Игорь БЕЛЫЙ - Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА
Принимай решения без оглядки, на свое усмотрение, глядя необходимости в глаза, нас часто в Москве не бывает: Хрущев собирается в Казахстан числа 8-го, я хочу полететь на Дальний Восток – хочется везде и во всем не только успеть, но преуспеть! Моя цель – свою жизнь хочу прожить так, чтобы, когда умру, потомок, проходя мимо моей могилы, не плевал на нее, пусть не положит букета цветов, хотя прекрасное видно и с того света.
– Как это здорово, Георгий Константинович, обязательно буду следовать этому прин¬ ципу, – проговорил я, душевно тронутый тогда этими его словами. Передохнул и добавил: – Мы сейчас силенок туда подбросили: Пряхина, Василенко, Сеитова, Проскурина, Лобова, Шелудько, Мухина и других, так что работу не завалим, Георгий Константинович. Мы с Садыковым и Литовченко выедем около 20 сентября, так что вернетесь из Приморья, нас не ищите. Я буду выходить на связь нечасто.
10. КТО ЖЕ ТАКОЙ БУЛГАНИН?
Странное дело, не успели отъехать из Москвы Хрущев и Жуков, как меня отыскал Булганин и пригласил к себе. Я пришел в приемную, доложил его референту и попросил доложить Александру Николаевичу о моем прибытии. Референт вышел из кабинета и говорит:
– Шеф просил немного подождать.
И это «немного» продлилось 42 минуты, я чуть было не ушел, но вдруг открылась «заветная» дверь, и Булганин как-то недобро меня пригласил: «Заходите». Я хотел с ним поздороваться по-мужски, как это всегда было с Хрущевым и Жуковым, но Булганин, как бы не заметив меня, прошел мимо меня и уселся в кресло.
Начал он разговор издалека и несвязно, походило на то, что человек с глубокого похмелья и мало себе представляет, кто он в этом кабинете, зачем его в это кресло посадили и в конечном итоге, зачем пригласил к себе другого человека. Когда референт мне передал, что шеф просил подождать, то я думал, что у Булганина какое-то совещание, и мое присутствие будет излишним. Но когда я вошел в кабинет, там никого, кроме Булганина, не было, и этот болван наслаждался одиночеством, зная о том, что я пришел к нему по его вызову. Потом Булганин как бы встрепенулся и сказал:
– Форму, в которую ты (именно, ты) одет, зайди, сдай в шкафчик, одевай свою… (то есть форму с погонами сержанта, в которой я ходил по Москве и Подмосковью за Хелен Бреун). Езжай к Соколову, там все готово к твоей демобилизации.
Я спросил:
– Как это все понимать?
– Так и понимай, тебя давно наказывать надо было, а они тебя хвалили. Выполняй, что тебе сказано, пока под трибунал я тебя не сопроводил!
– Хрущев и Жуков знают о вашем решении?
– Знают – не знают, не твое дело!
Что это? Неожиданный ход противника? Устранение меня с помощью Булганина?
Почему именно Булганин?
На второй день, кажется числа 15 сентября 1955 года, я приехал в часть, где числился сержантом под своей гражданской фамилией. Командира части не оказалось на месте, начальника штаба тоже, но, оказывается, еще вчера все документы по моей демобилизации были готовы, и они лежали у секретаря командира части. Я их взял и, ни одной минуты не задерживаясь, отправился к жене (к Моему несчастью, я уже успел обзавестись семьей). Супруга заканчивала техникум, по специальности «агроном». О моей другой какой-то службе в контрразведке ни она, ни ее родные не знали, так как чаще всего я к ним заезжал в гражданской одежде, да и в звании сержанта.
Жена получила направление на работу по распределению молодых специалистов в Ростовскую область, забытый в степи богом совхоз «Гашунский». Ну ладно, думаю, где-то я допустил прокол и, наверное, он граничил с преступлением, коль Булганин пригрозил мне трибуналом. Но почему об этом не сказал Жуков? А может быть, это сделано вообще в тайне от Жукова и Хрущева?
Как я тогда жалел, что в Карпатах убили не меня, а Гущина. Я не знал куда себя девать! Я получил такой удар, от которого, наверное, не только я, но и другие на моем месте не сразу оправляются. Представьте себе, я считался опытным разведчиком и контрразведчиком, полковник, награжден многими наградами, в том числе Героем Советского Союза стал в 21 год. И вдруг в 23 года меня выбрасывают, как прохудившуюся посудину, на помойку! Осталась у меня одна специальность – шофер и все.
Поехали мы с женой в Ростовскую область, в этот совхоз «Гашунский», дали нам квартиру и работу: жена – бригадир-полевод, я как ее необязательное прицепное устройство получил разбитый, разворованный, числящийся в ремонте «Форд-8». Но какой из меня слесарь и, тем более, авторемонтник, когда я мог только рулить и жать на всю железку, насколько дури хватит у двигателя? Автомобиль стоял почти на улице, а ветры там были такие, что того и гляди, с ног сшибет. Но вспомнил я военное и послевоенное время, вспомнил мамины слова: «Потерпи, сынок, что поделать, судьба наша такая». Пытался достучаться до руководства совхоза, чтобы мне помогли в ремонте автомобиля, но всюду было глухо! Ходил в партком совхоза, пытался объяснить, пугал их: «Напишу Хрущеву!» – как горох об стенку. Нервничал, психовал, попадало и жене ни за что, толку было мало. И наконец, пришла мысль: отомстить за предательство и Хрущеву, и Жукову, к тому же и тот, и другой мне подарили по именному пистолету. А может, действительно они вообще не в курсе? После этой мысли стало немного легче.
Проболтались мы с женой месяцев пять и уехали в разные стороны: она в Москву, а я в Кузбасс, к брату. Поработал в Кузбассе около пяти месяцев, бросил все и поехал к матери в Казахстан. Не единожды приходила мысль пустить себе пулю в лоб, но что-то меня останавливало. Вызвал в Казахстан и жену, сам устроился шофером в совхоз «Джувалы», дали мне автомобиль, который тоже был в ремонте, фактически лежала на козлах одна рама. Но здесь все же легче, много знакомых ребят, которые здесь работали и хорошо знали автомобиль. Они мне помогали в ремонте. Я уже решил, что судьба круто развернула мою жизнь и то, чем я привык заниматься, останется в прошлом, как короткий сон на привале при длительном походе. Собрал документы и поступил в Ташкентский техникум механизации сельского хозяйства. Не раз слышал по радио, что Венгрия бурлит, а я здесь ничем уже помочь не в состоянии. Это уже шел 1956 год.
И вот однажды утром – не помню дату, по-моему, числа 20 мая прибежала секретарша из конторы совхоза и говорит: «Георгий Петрович, вас Михаил Михайлович просит срочно зайти к нему, сейчас кто-то из больших начальников Ташкента будет вам лично звонить».
Я наскоро вытер руки и заспешил в контору, а сам думаю: кто же это может мне Звонить из больших начальников Ташкента? И почему-то подумалось, что это заведующий организационным отделом ЦК Узбекистана, с которым мы ликвидировали диверсию бандитов еще в 1950 г., Крайнов Николай Алексеевич и подумал, откуда же он мог узнать, что я так низко грохнулся в лужу, сам не знаю за что. Когда открыл дверь в кабинет директора совхоза Михаила Михайловича Чепурина, он встретил меня в середине кабинета и сказал:
– Нехорошо так, коллега, о себе ничего не говорить. Сейчас будет звонить Г. К. Жуков из ТУРКВО, он просил срочно тебя пригласить, они тебя совсем потеряли, так он сказал.
Пригласил директор меня к столу, смотрю: стоят две маленькие рюмочки и разрезанный помидор, и здесь же два бокальчика тоже с жидкостью. Он предложил:
– За знакомство, это чистый спирт, а это вода дистиллированная.
Я говорю:
– Неудобно, запах, да я и сам этого не люблю, но ради такого случая…
Мы звякнули рюмочками, запили водой и едва успели доесть помидоры, как раздался телефонный звонок.
– Бери, – говорит Михаил Михайлович, – это Жуков звонит.
Я снял трубку:
– Слушаю вас.
Молчание. Потом слышу:
– Тезка, куда же ты запропастился, как на небо улетел, едва тебя отыскали, я посылаю в Чимкент две «Победы» с ребятами, Михаил Михайлович тебя до Чимкента подбросит на своем автомобиле. Все бросай и подъезжай сюда ко мне. Ребята, которые едут к тебе с машинами, знают, где я нахожусь.
И так моя жизнь снова наполнилась духовной силой и будущим, но прежде чем писать о себе, мне хочется рассказать о директоре совхоза Чепурине Михаиле Михайловиче. Когда я приехал из Кузбасса и пошел устраиваться в совхоз на работу шофером, зашел я к нему для беседы. Мне в нем показались знакомые черты. Я его спросил:
– Вы офицер?
Он с заметной грустью ответил:
– Был офицер да весь вышел.
Тогда он завизировал мое заявление. Сейчас, когда я сидел у него за столом, он признался, что сразу понял, что у меня что-то произошло на службе.
– Я же видел тебя тогда в Москве, когда ты садился на поезд Москва – Алма-Ата в звании полковника со звездочкой Героя, – и вдруг.
Оказалось, этот мужественный человек-контрразведчик жил с пулей в сердце уже несколько лет, но, продолжая в меру сил своих честно служить Родине «на чистом воздухе» в должности директора крупнейшего хозяйства и быть контрразведчиком. Вот таким был Михаил Михайлович Чепурин.
