Александр Прозоров - Крестовый поход
Симеон понял, что отказаться от предложения атамана ушкуйников ему просто не по силам, что он пойдет вместе с князем, благословляя воинов на битвы и принимая несчастных литовцев, угнетаемых Витовтом, в лоно своей епархии, что найдет согласных на новые приходы дьяконов и архидьяконов, ибо многие из них жили служением не только Богу, но и родной земле, Господину Великому Новгороду, и сделают все ради его возвеличивания.
Но тем не менее архиепископ встал на колени перед складнем и начал истово молиться, прося Всевышнего дать ему вразумление и силы…
Силы для нового долгожданного служения.
* * *Торопился не только князь Егорий Заозерский. Торопились все. Датский посланник барон Альбрехт фон Хольберг приготовил договоры уже на следующий день, принеся их на княжеское подворье для чтения и подписания. Федька провел было его к Вожникову, но тот, поглощенный своими раздумьями над картой, сразу отослал гостя к жене. Елена изучала свитки долго и внимательно, нашла какие-то недостатки, что-то подправила и отослала барона переписывать начисто.
Неподалеку от ворот посол датский столкнулся с послами Тевтонского ордена и тщательно раскланялся – что не прошло мимо глаз Федьки. Юный боярин шепнул о том князю, и когда княжеская чета усаживалась в кресла в горнице для приема, Егор сказал:
– Одной головной болью меньше. Похоже, датский посол сам же тевтонам о своих успехах и стучит. Среди наших предателя нет. А немцы все заодно, никому верить нельзя.
– В политике вообще никому нельзя верить, – заметила княгиня. – Но чужие обманы всегда можно использовать.
Дверь в горницу распахнулась, вошла уже знакомая троица. Барон фон Штернберг, слегка поклонившись, взмахнул шляпой и решительно потребовал ответа:
– Готов ли ты заключить мирный договор с Тевтонским орденом, князь Георгий Заозерский?
– Взгляд в прошлое подсказывает мне, барон, – кивнув, ответил Егор, – что Тевтонский орден не раз нападал на рубежи русские, желая оторвать от моей родины богатые земли и онемечить людей честных и православных. Взгляд на запад указывает мне, что люд православный и ныне в землях Тевтонского ордена унижения немалые терпит. Скажи мне, гость дорогой, по какой причине мне стоит заключать мир со столь недобрым соседом?
– Князь, ты преувеличиваешь опасности, – прижав шляпу к груди, спокойно сказал Михаэль фон Штернберг, – исходящие от моего ордена русскому порубежью. Столкновения храбрых рыцарей с ратниками Новгорода редки и малозначительны, война же большая закончилась еще полтора века назад. Исстари Тевтонский орден главные свои войны ведет с княжеством Литовским, каковое и Руси всей главным врагом является.
– Это надо понимать как предложение мужу моему военного союза против князя Витовта? – моментально поймала посла на слове Елена.
– Это есть предложение дальнейшего добрососедства и мирного договора, – вежливо поклонился барон княгине. – Трудно не заметить сбор многих полков ратных в Великом Новгороде. Все знают, что исполченная армия должна начать войну. Если в ответ на действия мужа твоего мы соберем свои силы возле порубежья, мы тоже не сможем вернуть ее обратно. Армия начнет войну уже независимо от наших желаний. Посему, дабы не проливать понапрасну кровь христианскую, договор о мире лучше заключить, не начиная битвы. Если, конечно же, именно битвы твой муж не желает.
– И много у вас осталось воинов после Грюнвальдской битвы? – ласково поинтересовался Егор.
– Их вполне достаточно, чтобы заставить твоих ушкуйников захлебнуться в крови! – решительно отрезал рыцарь и, уже мягче, добавил: – Однако же, в знак своих добрых намерений, магистр ордена барон Генрих фон Плауэн решил облегчить положение православных подданных, сняв запрет на ремонт обветшавших церквей и строительство новых и сняв ограничения на проведение молебнов.
– Чтобы я поверил в добрые намерения ордена, ему нужно взять на себя обязательство пропускать по своим рекам все ладьи и обозы, принадлежащие русским подданным или везущие товары для меня и моих людей. Задерживать корабли и обозы, принадлежащие державам и правителям, враждебным мне и всей Руси. А также взять обязательство не пропускать через свои земли никаких воинских сил или отдельных воинов, вызывающих подозрение во враждебных замыслах относительно меня или моих подданных.
– Подобные требования высказывают токмо побежденным, князь! Похоже, сей спор разрешить возможно лишь на поле брани! – Барон фон Штернберг развернулся так, что полы его плаща высоко взметнулись, сделал шаг к двери…
И в этот миг княгиня Заозерская произнесла всего лишь одно слово:
– Жемайтия…[23]
Рыцарь замер, повернул назад:
– Орден достаточно силен, чтобы забрать Жемайтию обратно своими силами… – Но в этот раз его слова звучали без особой бодрости.
– Для этого понадобится согласие Литвы, – улыбнулась Елена. – Или того, кто окажется достаточно силен, чтобы ее опрокинуть.
– Чтобы орден получил Жемайтию, я должен получить в свою армию полк тевтонских рыцарей, – продолжил Егор.
– Никогда крестоносцы не примут над собой руку иноверца! – моментально вскинулся Михаэль фон Штернберг.
– Точно ли так? – поднялся с кресла Вожников. – Давай поговорим начистоту, барон. Война – дело разорительное и кровавое. Ныне у Литвы плохо с войсками и плохо с деньгами. У ордена плохо с войсками и плохо с деньгами. У меня с войсками хорошо. Но вот с деньгами плохо. Чтобы армия не разбежалась, ее нужно кормить. А чтобы ее прокормить, я сам должен кого-то съесть. Если кушать земли Тевтонского ордена, то за спиной будет Новгород, справа море, слева Литва. Стратегически это очень удобно. Если кушать Литву, то орден оказывается за спиной. Он может ударить в спину, может прервать линии снабжения, может пропустить врага. Чтобы решиться на такую авантюру, я должен быть не просто уверен в союзе с вами, я должен получить абсолютные гарантии. Требовать заложников от столь доблестных воинов унизительно. Но вот крупный отряд под командой знатного крестоносца в рядах моей армии должен, я полагаю, устроить обе стороны.
В горнице повисла тишина. Послы Тевтонского ордена размышляли. Было над чем. После минувшего поражения им предлагали возможность отомстить, причем малыми силами и чужими руками, да еще и вернуть потерянные земли.
– Нам нужно снестись с магистром, – наконец сказал один из кавалеров, одетых в балахоны.
– Послезавтра мы подписываем договор с королем Эриком, – скромно сообщила Елена. – Вы можете стать при том договоре наблюдателем, равно как посол Маргариты Датской подпишет наш договор, выступая наблюдателем при нем.
– Февраль, – сказал Егор. – До начала распутицы всего два месяца. Я не могу терять времени. Мои резоны вам теперь известны.
– Хорошо, – кивнул посол. – Мы подпишем этот союзный договор на время твоего похода против княжества Литовского и Русского, и королевства Польского.
Его соратники бросились к барону, что-то попытались доказать, однако рыцарь вскинул руку и громко объявил:
– Если магистр будет недоволен данным договором, я сам, лично, со своими товарищами и вассалами примкну к армии князя Георгия Заозерского и стану его союзником и заложником! Ручаюсь в этом словом дворянина![24]
Помощники посла отступили. Вопрос был решен.
* * *Подписание договоров прошло очень скромно. Можно сказать – кулуарно. Барон из Дании, барон из Мариенбурга и князь из городка возле озера Воже по очереди скрепили подписями и печатями шесть пергаментных свитков и тут же их разобрали. Подняли полные красного вина кубки, коснулись их краями над подставкой для письма.
– Да продлятся вечно наше единомыслие и союз! – торжественно провозгласил Альбрехт фон Хольберг. – И пусть все наши ссоры и разногласия заканчиваются именно так!
– Пусть наши думы и желания совпадают как можно чаще! – кивнул Михаэль фон Штернберг.
– И пусть наш союз принесет удачу каждому! – закончил Егор, и после того как послы выпили, предложил: – Теперь прошу к столу пиршественному! Отпразднуем успешное окончание наших споров.
– Прости, князь Георгий, – приложил руку к груди крестоносец, – но, верный клятве, я обязан спешить в свои земли и созывать рыцарей, дабы примкнуть к тебе к назначенному сроку.
– Прости, княже, – поставил кубок барон фон Хольберг, – но моя повелительница и без того слишком долго томится в неизвестности.
Он низко поклонился и покинул горницу. Михаэль фон Штернберг повернулся к Елене:
– Восхищен твоей прозорливостью, княгиня!
– Всегда рада видеть в своем доме, барон!
– Быстро они, – удивился Егор, когда барон откланялся. – Думал, хоть как-то отметить захотят.
– Получить свое им интереснее. – Княгиня быстро развернула оставленные свитки и радостно расхохоталась: – Да! Да! Король Георгий Заозерский! Титул и подпись подтверждены печатями Тевтонского ордена и трех королевств… – Она торопливо свернула драгоценные документы. – Надо списки с них снять, дабы не потерялись.
