Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ
Влияние Франции на Балканах уменьшалось, как вследствие британской политики, так и по мере того, как стало возрастать экономическое и политическое проникновение Германии в балканские страны. Для Парижа естественной представлялась ось Париж – Рим – Белград – Мадрид – Афины, как противостояние Лондону на Средиземноморье. Но реализация этого плана затруднялась клубком взаимных претензий потенциальных участников. Греция и Югославия были настроены против Болгарии, у сербов и греков вот уже 200 лет имело место сердечное согласие, но Греция ориентировалась на Англию. Болгария же следовала курсом Берлина и претендовала на Македонию. В целом, Югославия, Румыния и Греция, стремились к сохранению сложившегося статус-кво, тогда как Венгрия и Болгария мечтали о ревизии Версальских соглашений.
В противоположность Парижу, Германию интересовала нейтрализация Балкан, поскольку война в регионе помешала бы поступлению сырья и могла спровоцировать вмешательство других держав, включая СССР. Экономическая экспансия немцев и так нарастала, сопровождаясь усилением политического влияния.
В торговле Франция проигрывала, ослабленная экономическим кризисом, она не могла быть покупателем балканских сырьевых товаров. Англия же смотрела сквозь пальцы на усиление экономических связей Гитлера, поскольку их развитие не шло в ущерб британской торговле. По мнению Чемберлена, само географическое расположение Балкан означало, что "Германия должна играть там доминирующую роль".
Румынский король Кароль II пытался сохранить нейтралитет в отношении всех европейских блоков, но особенно острой стала ситуация в Чехословакии. После аншлюса, именно эта страна намечалась следующей целью Гитлера, что не особенно скрывалось. Чехословацкому государству оказались враждебны как многочисленные национальные меньшинства, так и вторая государствообразующая нация – словаки. Последние обвиняли чехов в монополизации административных должностей в Словакии и отстаивали право на автономию, пусть пока в составе единого государства. Немцы, проживавшие главным образом в Судетской области, объединились в Судето-немецкой партии Генлейна. Новый премьер-министр, Милан Годжа, обещал удовлетворить их требования относительно равного представительства в общественных организациях и равных пособий по безработице, но это не помогло. Гитлер объявил, что Третий рейх является "защитником всех немцев, являющихся подданными другого государства", и Генлейн немедленно выдвинул т. н. "Карлсбадскую программу" (Карловарские требования), содержавшую требование полной автономии для Судетской области, самоуправление для проживающих в Чехословакии немцев и радикального изменения всей государственной системы.
В мире лозунг восприняли как первый шаг немцев к захвату Судет, и оказались правы.
* * *В такой обстановке, сильно смахивающей на затишье перед бурей, советское руководство нервно реагировало на любые внутренние разногласия. Но именно в этот момент они появились – в партийной верхушке складывалась оппозиция Жданову. На жесткое противостояние, заговор или раскол партии, она, впрочем, настроена не была, все понимали – хватит. Третий переворот мог вызвать в стране и мире последствия уже совсем непредсказуемые. Но в среде оппозиции бытовало мнение, что Жданов принимает решения во многом под влиянием окружающих его "зубров", что было правдой, и чье влияние оппозиционеры хотели бы заменить своим. Глава Союза раскола не хотел. Сосредоточить власть у себя, избавившись от влияния бывших соратников по заговору – да, эту цель он перед собой ставил. Но совершенно не желал избавляться от них самих, ведь на своих местах они действительно приносили пользу. И ему и стране, эти два понятия Жданов теперь не разделял.
По воспоминаниям, принимая решение насчет оппозиции, председатель Совнаркома колебался. Иллюстрацией может служить его разговор с главным "кадровиком" партии (а на практике и страны), завотделом парторганов ЦК Кузнецовым:
— Ну что мы можем сейчас? — поинтересовался тогда генсек. Пойти на переговоры, устроить дискуссию? Неприемлемо, фракционизм запрещен, и дискутировать не о чем. Не обсуждать же "оттирание от руководящих постов ветеранов партии" – передразнил он Постышева, — а в этом и весь вопрос, если без прикрас.
— Открытый спор, скорее всего, кончится переходом к непримиримой вражде – согласился Кузнецов. А если сажать?
Завотделом недооценивал одну важную вещь, ставшую, по-видимому, ключевой в дальнейших событиях. Жданов по своему предыдущему опыту и должностям был чистым аппаратчиком, а не боевиком, подпольщиком или чекистом. Применять репрессии он не боялся, но сам, в отличие от того же Сталина имевшего богатый опыт подполья, соответствующей спецификой не владел. И опасался потерять контроль над "органами", который мог перехватить кто-нибудь из соперников. Поэтому он в самом начале пошел на переформирование НКВД, контролировать три ослабленные структуры казалось легче, чем гигантского монстра.
Да и поддерживающие его сейчас вожди репрессии в партии не поддержали бы. Они понимали, начнут с нынешней оппозиции, а потом… Идти на конфронтацию со всеми казалось рано, да и не ждановский это метод.
— Не пойдет – подумав, ответил он помощнику. Всех сажать, это опять разброд начнется. Сейчас без резких движений надо, мы еще сами не так крепки. Вот если как Иосиф Виссарионович в двадцатые, по ведомствам их разбросать. Дать посты. Серьезные, важные, выдающиеся, туда они и сами пойдут. Часть противников мы этим к себе перетянем, остальные все равно влияние потеряют. А приобрести на этих должностях не смогут.
— Где же такие места найти?
Жданов загадочно улыбнулся:
— Как у нас с рабочими положение?
— Так себе. Разболтался народ, и неудивительно. В мае говорят: Ежов с Кагановичем убили Сталина, Косиор и Тухачевский – великие люди. В августе выясняется, что Тухачевский тоже враг и изменник. А в ноябре – что Ежов с Кагановичем невинно оклеветаны, а Косиор и есть мерзавец. Что от людей в такой ситуации ждать можно?
— Я их успокоить как раз и хочу. Партия всего два миллиона, а страна – сто пятьдесят, большинство рабочие и крестьяне. Сейчас, я так думаю, надо политику на улучшение их жизни вести. А острых вопросов не поднимать, а то нарвемся.
— Это я понял. А оппозиция тут при чем?
Жданов ухмыльнулся уже открыто:
— Ну как при чем? Рабочими ВЦСПС занимается, верно?
— Верно.
— Вот пусть наши оппозиционеры туда и идут. Работа серьезная, важная, пролетариату-то помогать. Они же все время от его имени выступают? Вот пусть с пролетариатом и поработают. Справятся – все равно "Правда" напишет, что под моим руководством. Не справятся – какое тогда, мы спросим, право у них говорить от имени рабочего класса? Как думаешь, согласится Постышев?
— Хороший вопрос – оценил мысль Кузнецов. Думаю, если без ущерба для себя, согласится. То есть, если он секретарем ЦК и наркомом Госконтроля останется, да еще и ВЦСПС получит – вполне.
— Госконтроль еще туда-сюда – не согласился Андрей Андреевич. А вот Секретариат – нет. Профсоюзы у нас независимые! От партии в том числе. И совмещение постов во главе партии и поста председателя советских профсоюзов недопустимо! Помнишь, как в мае Тухачевскому НКО взять не дали?
— Помню – согласился Кузнецов. Но членом ЦК и Верховного Совета он останется?
— Конечно. А так – пусть рабочими займется. Пост значительный, формально, на уровне Калинина, пожалуй. Вон, Калинин у нас вообще в стране главный, по конституции. Так и тут – он даже мне подчинен не будет.
* * *Анализируя изменения, происходящие в СССР, заметно, что за Ждановым стояли руководители промышленности и армии, формальная законодательная власть, судебная власть и часть центрального аппарата партии. За нарождающейся оппозицией шла большая часть партаппарата, региональные парткомитеты и, под их влиянием, Советы, а также часть чекистов. Возглавивший соперников Постышев распоряжался в наркомате госконтроля.
Жданов перехватывал властные рычаги. Госконтроль? — Есть прокуратура, есть комиссия ЦК по партии, и наркомат госконтроля получается, лишний. Исполкомы Советов и СНК республик он старался перетянуть к себе путем вывода из-под контроля местных партийных органов. В начале 1938 года Жданов начал реформы с резкого повышения роли советских органов и наркоматов в противовес партии. Парткомы предприятий, в первую очередь оборонных, постепенно сокращались, ликвидировались Промышленные отделы в ЦК, республиках и обкомах, лишая партаппарат возможности вмешиваться в работу предприятий и главков. Партии оставались только агитация и кадры, соответственно, медленно, но последовательно падала роль партийного контроля над собственно государственными структурами. Структурами, поддерживающими Жданова.
