы стали полезнее и хорошая забота о вас, становиться одним из важных критериев для дальнейшей работы моего отца. И естественно моей.
– Отца?
– Да. Он здесь главный – несколько сконфуженно говорит Инна – но теперь вам надо отдохнуть, впереди много работы.
– Но я не хочу работать, я хочу домой.
– Все мы хотим домой, только вот есть вещи поважнее этого – она стала вдруг серьезней – особенно когда дело касается не только нашей страны, а целой планеты.
– А?
– Все хорошо. Отдыхайте. Сейчас вам не надо об этом думать. Лучше спите, набирайтесь сил и постарайтесь что—нибудь по съесть. Ведь в последние дни, вы вообще ничего не ели.
– Насчет вашего отца, кто он?
– Я и итак вам лишнего сказала. Постарайтесь не думать об этом, профессор. Поверьте, сейчас вам надо восстановить силы, только так, вы можете себе помочь. В конечном счете, у вас отличная иммунная система, и о ней вам стоит заботиться в первую очередь, как например она заботиться о вас.
– Хорошо, я так и сделаю – я улыбаюсь ей, и снова закрываю глаза, кажется, теперь я наконец смогу уснуть, более-менее спокойным сном.
Вышкин
Двигаясь за Трешкиным, Вышкин, задумчиво разглядывал дорогу, всё дальше и дальше уводившую его из Москвы. Деревья, редкие деревни, покосившиеся избы. Картина вроде и одинаковая, а в тоже время и разная. Он покрутил колесико магнитолы, все же хроническое недосыпание делало свое дело, понемногу уводя его в сон.
Он посмотрел на экран, до Гадюкино оставалось чуть меньше ста километров. Относительно немного, учитывая, что и они с Семеном Ивановичем, ехали не меньше ста километров в час, а точнее даже выше, ведь как оказалось, директор «Ориона» любил полихачить, то и дело ускоряясь на прямых отрезках.
Вообще конечно удивительно, что Трешкин, решил лично проводить его до базы. И с одной стороны это даже немного льстило, особенно если учитывать все предыдущие обстоятельства его расследования, приведших к алкашу репортеру, и неприятностям с начальством.
Вышкин покачал головой, нет, надо было всё же гнать подобные мыли, как никак его друг пропал, а значит, он должен был отработать любую, даже самую фантастическую версию. Как никак, Лих не такой уж и алкоголик. А Мозалев, никогда в шизофрении замечен не был. Вышкин нажал на газ и плотнее пристроился к «Gand Cherokee». Наверное, главное не думать, что на вертолётной базе не окажется теплиц с борщевиком, тогда может и выстроиться, очередная дедуктивная цепочка.
Когда они подъехали к воротам, на навстречу вышел всё тот же военный, недоумевающе, разглядывающий больше его машину, нежели первую. Вышкин опустил стекло, маленькое чувство злорадности, не позволяло ехать полностью закрытым. Как никак, а начинать осмотр следовало с маленькой победы.
– Теперь наверно можно и без пропуска, верно? – бросил он, подавляя ухмылку – или как?
– Проезжайте – выдавил из себя солдат – только у ворот не паркуйтесь.
– Благодарствую – кивнул Вышкин, въезжая вслед за Трешкиным – и спасибо за понимание.
Он аккуратно въехал в ворота и поставил машину. Теперь по идее начиналось самое интересное, а именно, захватывающее, внутреннее расследование.
Вышкин прошел пару шагов, и легонько пнул ногой кирпич. Судя по остаточному следу, он пролежал тут как минимум пару лет. Майор поднял голову и посмотрел на вросший в стены двухэтажного здания мох. Все же думать о победном расследовании в Москве было куда как проще, нежели здесь, среди обломков советской эпохи.
– Так и живем – сказал Семен Иванович, заметив его реакцию – что можем, чиним, а
