Мы, Мигель Мартинес - Влад Тарханов
— Ягоду ко мне, немедленно.
Он появился в кабинете вождя через сорок две минуты. Войдя, поздоровался, будучи заместителем Менжинского сейчас фактически возглавлял ОГПУ, был, так сказать, главным силовиком страны.
— Товарищ Ягода, скажите, вам известны факты о возможных антисоветских выступлениях в стране? В ближайшее время. Или нам с товарищами не о чем беспокоиться, всё находится у наших органов под контролем?
— Товарищ Сталин, ОГПУ делает всё для выявления заговоров и контрреволюционной деятельности внутри страны. По нашим данным, организованные контрреволюционные группы разгромлены. И ожидать проявлений новых групп не стоит. Во всяком случае, этот год должен быть спокойным. Конечно, сказать, что мы абсолютно всю ситуацию преждевременно, у нас для этого нет достаточно сил и средств, но ничего опасного пока что не предвидится.
— Вот как, значит, забастовка десяти тысяч рабочих это ничего такого страшного, или целого города, причем против партии будут выступать даже сами партийцы! Посмотрите, какие данные идут с мест! Ситуация архисложная! И при этом кто-то заранее подогревает население слухами о том. что будут отменять продовольственные карточки для детей! Как только кто-то попробует это сделать — подготовленные массы населения вспыхнут, как торф в жару, вы понимаете, чем это грозит? Ничем? Накажем виновных и всё. А кто виноват? А кто распускает слухи и готовит население к выступлениям против советской власти? Вы об этом подумали?
— Товарищ Сталин… По нашим данным ничего такого в ближайшее время быть не может.
— По вашим не может, а вот товарищи с мест информирует по-другому. Проверить. Даю вам неделю. Больше времени нет. Я жду от вас ответов. Первый вопрос: собираются ли урезать нормы, особенно по хлебу. Второй: есть ли проект снятия с карточного снабжения отдельных категорий населения, иждивенцев, в первую очередь. Повторяю! Ответ должен быть у меня на столе через СЕМЬ ДНЕЙ! Ровно. Кто распространяет слухи о введении ограничений? Чтобы это выяснить у вас две недели. Работайте!
Когда Ягода покинул кабинет, Иосиф Виссарионович задумался. Честно говоря, после Дзержинского карающий меч революции оказывался не в самых надёжных руках. Сталин более-менее доверял Менжинскому, правда, в последнее время тот серьезно болел, сдавало сердце. Ягода стал первым заместителем начальника ОГПУ, а с тридцать первого года, когда здоровье Вячеслава Рудольфовича резко пошатнулось фактически осуществлял руководство этой серьезной организацией. Чтобы иметь в ОГПУ противовес Генриху Григорьевичу, в том же тридцать первом еще одним заместителем Менжинского он сделал Ивана Алексеевича Акулова. Ну что же, его необходимо будет вызвать к себе завтра утром. И всё-таки, не слишком много власти перебирает на себя ведомство Дзержинского? Не будет ли оно тем хвостом, который станет крутить собакой?
За время своей организационной деятельности вождь понимал, что искусство управлять — это умение создавать систему противовесов, при которой ни одна группировка не сможет стать доминирующей, ни одна, кроме его собственной. Как только Поскрёбышев появился, Сталин отдал распоряжение вызвать к себе на утро Акулова, а вот к Менжинскому решил ехать сам, тем более, тот сейчас находился на даче в Горках. Значит, утренний визит на дачу к однокласснику Колчака, а потом в Кремль. И еще, не забыть про начальника ИНО ОГПУ Артузова. На двенадцать! Затем Мехлиса. Никого не забыл? Да, Молотова, сразу после них. Мехлису надо сделать втык, причём очень большой втык. Он — главред «Правды», а тут Кольцов разбрасывается репортерами, в том числе правдинскими, как своими собственными! Впрочем. Пора и домой. Об этих проблемах успею еще подумать.
О том, что ситуация с продовольствием складывается очень сложно, Сталин знал, он не знал НАСКОЛЬКО остро. В чём-то Кольцов прав: не имея реальных заслуг перед партией, не участвовавшая в революции и будучи на незначительных ролях во время Гражданской, новая бюрократия, выращиваемая им как противовес ленинской гвардии, старалась «набрать баллы» и получить хоть какие-то заслуги в его глазах. Взяли курс на индустриализацию и коллективизацию. Правильный курс. Иначе к войне с мировым капиталом не подготовиться! Но плановую кропотливую работу заменили штурмовщиной, загоняя людей в коллективные хозяйства, отбирая личный скот, вплоть до курей! Ничейный скот дох рекордными темпами. Эта ситуация уже дошла до самых верхов, поэтому готовилось постановление об обобществлении скота, в котором эту практику требовалось прекратить. А что делать с валом торжественных рапортов об успехах коллективизации? И зерно… советское государство не могло предложить другого товара, чтобы оплачивать индустриализацию. Причем приходилось даже распродавать предметы искусства по бросовым ценам. Зерно составляло же треть валютной выручки, треть. И остаться без этих поступлений — это означало остановить темпы индустриализации. А еще недород. Эпизоотии, которые тоже убивали скот. И сами загнанные в колхозы люди предпочитали свой скот забить и съесть, а не отдать в общак.
В то, что ситуация в Вичуге и Борисове может стать взрывоопасной, он поверил безоговорочно, собранным командой Кольцова документам не верить было нельзя. Но тут получается, что на Украине, в Поволжье, Казахстане, Белоруссии голод не мог возникнуть так просто, сам по себе. И что это? Ошибки властей? Заговор? Подрыв доверия к советской власти? Неумение решать проблемы? Или множество факторов? Но если это даже критическое совпадение нескольких факторов, то необходимо найти выход.-Меры должны быть достаточно простыми и предельно эффективными.
Но самое главное — надо всё проверить. Быстро. Объективно. И только после этого принять меры, в том числе радикальные. Как там проговорился Кольцов — точечные ликвидации эффективнее массовых репрессий? Хм. спорное мнение. Как говорил великий Станиславский «Нэ верю!». Но проверить надо обязательно.
* * *
Зубалово-4
К себе на дачу в Зубалово Сталин приехал уже поздним вечером, точнее, ночью. Одиннадцать. До полуночи всего час. Дети спали. Надежда же его ждала. Она накинула на плечи платок и сидела в гостиной. Этот небольшой двухэтажный особняк пришелся ему по нраву давно, жена не любила роскоши, и обстановка в доме была простой, он даже сказал бы что спартанской. И это его вполне устраивало. Нет, ему не было всё равно, где и как жить, но его уровень комфорта — это место, где можно отдохнуть, и при этом не нагружал себя накоплением предметов роскоши. Всё это ерунда, с собой в могилу не заберешь. А вот, чтобы всё выглядело красиво, это да, это необходимость. Природа должна радовать глаз. Поэтому во все детали, как сейчас бы сказали, ландшафтного дизайна дачи он влезал лично и руководил, сообразно своему вкусу и видению. Последним из его преобразований стала детская
