Авиатор 15. Балканы - Михаил Дорин
Пока спускались по коридорам командного пункта, я заметил, что личный состав выглядит уставшим. Разговоров никто не ведёт. Тишина такая, что можно отчётливо слышать дыхание моих коллег, идущих рядом.
Тадич завёл нас в отдельный кабинет и попросил подождать. Помещение было похоже на класс подготовки, где на стенах висели различные плакаты с техническими характеристиками авиации и средствами ПВО, а также выжимки из документов. На доске прикреплена карта бывшей Югославии.
У генерала Бояна Радича шло совещание, так что разговор следовало отложить.
— В этот раз я предложу вам кафу, — сказал Предраг и налил нам две чашки кофе.
— Спасибо, — хором сказали мы с Виталиком.
Тадич оставил нам тарелку со сладостями, вышел из кабинета.
Казанов не спешил начинать разговор. Наверняка подозревает, что помещение может прослушиваться.
— Давно ты на такой работе? — спросил я, намекая на деятельность Виталика в роли то ли военного советника, то ли главы частной военной кампании, то ли нелегала.
— Достаточно. После нашей с тобой последней встречи.
— Ясно. И как? Доволен?
Виталик улыбнулся и отпил из чашки кофе. Я сам решил не обижать сербов и попробовал их «кафу».
— Конечно. Иногда мне даже позволительно приехать домой, — ответил Казанов.
Хотелось бы спросить его о семье, но раскрывать такие подробности в этом помещении Виталик вряд ли будет.
— И как дома? — спросил я.
— Текучка. Ремонт хочу сделать, да не успеваю. Деда давно похоронил. Бабушку тоже.
Помню я его деда — маршала Батицкого. Мужик из поколения победителей. Посчастливилось встречаться с ним в Белогорске.
Дверь в кабинет открылась. Хромая на одну ногу, вошёл генерал-полковник Боян Радич с портфелем. Под его глазами были синяки, на лице щетина. Куртку от формы он, видимо, уже не носит. Перед нами он предстал в футболке. Следом за ним появился и Предраг.
— За внешний вид прошу прощения. Много работы, — поздоровался он с нами, положил портфель на стол и сел напротив.
Тадич остался стоять у двери.
— Итак, сначала я бы хотел услышать ваше мнение о будущем. Что в Союзе, господин Вито? — спросил Радич у Казанова.
— Новостей нет. Люди, которых я представляю, по-прежнему готовы оказывать всю возможную поддержку. Но переговоры в Вашингтоне состоялись.
— Слышал, — хлопнул по столу генерал, встал и направился к кувшину с водой.
— В сложившейся обстановке нынешнее руководство страны не могло поступить иначе. Это их линия, которой они следуют, — добавил Виталик.
— Конечно. У вас своих дел много. Вот только когда американцы закончат с нами, они начнут сеять хаос и разруху на русской земле. И тогда ваши руководители поймут, что лучше бы было развернуть самолёт прямо над океаном, — возмутился генерал, выпил лекарство и вернулся за стол.
Помню, что когда-то был такой эпизод в истории страны. Тогда она уже называлась Россия. Возможно, тот самый разворот над Атлантическим океаном стал и поворотом от Запада. В этой реальности такого не случилось.
Казанов объяснил, что в Союзе есть силы, способные обставить на выборах Русова. Это знают и американцы.
— Вито, это все знают. Нам нужна конкретная и большая поддержка, — сказал Предраг.
— Мой друг, один факт нашего присутствия здесь уже является конкретной поддержкой. Со мной рядом человек, который каждый день рискует быть сбитым. Среди моих спецов уже есть те, кто получал ранения. А уж про материальную поддержку я бы вообще не поднимал вопрос, — повернулся к нему Виталик и ответил столь длинной скороговоркой.
Его слова звучали вполне убедительно. Предраг более ничего не говорил.
— Мы более не можем скрывать число погибших. В правительстве боятся бунта, боятся санкций, боятся потерять свои посты. Я каждый день слышу из Министерства Обороны только чушь про возможные переговоры, — громко произнёс генерал. — И если честно, после преступлений вроде уничтожения больницы, мне хочется самому сесть в самолёт и сбить хоть один НАТОвский самолёт.
В кабинете воцарилась тишина.
— В этом нет необходимости. У господина Радонича к вам есть рациональное предложение, — сказал Виталик и предложил мне изложить план.
Генерал приготовился внимательно слушать, а Тадич отошёл от двери и встал рядом с Радичем.
Помня, что нас могут слушать, я не рискнул сейчас озвучивать подробности. Я их и сам ещё пока не знал, но основные моменты в голове сложились.
Естественно, что моя идея касалась нанесения удара по одному из аэродромов НАТО. То, что это задача почти невыполнимая, мне было известно. Как и известно, что главное слово тут «почти».
Скажу сейчас, что мы хотим ударить по одному из аэродромов, и прослушка это услышит. И нет гарантии, что это информация не уйдёт американцам. А ещё, у Виталика в кармане есть список того, что необходимо. Думаю, он его Предрагу показать не успел.
— Господин генерал, мы с вами понимаем, что столь сложная операция… возмездия должна быть проведена в состоянии строжайшей секретности. Вы готовы поручится, что здесь об этом говорить уместно? — спросил я.
— Абсолютно, — ответил генерал, но при этом замотал головой.
То же самое сделал и Тадич. Что и требовалось доказать.
Я снова достал блокнот и начал изображать схему предстоящего налёта. Всё очень кратко, но основную идею генерал и Предраг понять должны.
— Скажу только, что мне понадобится от вас разрешение на привлечение к этому личного состава одного из полков. А также, позволить мне напрямую руководить тактической группой, — закончил я рисовать и показал схему генералу.
Боян Радич взял листок и внимательно её изучил. По его выражению лица, идею он понял.
— Когда будет конкретный план, будет и разрешение. Главное, чтобы вы «нашли» в себе силы… командовать, — кивнул генерал, показывая на дополнительные средства, указанные на схеме.
А их здесь достаточно! Виталику придётся поднять все свои «логистические цепочки», чтобы всё вооружение доставить нам в Батайницу.
— Я вас понял. Найдём. Правильно, господин Вито? — повернулся я к Виталику.
— Так точно, мой друг, — кивнул Казанов.
— А теперь, я кое-что вам покажу, — сказал Радич.
Генерал достал из портфеля документы со снимками. Это были фотографии человека. Лицо грязное, а взгляд слегка потерянный. Одет он в лётную куртку и комбинезон, который носят американцы. Вживую этого человека я уже видел, и мне приходилось с ним общаться.
В душе мне бы хотелось,
