Афганский рубеж - Михаил Дорин
Делаю глубокий вдох и выдох. Устало прикрываю глаза.
Чкалов в это время нагибается и стучит верблюду по передним ногам. Удивительно, но верблюд опускается на землю. Лёня победно поднимает выше подбородок.
— Сань, ты точно на нём не хочешь поехать?
— Я? Это твоя идея и мне она не нравится.
Выехать с территории части незамеченным — нужно постараться.
— Ну и зря! Напряги тогда солдат, чтобы какашки убрали. Там весь первый этаж усыпан ими, — сказал Лёня и сел на верблюда.
В груди неприятное предчувствие, будто червячок заёрзал.
— Слушай, давай ты не поедешь никуда. Слезай уже, — прошу Чкалова, но он игнорирует меня.
— Но! Но! Или как там, куш! Куш!
Верблюд тут же начал вставать на задние ноги.
Пришлось Лёне отклониться, чтобы не перелететь через голову. Потом и вперёд подать туловище, когда верблюд поднялся на передние ноги.
— Так, половину дела сделали. Теперь надо ехать, — улыбнулся Лёня, застёгивая олимпийку спортивного костюма.
— Лёня, тебе лет сколько⁈ Слезай давай, — пошёл я к верблюду, чтобы снять неопытного бедуина.
— Саня, сейчас всё будет. А ну, пшёл!
Чкалов так сильно ударил верблюда, что тот сорвался с места, как лошадь на ипподроме. Даже пробуксовал на месте, отбрасывая назад мелкие камни.
— Погоди! Погоди! — попытался я остановить.
— Хорошо идёт! — громко орёт Лёня, удаляясь от меня.
— Отворачивай, отворачивай! — пытаюсь докричаться до него, но без толку.
Верблюд с Чкаловым в седле несётся в направлении КПП. Однако, самый короткий путь был через плац. А там построение! Да ещё и кто-то с трибуны выступает.
— В это время наши советские войска оказывают интернациональную помощь афганскому народу… — было слышно чьё-то выступление на плацу.
Бегу за Чкаловым, но догнать никак не получается. Лёня пытается то в одну, то в другую сторону его повернуть. Ничего не помогает.
— Поворачивай! Вправо принимай!
— Саня, управление в отказе. Не могу!
Лёня тянул, упрашивал, бил ногами в бока, матерился, но результат один — верблюд несётся на строй солдат. Либо «Семён» настолько сильно захотел послушать речь на плацу.
— Сейчас ситуация стабильная. Мы уверенно идём по пути… — произнёс выступающий и замолчал.
Конечно! Ведь тут перед строем тоже уверенно несётся по пути к КПП верблюд с наездником. На трибуне все задёргались.
— С дороги! Зашибёт! Тормоза отказали! — кричал Лёня.
Так и не свернул верблюд. Строй рассыпался как кегли в боулинге.
— Я скоро буду. Не жди меня! — доносился до меня голос Чкалова.
Правду говорят ливийцы. Невозможно скрыть любовь, беременность и езду верхом на верблюде. Пожалуй, тут я больше ничем не помогу. Разворачиваюсь и иду в расположение.
Следы верблюда ужё были убраны. Вот только скрыть его присутствие в части не получилось. С другой стороны, разглядеть в орущем наезднике Леонида было сложно. Он ещё и лицо пытался прикрыть.
Только я вошёл в расположение, меня тут же остановил комэска. Он только что умылся и ещё не вытер с лица капли воды.
— Бегал? — спросил Ефим Петрович, утираясь полотенцем.
— Да. Форму поддерживаю.
— Это хорошо. Хорошо, что сегодня не летаем, — посмеялся Енотаев.
— Всё культурно. После программы «Время» все уже были в кроватях.
— Ага. Ладно, пошли считать. Все ли на месте…
Рядом с дневальным зазвонил телефон. Рядовой представился и тут же вытянулся в струнку.
— Товарищ подполковник, вас командир полка к телефону, — позвал Ефима Петровича дневальный.
Енотаев взял трубку и поздоровался.
— Знаю. Не-а, не видел. Откуда у тебя тут могут быть верблюды⁈ И представитель из армии видел? — повернулся Енотаев ко мне и внимательно посмотрел.
Похоже, Ефим Петрович начинает понимать всю ситуацию.
— В спортивном костюме? Да брось ты! Мои спортом не занимаются. Да я тебе говорю! Больше ста грамм в одну руку не поднимают. Хорошо. Всего доброго! — попрощался Енотаев и повесил трубку.
Ефим Петрович подошёл ко мне и посмотрел внимательно своими глазами доброго енота. Он медленно почёсывал бороду. Делал это так тщательно, что звук был похож на движение наждачной бумаги по дереву.
— Бегал, говоришь?
— Так точно.
— Угу, а верблюда не видел по дороге?
— Пфф! Откуда могут быть верблюды в воинской части⁈
— Вот и я то же самое сказал Петрову. А он говорит, что видел. И какой-то полковник из штаба армии видел. Врут? — поинтересовался Енотаев.
— На улице жарко. Может, мираж увидели?
— Клюковкин, опять за старое⁈ Я уж подумал, ты за ум взялся, — повысил голос Енотаев.
— Командир, какой верблюд⁈ Бегал я, — начал я косить под дурака.
Да всё уже понял, комэска. Только не хочу я признаваться. Не поймали же меня за руку на этом верблюде.
— Кто видел, что ты бегал? Свидетели есть?
— Конечно! Вон, дневальный видел, как я из расположения выходил.
Подполковник повернулся к рядовому. Тот смело отрапортовал, что так и было. Молодцом! Уже себе заработал презент.
— А на улице, кто тебя видел на пробежке…
Тут дверь в расположение открылась, и появился запыхавшийся Лёня. Лысина блестит от пота, а олимпийка завязана на поясе.
— Ты где был? — сразу наехал на него Енотаев.
— Мы сейчас так с Семёном пробежались. Пару килограмм скинул, — запинаясь, ответил Чкалов.
Комэска повернулся ко мне и вновь начал чесать бороду.
— Вот! У него есть свидетель — Семён! А твой где, Клюковкин?
— Я интервальную тренировку делал. Ускорения, прыжки…
— Всё ясно. Моего заместителя буди. Построение! — громко объявил Енотаев.
Не прошло и пяти минут, как заместитель Ефима Петровича начал строить всех на центральном проходе. С первого раза построится не вышло — не хватало 10 человек. Объявили повторное построение после завтрака. На него пошли только я и Лёня.
После построились ещё раз, и вышло на 10 человек больше. И только на третьем построении вышли на цифру, равную списочному составу.
— Итак, товарищи! Разгульный образ и пьянство до добра не доведут. У меня вопрос: откуда появился верблюд в части?
В строю все задёргались, но никто не смог вспомнить о вчерашнем вечере. Ну, или не захотели вспоминать.
— Командир, а что за верблюд? — повторил мой вопрос Батыров.
— Местный. Одногорбый вроде, — сурово сказал Енотаев, смотря на подчинённых.
— Настоящий? — уточнил Мага.
Енотаев махнул
