Физрук - Валерий Александрович Гуров
Я и в прежней жизни не был отшельником, и в этой не собирался блюсти целибат, но мужик, который идет у баб по рукам, это та же проститутка. Нет, в этом вопросе надо выбирать разумную тактику. Женитьба меня перестала прельщать с тех самых пор, когда моя благоверная, при разводе, отжала приличную часть семейного бизнеса. Однако, одно дело когда разведенный мужик тащит к себе в койку любую, какая ему глянется, другое, когда тем же занимается молодой учитель, да еще живущий в СССР, в начале восьмидесятых. Насколько я понимаю, в эту эпоху царит своя мораль — ханжеская, но требующая соблюдать внешние приличия.
Следовательно, далеко не всех «невест» надо тягать на свой насест, а только — особо нужных или тех, от кого отказаться не будет сил. А остальным — оставлять надежду на то, что все возможно. В комнате я застелил койку, сунул разбросанные тряпки в шкаф, поставил пустые пивные банки на подоконник. Через несколько минут, после того, как я навел марафет, в дверь весомо постучали. Надо думать — ногой. Как гостеприимный хозяин, я отворил дверь и в мои апартаменты ввалилась тетя Груня, уже с подносом.
На нем громоздились не судки, а тарелочки, с разложенной на них едою, присланной мне заботливой Лизонькой. Вахтерша выставила все это на стол, положила столовые приборы, завернутые в салфеточку. Судя по сноровке, тетя Груня некогда имела отношение к общепиту. Что же ее довело до вахты в общаге? Накрыв на стол, она хотела было скромно удалиться, но я ее удержал:
— Груня, — сказал я, намеренно опустив обидное слово «тетя», — время обеденное, а мне такую гору еды одному не осилить… Я же — спортсмен!
Вахтерша заколебалась. Колебания ее выразились в колыхании немалых телес, которые с голодухи вполне могли показаться аппетитными.
— Ну не знаю… — протянула она. — Я там попросила Иваныча, нашего сантехника, на вахте побыть… Он бурчать будет, если я задержусь…
В слово «задержусь» она вложила всю силу своей неутоленной страсти.
— А Иваныча мы задобрим вот этим… — возразил я, показывая на банку пива.
От слова «мы», произнесенном мною без всякого подтекста, тетя Груня совсем поплыла. Она опустилась на свободный стул. Тот недовольно скрипнул.
— Ой, что это! — всплеснула сарделечными руками женщина.
— Это — пиво, — ответил я. — Выпущенное к Московской олимпиаде для иностранных гостей… Хотите попробовать?
Она кивнула, хотя глаза ее стали грустными, словно упоминание олимпийских игр доставило ей боль.
— А вы… вы тоже участвовали? — вздохнула вахтерша.
— В Играх? — уточнил я. — Приходилось… В составе студенческой сборной.
— А я, кажется, вас видела… по телевизору!
— Вполне возможно, — не стал я отпираться. В самом деле, кто знает этого кэмээса Данилова. Может он и впрямь участвовал? — Да вы ешьте-ешьте, Груня!.. Вот отбивная… Бутербродик с икоркой…
Я открыл две банки, и мы пригубили. Вахтерша налегла на элитную закусь. Я тоже — не побрезговал. За пивком и отменной жрачкой у нас продолжилась задушевная беседа. Груня пожаловалась на свою судьбу-судьбинушку… Долюшку женскую.
Моя догадка о том, что она когда-то имела отношение к общепиту, оказалось верной. И печаль ее по поводу Олимпиады была вполне оправданной. Насколько я понял, через Литейск пролегал один из автомобильных маршрутов, по которому участники и гости Игр двигались в Москву.
Поэтому в городе открыли несколько новых злачных заведений и модернизировали старые. Иностранцев в них должны были обслуживать по первому классу. Для чего завезли лучшие продукты и напитки, и все, что необходимо: посуду, столовые приборы, даже салфетки. Груня как раз заведовала одним из кафе. По ее словам, она превратила это некогда убогое заведение в лучшую точку общепита в городе. Однако оказалось, что иностранцы чаще проезжали мимо, чем заглядывали в кафе «Ласточка», зато от местных отбою не было.
А едва Олимпиада закончилась, в «Ласточку» нагрянула ревизия. Недостача оказалась не слишком большая, поэтому уголовное дело на заведующую не завели, а вот с хлебной должностью ей пришлось расстаться. Формально не было оснований не брать ее на работу в систему общественного питания, но вчерашние коллеги шарахались от нее, как черт от ладана, вот она и докатилась до должности вахтерши в рабочей общаге. На словах я бурно сочувствовал Груне, но по части физического утешения инициативы никак не проявлял, не смотря на выпитое пиво. Напротив, перевел разговор на свои бытовые трудности.
Разомлевшая собеседница, не потерявшая надежды на кусочек большой и чистой любви прямо у меня в комнате, готова была пообещать любое содействие. Тем более, что запросы мои невелики. Всего-то — убрать лишнюю койку. Поставить в комнату холодильник и что-нибудь, чем можно скрасить досуг. Тетя Груня оказалась дамой деловой. Холодильник она обещала достать, но предупредила, что тот останется на балансе общежития номер восемь. А вот насчет досуга посоветовала заглянуть в комиссионку. Благо у нее там хорошая подруга работает. Кроме того, вахтерша научила меня как разговаривать с продавцом.
— В комиссионке товар продается по цене, которую хочет получить тот, кто сдал его на комиссию, — начала объяснять она, — плюс наценка самого магазина. Обычно — это дорого, но если сказать, что ты не от себя пришел, а от какого-нибудь влиятельного в городе человека, тебе продадут товар по цене продавца.
— Ох, спасибо, Груня! — искренне обрадовался я. — Я бы вот прямо сейчас сбегал! Если не возражаете…
— Ну а чего же мне возражать, — вздохнула она, хотя тон ее противоречил словам. — Я даже еще один добрый совет дам…
— Я весь внимание!
— Не бери импортную технику, — сказала она, снова переходя на «ты».
— Это почему?
— Да наши, как до заграницы дорвутся, скупают там все, что найдут в их комиссионках, а буржуи, особенно — немцы, сдают товар уж очень заезженный. А потом его наши гоняют до почти полной непригодности… Купишь, к примеру, магнитофон, а он через полгода накроется… Так что лучше бери что-нибудь наше. Сломается, так хоть запчасти для ремонта достанешь…
— Спасибо, Груня! — искренне повторил я и поцеловал в пухлую щеку.
Выражение ее глаз стало непередаваемым.
— Погоди, Саня, — выдохнула она. — Ты же не знаешь, где у нас комиссионка…
— Нет, — признался я.
— И пока своим ходом, она закроется… — вахтерша решительно поднялась. — Сейчас я тебя транспортом обеспечу.
