Афганский рубеж - Михаил Дорин
Скорость растёт, стрелка высотомера остановилась на значении 50 метров, а в кабине витают крупинки песка.
— Как ощущения? — спросил я по внутренней связи, но Батыров молчал.
Сидит, будто ворон на ветке. Насупился, нахохлился и уставился перед собой. На щеке только размазанная грязь. Пыль попала на влажную кожу, а Димон растёр.
Повторили подобный заход три раза. Результат был прежний. Как застыл Димон, так и не смог оттаять.
У меня сложилась картинка. Пилотировать он умеет, но морально неустойчив. Слишком в нём сильно сидит груз той аварийной посадки в Соколовке.
— Командир, всё хорошо? — спросил я, когда мы вышли из очередного пыльного облака.
Карим посмотрел на меня, а потом решил слегка дёрнуть за плечо Батырова. Реакции ноль.
Я наблюдал, что делает Батыров в процессе управления вертолётом в данный момент. Он, то рано загасит скорость, то разгоняется. Будто рядом со мной не командир звена, а курсант на первой лётной смене.
Сабитович не выдержал и ещё раз дёрнул за плечо Димона. Тот сразу очухался. Вот это он зависает в моменты ступора!
— Летим на аэродром, — тихо ответил Батыров и начал связываться с руководителем полётами.
Вышли в район аэродрома и выполнили посадку. Батыров всё сделал сам. Как будто и не было у него помутнения. Можно сказать, идеальная посадка.
Зарулили на стоянку и начали выключаться. Батыров что-то помечал себе в планшете, но так и не проронил ни единого слова.
Понятно, что человеку сейчас в душу лезть не стоит. Но он не один на борту. А если бы у нас полная кабина десантников была? Или раненых? Очередной такой ступор может быть фатальным.
— Готовимся на завтра повторить, — сказал Батыров, но Сабитович не поверил своим ушам.
— Что повторить? — спросил Карим.
— Посадки на площадку.
Ну, тут Батыров уже перегибает! Карим в прошлый раз смолчал, но в этот может и не пойти на «преступный сговор». Надо сначала разобраться Димону в себе, а потом уже садиться в кресло.
— Надо объективный контроль снять. Обороты провалились во время захода на площадку, — произнёс Сабитович, записывая что-то в блокнот.
— Понятно. Как посмотрят, скажешь. Всё равно готовимся, — сказал Батыров и начал собираться.
Карим вышел в грузовую кабину, пропустив вперёд Димона. Как будто ничего и не произошло. Вот так взял и ушёл!
Батыров обошёл вертолёт спереди и, не расписавшись в журнале, направился в сторону командно-диспетчерского пункта (КДП). Там должен был через полчаса быть предварительный разбор полётов.
Я взглянул на Карима. Без слов понятно, что он совсем не в восторге от очередного полёта с командиром звена.
— Командир, подожди! — крикнул я, сдвинув блистер в сторону.
— Некогда.
— В твоих же интересах.
Эта фраза подействовала лучше, чем простая просьба. Я вышел из вертолёта, на ходу снимая шлем и отстёгивая планшет. Димон бы хоть отряхнулся от пыли.
— Что у тебя? — спросил Батыров.
— Димон, надо что-то…
— Ты когда перестанешь меня Димоном звать?
— Дай подумать. Скорее всего, «никогда». Ты понял, что сейчас произошло? — спросил я.
— А что? Заходили на площадку. Сели и взлетели. Ты мне помог. За это тебе большое командирское спасибо, — ответил он и пошёл дальше.
Зря он думает, что вот так может просто отмазаться.
— Прр, Зорька! Куда побежал? — ускорился я за Батыровым и тормознул его, схватив за плечо.
— Ещё раз прикоснёшься, получишь!
— Выговор? У меня их много. А вот у тебя могут появиться проблемы.
— Поясни, — поставил Батыров руки в боки.
Я посмотрел по сторонам. Людей слишком много, чтобы «доходчиво» объяснять командиру звена, где он не прав. Рядом увидел стоящий кунг, за который можно зайти.
— Иди сюда, — показал я ему на вкопанную будку.
Место я выбрал не самое удачное, но других не было. Вкопанная будка оказалась аэродромным туалетом. Запах соответствующий, как и обильное количество мусора вокруг.
— Тут воняет, — произнёс Батыров, когда мы зашли за будку.
— Ничего. А теперь слушай. Чтобы нам троим вот в такой вот выгребной яме не оказаться, следует пересмотреть своё отношение к происходящему. Давай признаем, что у тебя проблемы, — сказал я, тыкая в сторону будки.
— Моя проблема — это ты, Клюковкин. Всё через задницу из-за тебя пошло.
— Эта «проблема» сегодня, тебе жизнь спасла. Также борттехник, который не потерял контроль над собой. А ты сейчас Д’артаньяном прикидываешься тут!
Батыров промолчал. Дрожащей рукой достал из кармана пачку БАМа и закурил.
— В чём дело, Димон? Мы — экипаж. Должны доверять друг другу, — спокойно сказал я.
Командир звена помотал головой. Сложно парню признаться, но другого пути нет.
— Доверять? Что ж, ты всё правильно говоришь. Аварийная посадка из головы не выходит.
И всё равно не договаривает.
— Ещё и академия накрылась медным тазом. Командировка тут же нарисовалась. Магнитные бури и всё такое. Хорош, Дим. Ни один лётчик никогда не скажет, что боится. По твоим глазам вижу.
Батыров не ответил, но мне и без его подтверждения понятно. Да, парень боится, как и все. Проще всего ему сейчас прийти к командиру эскадрильи и сказать, что он не готов.
Но что с ним будет в полку? Клеймо на всю жизнь. Как говорили в моей прошлой жизни — «пятисотый».
— Я рапорт пойду напишу. Пускай отправляют обратно…
Только он это сказал, к нам прибежал Лёня Чкалов. Запыхался, вспотел и смотрел на нас широко раскрытыми глазами.
— Мужики, ну вы нашли где курить. Тут вообще-то, воняет.
— Лёня, ты чего прибежал? Понюхать? — резко спросил Батыров.
— Командир, я…
— Головка, ты! Говори быстрее, а то и правда воняет, — прервал его Димон.
Вот так голос прорезался у Батырова! Выплеснуть хочет весь негатив. Жаль, что Лёня попался под горячую руку.
— Петрович зовёт. Разбор уже прошёл, а вас нет, — ответил Чкалов.
Батыров посмотрел на меня и пошёл в сторону КДП.
— Чего это он? Ты его разозлил? — спросил у меня Лёня.
— Нет. Жарко на улице. Тепловой удар.
Я ускорил шаг, чтобы не отставать от Батырова. Комэска с нами кратко переговорил. Уточнил, как прошёл полёт и отпустил. Но в его словах звучали нотки сомнения.
— Всё гладко прошло? Чётко зашли на площадку, взлетели и так несколько раз? — спросил Енотаев, устало зевая.
В классе кроме нас
