Андрей Посняков - Молния Баязида

Тандыр располагался в дальнем углу двора, почти у самой ограды из обмазанного глиной камыша. С противоположного угла – от уборной – остро несло нечистотами. Да уж – выбрал местечко. А Саид, между прочим, спит, подложив под голову снятый халат. Ишь, сопит даже. Раничев усмехнулся и замер, услыхав чьи-то легкие шаги. Юркая тень пробежала по двору, вскочила на соседний тандыр и тихо спросила в темноту:

– Вы здесь?

– Здесь, – тут же отозвались из-за ограды. – Надоело уже ждать.

– Терпите, скоро уже. Хорошо, что пришли вовремя. Пойду, скажу хозяину.

Иван напрягся… Судя по голосу…

Фигурка спрыгнула с тандыра… Чуть ли не в объятия Раничева! Черт побери – и впрямь девка! Иван откинул чадру – яркая луна отразилась в рассерженных синих глазах.

– Мосул?!

– Ибан! Я… Я искала тебя. Наконец-то… Что ты здесь делаешь?

– Да услыхал чей-то голос, дай, думаю взгляну, кто там спать мешает. Смотрю – ты.

– Я знала, что тебя здесь встречу, – теряя всякую логику, отозвалась девчонка. – Иди же сюда, ну…

Иван почувствовал на губах соленый вкус поцелуя. А девочка времени зря не теряет! Руки его, словно сами собою, снимали с девчонки одежду. Ах, до чего же у нее приятное тело…

– Погладь мне грудь, – тяжело задышала Мосул. – Нет, не так. Нежнее… А теперь подожди, я обопрусь на тандыр… Ну… Ну же…

Девушка застонала…

«Только бы не проснулся Саид, – обнимая ее, подумал Раничев. – Впрочем, даже если проснется…»

Взмокнув, они чуть было не упали, Иван вовремя придержал девчонку за талию.

– Ты какой-то не такой сегодня, – тихо произнесла та. – Думаешь о чем-то своем…

Иван покачал головой. Ох, непроста девка! С кем это она тут болтала? И о чем должна была доложить хозяину? Нечисто дело, нечисто! И ведь даже сейчас… ну, не было в ней никакой особой страсти, словно бы отвлекала она своим телом от чего-то такого, тайного. Что там говорил лжечеканщик Исфаган о ценах на рабов? А и в самом деле – почему бы Кривому Абдулчаку не поживиться беженцами – вот и разгадка всей его доброте. Сам, напрямик, он их продать не может, тем более, в Мосуле – вдруг у кого там родичи да знакомцы… А вот толкнуть втихаря перекупщикам… с которыми, видно, и связана девчонка. Ай да Абдулчак, ай да караван-баши – а он-то, Раничев, на Керима думал, как, впрочем, и Исфаган-чеканщик. Значит, вон чего удумали, шайтаны злохитрые! А хочется ли вам, Иван Петрович, в рабство? Нет, что-то не очень, ведь был уже, и не так уж давно. А раз не хочется, тогда давай, соображай быстрее! Вот натешится тобою девка, кликнет дружков из-за забора – и привет, Иван, свет Петрович, пишите заказные письма мелким почерком. Зарежут, не говоря худого слова, как говорится, ткнут под сердце финский нож, вернее – кинжал. Хочешь, Иван Петрович, кинжал под ребро? Нет?! Странно… Тогда думай! И девчонку, синеглазку долбанную, не забывай этак ласково-дразняще поглаживать, чтоб не позвала кого-нибудь раньше времени. По спинке вот ей ладошкою проведи, по животику, пупок потрогай, теперь можешь ниже… Да сам-то не стони – думай!

Раничев едва не споткнулся о спящего Саида.

– Кто это? – вздрогнула Мосул.

– Так, один парень… – Иван посмотрел на мальчишку и вдруг ощутил, как, словно бы изнутри, поднимается радость. А ведь придумал, черт побери! Придумал!

– Не знал, что он перебрался сюда, – изобразив испуг, свистящим шепотом произнес Раничев. – Несчастный…

– Почему несчастный? – удивилась девушка. – И что плохого в том, что он спит здесь?

– Выгнали, вот и спит. Хорошо еще – не побили камнями.

– Камнями? За что?

Иван усмехнулся:

– Нагнись и посмотри на его спину… Там, между лопатками.

Мосул наклонилась.

– Видишь язвы? – сдерживая смех, осведомился Иван. – Кровоточат!

– И правда! – девушка резко выпрямилась. – Что это такое, Ибан? – с дрожью в голосе поинтересовалась она.

– А ты еще сама не догадалась?

– Почти… Неужели…

– Да! Это проказа! – Раничев тяжко вздохнул. – Нет никаких…

Глава 10

Июль 1401 г. Мосул. О пользе проказы и кирпичей

Хворь меня сегодня одолела,

Злой недуг, хвороба нутряная,

На коне не в силах я держаться…

…сомнений!

Девушка в страхе отшатнулась:

– О Аллах, милосердный и всемилостивый!

Кивнув на прощанье Ивану, она быстро пошла к воротам и, что-то сказав привратнику, вышла вон со двора. За забором, где-то совсем рядом, послышалось конское ржание и приглушенные голоса. Раничев усмехнулся и умостился спать рядом с тандыром. Рядом похрапывал во сне «прокаженный» Саид.

Наутро караван Кривого Абдулчака покинул постоялый двор сразу же после предрассветного намаза. Вооруженные копьями охранники отгоняли ничего не подозревающих беглецов копьями.

– Ва, Аллах! – недоумевали те. – Куда же вы нас бросаете?

– Ничего, – Абдулчак с ужасом посмотрел на них. – До Мосула не так и далеко – без нас дойдете.

И все же беженцы так и шагали вслед за караваном, периодически отгоняемые стражей и недоуменно перешептываясь. Один Раничев знал, в чем тут дело, но благоразумно помалкивал.

– И куда ж запропал наш Исфаган-чеканщик? – вспомнил вдруг юноша, приглаживая свои светлые растрепавшиеся волосы. – Он тебе ничего не говорил, Ибан?

– Думаю, он давно уже ушел к своим друзьям, – Иван усмехнулся.

– К каким друзьям?

– К тем самым, каких он встретил еще у источника. Помнишь, тогда, ночью?

– Ах вот оно что, – Саид задумался, голубые глаза его внезапно заволокла пелена подозрительности. Оглядевшись по сторонам, он подошел ближе к Раничеву и прошептал: – Теперь я догадываюсь, куда делись чистокровные скакуны караванщика Абдулчака! Не из-за этого ли он и прогнал нас?

– Не думаю, – качнул головой Иван и вдруг неожиданно захромал.

– Что с тобой? – искренне озаботился юноша.

– Кажется, подвернул ногу, – изобразив на лице гримасу боли, Иван уселся в дорожную пыль.

Саид наклонился к нему:

– Обопрись же на меня, друг! Пойдем, пока не отстали…

– А если отстанем? Ты не знаешь дороги? – эти вопросы сильно волновали сейчас Раничева.

– Не знаю, – признался Саид.

– Так сбегай вперед, спроси!

Кивнув, юноша, поднимая пятками пыль, догнал ушедших уже далеко вперед беженцев и, немного поговорив с ними, бросился обратно:

– Багдадцы говорят, к Мосулу придем в полдень! – глаза парня сияли. – Вставай же, поднимайся, Ибан, не так уж и много осталось.

– Легко тебе говорить, – стараясь не засмеяться, канючил Раничев. – Ох, чувствую, придется мне остаться здесь навсегда, на радость шакалам.

– Что ты такое говоришь, Ибан?! – возмутился юноша. – Разве ж я тебя брошу здесь одного? Разве ж мы с тобой не друзья? Сейчас вот наломаю веток, забинтуем твою ногу, спустимся к реке – там, может, встретим попутную барку.

– Хорошая идея, – услыхав то, что и ожидал, про реку, – кивнул Иван. – А ты умный парень, Саид! Сделаем, как ты хочешь.

Поднявшись на ноги, он оперся о плечо юноши. Поминутно останавливаясь, они поплелись к реке, мерцающей за узкой полоской деревьев. Идти пришлось не так уж и мало – по прикидкам Раничева, километра два-три – главное было, не забывать стонать и не перепутать «больную» ногу. Надо сказать, Саид стоически переносил все эскапады своего спутника – Ивану даже на миг стало совестно, но он быстро утешил себя тем, что все делается в том числе и для блага этого наивного доброго парня. Ну в самом-то деле – вдруг Кривой Абдулчак расскажет о прокаженных городской страже? А не он – так Мосул или еще кто-нибудь, на каждый роток не накинешь платок. А что сделает стража – да просто-напросто не пустит в город беженцев с багдадской дороги, особенно – светловолосого и голубоглазого юношу с язвами между лопаток. Можно, конечно, в Мосул и не заходить, обойти да подождать попутного каравана – однако сколько его придется ждать, один Аллах ведает, а кушать-то хочется, да и приодеться нужно – не идти же этакими подозрительными оборванцами! Вообще же, в Мосуле хорошо бы пристроить и Саида – парню надо помочь, не тащить же его с собой в Трапезунд и дальше. Он хороший садовник, тем лучше – восемь лет назад Мосул был разрушен Тимуром, не весь, правда, ну да многие сады наверняка еще не восстановлены, так что Саиду работы хватит. Заодно и самому заработать, чтоб, ежели что, не кричать, как Константин Райкин в культовом советском фильме: «У мине халат не бил!» Дирхемы нужны, серебришко. Где вот только его взять? Жаль, не догадался попросить у Тимура – зашил бы в пояс… впрочем, где бы он был сейчас, тот пояс? Сохранился бы? Проблематично. Ладно, придется импровизировать. Руки-ноги есть, искусствам кое-каким обучен, не лентяй, не дурак, не такой уж пьяница – ну, где ж тут пропасть? Заработаем, в первый раз, что ли? Тем более, высшее образование имеется… не раз уже, кстати, выручавшее подсказками, жаль вот только, историю Востока Раничев плоховато знал – беда всех студентов истфаков. Ну, тем не менее, походами Тамерлана когда-то занимался, в силу должности и музейной специфики. Сейчас на то и рассчитывал – пересидеть годик. А не знал бы точно, что будет с Баязидом, так поперся бы сейчас в столицу османов, дурень. Эх, жаль у Тамербека денег не взял, позабыл как-то. Да разве ж все упомнишь?