Сергей Бузинин - Люди и Флаги

Сергей Бузинин

Люди и Флаги

Нам не дано предугадать,Как слово наше отзовется, —И нам сочувствие дается,Как нам дается благодать…

«Все, что мы делаем, эхом отзовется в вечности!»

Косые солнечные лучи, с трудом пробиваясь сквозь узкие бойницы жалюзи, теряли последние силы в бесплодной атаке на полумрак комнаты. Те же немногие лучи, которым удалось прорвать оборону, погибали на подступах к массивному креслу, окутанному сумраком, как темным покрывалом. И только редкие всполохи сигарных затяжек, позволяли предположить очертания человеческой фигуры, сидящей в кресле. Завсегдатай шумных салонов, джентльмен и — в недалеком прошлом — отважный бригадный генерал, он очень ценил свое одиночество и любил отдыхать в полумраке. Лишь один человек имел право нарушить уединение генерала, неприкасаемое ни для жены, ни для детей, ни даже для самого президента. Седой негр в аккуратном сером мундире военного образца, хотя и без знаков различия, без стука приоткрыл дверь библиотеки.

— Масса Уэйд, тут к вам штатские из газеты. Мне их выгнать или вы сами справитесь?

— Спасибо Рэнсом, — улыбнулся человек. — Я пройду в кабинет, проведи господ из газеты туда.

Дворецкий удалился так же бесшумно, как и появился, а из кресла поднялся и прошел к выходу высокий, массивный человек в светло-сером сюртуке. Продолжая попыхивать сигарой, мужчина неторопливо поднялся на второй этаж, прошел в одну из комнат и, остановившись у стола, коротко позвонил колокольчиком. Не прошло и минуты, как двери кабинета открылись, и в сопровождении дворецкого в комнату вошли двое мужчин, внешне похожих на рекламу магазина готовой одежды. Один из них нес на плече массивную треногу, накрытую черным покрывалом, из-под которого выглядывал объектив камеры ферротипа.

— Господа! Генерал-майор армии Конфедеративных Штатов Америки Уэйд Хэмптон III!

Дворецкий сделал шаг в сторону, пропуская репортеров в кабинет, и вытянулся во фрунт.

— Это большая честь для меня! Разрешите представиться, я — Билл Портер, репортер «Richmond Enquirer». Со мной, мой друг и помощник, мистер Эл Дженнингс, мастер по производству ферротипов.

— Добро пожаловать, господа. Хотите что-нибудь выпить: вино, бурбон, коньяк? — Хэмптон вопросительно приподнял густую бровь.

— Выпить с Вами — большая честь, сэр. И осталась бы честью, даже если пить пришлось бы воду из грязной лужи. — Открыто улыбнулся репортер, чрезвычайно довольный возложенной на него миссией.

— Ну, юноша, с такими вкусовыми пристрастиями вы были бы настоящей находкой в минувшую войну. Там этого питья хватало с избытком. Хотя, надо сказать, что бывали времена, когда мы и слякоти были рады, — хмыкнув в густую бороду, Хэмптон сделал жест рукой в сторону дворецкого, — Рэнсом, принесите, пожалуйста, бурбон, для джентльменов и для меня. После чего вновь повернулся к гостям:

— Чем же я могу быть Вам полезным, джентльмены?

— Сэр, генерал, сэр! Через неделю наступает двадцатая годовщина со дня Геттисбергского послания! Ни для кого не секрет, что благодаря атаке Вашей бригады, стала возможна победа в бою за станцию Бренди! Многие исследователи прошедшей войны считают, что победа нашей кавалерии возле холма Флитвуд обеспечила успех Пенсильванской кампании. Какую шикарную мясорубку устроили ваши кавалеристы в том бою, открывшем армии генерала Роберта Э. Ли путь в Пенсильванию! Несмотря на всю ее очевидность, ваша тактика в том бою стала откровением! Ведь вы первый заставили своих парней рубить «юнионистов» саблями в капусту! — Восхищенно взмахнул руками Портер.

— Шикарная мясорубка? А я, стало быть, восхитительный мясник из Бренди… А почему, собственно, господа, вы решили, что первым за саблю, вместо револьвера, взялся я? Введение новых тактических приемов — моих рук дело, хотя, говоря по чести, новыми они стали только для наших армий. Поверьте мне, что настоящая заслуга в том, что мои парни действовали саблями, как оружием, а не как дубинами, принадлежит не мне. Отнюдь не мне.

— Кто же это был, сэр? Почему же до сих пор никому и ничего не было известно о человеке, столь успешно вмешавшегося в привычный всем ход боевых действий? Простите нам нашу назойливость, ее извиняет лишь полная уверенность в том, что нашим читателям будет не менее интересно узнать про этого человека, чем нам самим.

Предчувствие сенсации прозвучало в воздухе, словно порванная гитарная струна. Карандаш журналиста заскользил по блокноту настолько же стремительно, насколько охотничья собака преследует добычу.

— Это был настоящий герой, неповторимый боец. Его настоящее имя до сей поры неизвестно даже мне. Мы звали его Немой Сэм. Видите ли, джентльмены, он не говорил на английском языке, а людей, знавших его родной язык, среди нас не было. Скажу даже больше — я до сих пор не знаю, какой же язык был для него родным. За время службы Сэм худо-бедно выучился английский, но говорил он с сильным акцентом и свои навыки использовал большей частью для команд или советов. Все остальное время он предпочитал молчать. Как бы то ни было, но своим существованием Сэм в очередной раз подтвердил, что иной раз дела — важнее слов.

Первый раз я увидел его в то время, когда наша дивизия отдыхала в окрестностях плантации Бауэр что в восьми милях от Мартинсберга. Второго октября 1862 года, мне представил его мистер Аллард Белин Флэгг — да, да, господа, тот самый доктор Флэгг, что доныне владеет плантацией Вашсау в графстве Джорджтаун неподалеку от Чарлстона. Настоящий кусок старой Англии: вечный шум прибоя, бриз, туманы, мох и сосны. Именно тот самый Флэгг, чья сестра почила в бозе в 1849 году, и чей призрак доныне стенает в туманах Вашсау. Впрочем, это отдельная и грустная история, сравнимая разве что с историей Тристана и Изольды. И первое мое впечатление, да и впечатление офицеров моего штаба было далеко не однозначным…. Он был весь такой… — Хэмптон нахмурил брови, потирая свой широкий и выпуклый лоб, задумавшись над формулировкой.

— Наверное, странный? — Попробовал подсказать точное выражение Портер.

— Странный? Да, очень верное выражение — странный. Странность была ему вторым именем, можно сказать, его сущностью. — Хэмптон надолго замолчал, переносясь в воспоминаниях на несколько лет назад…

Багряное осеннее солнце, с неторопливостью сытно пообедавшего увальня уходило к горизонту. Устало и неохотно окидывало оно последними лучами человеческий муравейник, безостановочно копошившийся на поверхности земли. Солнце было равнодушно к людской суете. Оно шло на заслуженный отдых.

Со стороны холма, на котором стоял белый особняк Бауэр, доносились звуки музыки и женского смеха. Хэмптон проводил дезертирующее солнце недовольным взглядом: «Мистер Галантность» — Джеб Стюарт расточает комплименты местным дамам, а мне же вновь придется допоздна вычитывать бумаги при свете лампы…». Устало, уже ставшим привычным жестом, протерев глаза, Хэмптон повернулся к адъютанту, державшему в руках очередную стопку штабных документов. Что тут поделаешь, генерал — не солнце, ему до отдыха далеко.

Вокруг Хэмптона, сколько хватало глаз, рядами, как будто вытянувшиеся перед смотром новобранцы, стояли шеренги палаток и навесов, таких же серых, как и мундиры обитавших в них людей. По широкой дороге между палатками неторопливо взметнул дорожную пыль строй недавно прибывшего пополнения. Где-то поодаль ржали лошади, раздавался перестук и звон походной кузницы, еле слышно витал запах полевых кухонь. Где-то кто-то кого-то распекал, кто-то куда-то спешил. Лагерь жил своей обычной жизнью.

Не обращая внимания на привычный, почти не смолкающий гул, Хэмптон прижал к поверхности стола лист бумаги, едва не унесенный ветром:

— Извините меня, капитан, продолжайте доклад…

Адъютант генерала — капитан Тед Баркер, окинув критическим взглядом свой новый, но уже успевший изрядно пропылиться мундир, тоскливо вздохнул, но служба превыше всего и он подтянулся:

— За сегодняшний день ремонтеры поставили в бригаду сто семнадцать лошадей, кони по полкам и заведованиям пока не распределены… — Звук дальнейших слов потонул в топоте копыт и храпе лошади вестового, шумно остановившейся за спиной начальника штаба дивизии. Вестовой, придерживая рукой кобуру, подбежал к столику Хэмптона.

— Сэр, бригадный генерал, сэр! Со стороны Шенандоа к нам приближается обоз из дюжины фургонов. Во главе обоза находится сэр Аллард Белин Флэгг со своей дочерью. Примерно через пять-десять минут они прибудут в расположение лагеря, сэр! Разрешите идти, сэр?!

Дождавшись разрешающего кивка генерала, вестовой сел на лошадь и уже не торопясь направился в сторону постов. Хэмптон встал из-за стола и, кидая периодически взгляд на дорогу, стал расхаживать перед палаткой.