Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

— Мона, — окликнули её из холла.

Она вышла и увидела Кена, Митча и Дика.

— До свидания, Мона, удачи.

— Счастливо, Мона.

Она поняла, что они знают о поездке, и улыбнулась им.

— Спасибо, и вам счастливо.

— До понедельника, Мона.

— До понедельника, Кен.

Они попрощались и ушли, а из ванной уже вышел, почти выбежал Найджел.

— Вот и я, Мона. Сейчас поедим и отправимся, да?

— Да, конечно, — улыбнулась она. — А вон и Роб с Метом, идите есть, у меня всё готово.

Ленч прошёл как обычно, с шутками и похвалами её стряпне. Посуду взялся вымыть Метьюз.

— Идите, а то ещё на поезд опоздаете.

Она чувствовала, что и Мет, и Роб действительно волнуются за них. Роберт даже сказал:

— Если что понадобится, Найдж, не дёргайся. Только дай знать.

Найджел обнялся с ними на прощание.

— Спасибо, братья.

И она тоже, конечно, волновалась. Да, она написала всё, ну, почти всё, попросила маму подготовить отца, мама поймёт и всё сделает, и всё-таки… Отца она не то чтобы боялась, он всегда был заботлив, внимателен, но… ну, ладно — подумала она, — может быть, всё обойдётся.

И обошлось. Доехали они благополучно, не во втором классе, конечно, но и не в самом дешёвом. Народу было немного: ведь в выходные все наоборот едут, в город развлекаться. А от Джемстауна до её родного Стретфорда они добрались на рейсовои автобусе. Они боялись, что придётся изображать случайных попутчиков, ну, на всякий случай, но на них никто не обращал вниматния, так что и здесь обошлось. Найдж удивительно умеет поставить себя. Ни приниженности, ни вызова… И Роб с Метом тоже… Она подумала об этом, глядя, как Найджел в Джемстауне пошёл купить ей мороженого. И здесь, когда их автобус остановился на главной и единственной площади Стретфорда, Найджел дождался, когда все выйдут, провёл её к двери, помог сойти, и шофёр — а она отлично помнит, какой брюзга и ругатель мистер Мик — даже улыбнулся им.

— Тебя не укачало? — тихо спросил Найджел, когда они ли через площадь. — Ты в порядке?

— Да, всё хорошо, — храбро улыбнулась она. — Спасибо, Найдж. Нам вон туда.

— Ага, понял.

Их маленький домик стоял в самом конце улицы, но в белом квартале. Бедном, но не нищем, всё же не «белая рвань», а приличные люди. Здесь всё по-прежнему. Играющие в пыли — их улицу так и не замостили — дети, на верандах мужчины в креслах-качалках со стаканчиками предобеденного виски в руках, сдержанно-любопытные взгляды. А вот и её дом. И на веранде… да, мама! Найджел помог перебраться через низкую каменную ограду, отделявшую их газон от улицы.

— Мама! — Мона выдернула руку и побежала к дому.

— Мона! Девочка моя!

Они обнялись и замерли, но уже подходил Найджел, а в дверях показался отец.

— Здравствуйте, — Найджел, улыбаясь, поднимался по ступенькам.

— Мама… ой, папа, это Найджел, мы…

— Сначала здороваются, потом входят в дом, — отец говорил строго, но улыбаясь. — И все разговоры дома.

— Да, папа, я…

— Заходите в дом, — отец поздоровался с Найджелом за руку и мягким хлопком по плечу подтолкнул того к двери.

— Счастлив познакомиться, мистер Теннисон, — улыбнулся Найджел.

И её отец, всегда такой требовательный к правилам этикета, говорит:

— Ладно тебе, парень. Я — Чарльз.

И мама радостно смеётся и тоже жмёт руку Найджелу.

— Мона писала о тебе, Найджел, проходи, я — Айрин.

И в дом они входят все вместе…

…Мона улыбалась воспоминанию. Она, конечно, надеялась, что Найдж понравится её родителям, но что настолько понравится и что случится это так быстро…

…Из кухни так пахло, что она не удержалась:

— Мама, фафлики?!

— Твои любимые, — рассмеялась мама. — Я же знала, что раз ты пишешь про воскресенье, то приедешь в субботу.

В гостиной отец подошёл к бару достал стаканы.

— Чего тебе с дороги, Найдж?

— Сока, если можно, Чарльз, — улыбнулся Найджел.

Отец кивнул, смешал апельсиновый сок с газированной водой, протянул стакан Найджелу.

— Совсем не пьёшь?

— Стараюсь обходиться без этого, — серьёзно ответил Найджел и улыбнулся. — Мне и так хорошо.

— Понятно, — кивнул с улыбкой отец, наливая себе виски и добавляя содовой.

— Мона, — позвала её мама. — Ну-ка, помоги мне.

И когда она вошла на кухню, мама улыбнулась.

— Пусть мужчины побудут одни, — и посмотрела на неё с ласковой требовательностью. — Ты ничего не хочешь сказать мне?

И она решилась.

— Я беременна, мама.

— Я так и подумала, — кивнула мама. — И какой месяц?

— Третий. Мама, как ты догадалась?

— Он так поддерживал тебя, когда вы перебирались через ограду, и на ступеньках, — и вдруг: — Ребёнок его?

Она вспыхнула.

— Это не имеет значения!

Она ответила резче, чем хотела, но… но она даже маме не разрешит копаться в этом.

— Имеет, — твёрдо ответила мама. — Расскажи ему всё, Мона.

— Но…

— Запомни. От шантажа одна защита — правда.

— Кто нас будет шантажировать, мама? И зачем?

— Мне не понравился тот парень, о котором ты писала раньше. Нил, кажется, — мама говорила спокойно, будто не замечая её покрасневшего лица. — Конечно, решай сама. Но Найджел… он не заслужил твоего обмана. Он любит тебя, это сразу видно. И простит тебе всё. Кроме обмана. Запомни, Мона. А теперь возьми салат и отнеси в столовую.

— Хорошо, мама.

Она бережно, двумя руками подняла памятную с детства тёмно-зелёную стеклянную салатницу и понесла в столовую. Проходя мимо, оглянулась на гостиную. Отец и Найджел о чём-то разговаривали, и отец смеялся. Мой бог, отец смеётся! Это же… это же чудо!

— Мама, папа смеётся!

— Я слышу, — улыбнулась мама, выкладывая жаркое на блюдо и накрывая его крышкой с лепными фарфоровыми фигурками. — Нет, это я сама, тебе тяжело.

— Но, мама…

— Не спорь, Мона. Первые месяцы — самые опасные. Возьми лучше стаканы и воду. Вот так.

Они вместе накрыли на стол, и мама позвала отца и Найджела. Отец прочитал молитву и разрезал мясо. Мама разложила гарнир и салат.

— Как вкусно, — восхищался Найджел. — Мона, у тебя очень всегда хорошо, но не обижайся, здесь великолепно. Вы знаете, Мона, здорово готовит, нам всем нравится, но это… совсем необыкновенно.

Мама рассмеялась.

— Спасибо, Найдж. А у Моны ещё всё впереди.

— Я стараюсь, — ответила она голосом «послушной девочки».

И никогда ещё такого весёлого, такого хорошего обеда не было. А «фафлики» — вафельные трубочки с кремом привели Найджела в полный восторг.

— Мм! Я даже не знал, что такое бывает.

— Это наши фамильные, — улыбалась мама. — Меня ещё бабушка учила их печь.

— И я научусь, — храбро заявила она.

— Конечно, научишься, — кивнула мама. — Хозяйка дома должна это уметь.

И Найджел влюблённо смотрит на неё. А потом они все вместе сидели в гостиной, и Найджел рассказывал отцу и маме об их семейном деле, как они — три брата — начинали…

…Мона вздохнула, словно просыпаясь. Да, просто удивительно, как всё было хорошо. А через две недели уже отец приехал к ним. И она опять волновалась: понравится ли он братьям Найджела. Но и тут всё обошлось. И тогда же окончательно решили с домом. Они даже все вместе сходили на Новую улицу, посмотрели дом, ещё недостроенный, и, когда вернулись, отец сказал:

— Давай, Найдж. На мебель мы дадим, — и гордо припечатал: — Мона не бесприданница.

И вот он — их дом. Её и Найджела, мистера и миссис Слайдер. Конечно, мебель только самая необходимая и дешёвая, а спальня для гостей и детская стоят пустые, но это дом. И мамин коврик они повесили в спальне, над кроватью. Найджелу он тоже нравится. Самое главное — у них есть дом, свой дом. И в воскресенье после церкви Роб и Мет приходят к ним в гости. О! Вот и Найджел!

Мона выбежала на крыльцо.

— Найдж!

— Вот и я! — он легко взбежал по ступенькам, обнял её, мягко коснувшись губами её щеки. — Привет, Мона. Как ты?

— Я в порядке. А у тебя?

— Отличный был день.

По-прежнему в обнимку они пошли на кухню. Найджел рассказывал о сегодняшних событиях и восхищался обеденными запахами, а Мона счастливо смеялась его шуткам и восторгам.

ТЕТРАДЬ ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Во вторник им идти в школу. Оба в первую смену, заканчивают в три, а уроки с четырёх.

— Поесть успеешь, Андрюша?

— Без проблем, Женя. Что-что, а это я всегда успеваю, — Андрей с наслаждением отхлебнул из чашки.

Они пили на кухне вечерний «разговорный» чай. Спит угомонившаяся Алиса, уютно шумит за окном весенний дождь, яркий не режущий глаза свет, нарядные чашки с дымящимся чаем… как же хорошо! Андрей сказал об этом вслух, и Эркин сразу согласно кивнул.