Виктор Поротников - Легионер из будущего. Перейти Рубикон!
Темный лес, стоявший стеной вокруг римского стана, вдруг наполнился мелькающими среди деревьев огнями. Во мраке леса раздались жуткие завывания и хриплые вопли, словно там бесновалась стая неведомых чудовищ.
От страха у меня волосы зашевелились на голове. Растерянность и страх появились на лицах и у других легионеров. Только одноглазый Авл Сикул выглядел невозмутимым. На наши испуганные вопросы декан отвечал, что это галлы пытаются наслать на римлян злобных духов, которые, по их поверьям, обитают в горных пещерах.
…Широкая просека была подернута холодной туманной дымкой; крупные капли росы блестели на траве и кустах жимолости. Было безветренно и тихо. Здесь, на высоте, лиственный лес сменился сосновым бором.
Римские когорты двигались в гору по просеке, выстроившись боевыми колоннами и следуя одна за другой. Впереди всех была когорта Цинны, а в голове ее находился манипул Тита Пулиона. Центурия, в которой пребывал я, образовывала вместе со второй центурией единый монолитный строй.
На вершине горы оказался обширный луг, покрытый сочной травой. Расступившийся по сторонам лес еще хранил прохладу и сумрак только-только истаявшей ночи. Волшебную тишь этого прекрасного горного уголка нарушала лишь тяжелая поступь легионеров, обутых в грубые калиги, сплетенные из кожаных ремешков сапоги.
Внезапно откуда-то из-за деревьев вылетела оперенная стрела и вонзилась в щит оптиона Авфидия.
В следующий миг лесную тишину прорезал многоголосый боевой клич галлов.
Вражеские стрелы рой за роем сыпались из леса на поднятые над головой щиты римлян. Выйдя из узкой просеки на поляну, когорта Цинны выстроилась широким фронтом.
Галлы быстро приближались, густым потоком хлынув из лесного сумрака на широкую луговину. Одежда и плащи галлов из грубой ткани и звериных шкур имели неброские цвета, сливаясь с древесной корой деревьев. Знатные галлы были облачены в кольчуги и высокие металлические шлемы с рогами или заостренным верхом, у них имелись овальные узкие или круглые щиты, вооружены они были длинными мечами. Галлы-общинники не имели кольчуг и шлемов, помимо щитов у них имелись копья, топоры и кинжалы.
Ничего более жуткого и леденящего кровь, чем боевой клич галлов, я не слышал. Я находился во второй боевой шеренге, когда лавина длинноволосых свирепых варваров обрушилась на римский боевой строй. Метнув свой пилум в гущу врагов, я уперся правой рукой в спину стоящего передо мной легионера, в то время как воин, находящийся позади меня, уперся своей рукой в мою спину. Сцепившись таким образом, боевая линия первой когорты приняла на себя сильнейший натиск варваров. Стена из римских щитов в передней шеренге сотрясалась от многочисленных мощных ударов вражеских мечей и топоров. Напор скопища галлов был настолько силен, что боевой фронт римлян понемногу стал подаваться назад.
По свистку оптиона Авфидия легионеры из задней шеренги по узким интервалам между рядами стали боком проталкиваться поближе к передней шеренге, где уже появились первые потери. Легионерам в трех первых шеренгах нужно было любой ценой удерживать боевое фронтальное построение когорты, а легионеры из четвертой шеренги должны были заменять павших бойцов в передовой шеренге.
Не прошло и двадцати минут яростного боя, как в центре боевого строя римлян образовалась брешь. От мечей галлов пал один из младших центурионов и еще пятеро легионеров из передней шеренги. С торжествующим ревом варвары устремились вперед, стремясь рассечь римскую когорту надвое.
Выхватив из ножен меч и выставив перед собой щит, я преградил путь врагам, лица которых были раскрашены желтой и красной охрой. Для замаха мечом не было возможности, поэтому мне приходилось наносить колющие удары из-за щита. Галлы были высоки ростом и неимоверно живучи. Какой-то галл с волосами, вымазанными известью, так что его шевелюра стояла дыбом, был ранен мною в живот и бедро, но продолжал сражаться, истекая кровью. Мне удалось свалить его наземь, лишь поразив острием меча прямо в сердце. Другой длинноволосый варвар, уже лежа на земле и испуская дух, успел-таки дотянуться мечом до Цинны, ранив его в лодыжку.
Цинна вскрикнул от боли и припал на одно колено. В следующий миг на его шлем обрушилась вражеская дубина. Цинна зашатался и выронил меч из руки. Тит Пулион попытался прикрыть Цинну своим щитом, но сам оказался тяжело ранен, вражеский топор разрубил ему ключицу.
Я бросился на выручку к Цинне, который осел на землю, опершись на щит и закрыв лицо ладонью. Видимо, от удара по голове у него потемнело в глазах. Сразу двое галлов ринулись к военному трибуну, спеша добить его. Один замахнулся на Цинну мечом, другой целил в него копьем. В мгновение ока я отсек наконечник у вражеского копья и следующим выпадом вогнал свой клинок в горло галлу, затем ударил щитом второго варвара, едва не сбив его с ног. Заслонив собой Цинну, я стал отбивать удары мечей и топоров наседающих варваров. Кому-то из косматых галлов я снес голову с плеч, кому-то отсек руку, сжимающую меч. Один варвар был убит мною ударом клинка между глаз, другому я рассек колено.
По мере того как остальные римские когорты втягивались в сражение, натиск галлов стал ослабевать. Наконец варвары не выдержали и обратились в бегство, затерявшись в чаще леса.
Устало опустив меч, я только сейчас обнаружил, что у меня рассечен подбородок и кровоточит предплечье на правой руке.
За спасение в битве жизни римского гражданина меня наградили венком из дубовых листьев. Это была очень почетная награда в римском войске.
Дубовый венок возложили мне на голову после того, как римское войско взяло штурмом город Бригантий, разбив под его стенами объединенное войско ретов и винделиков. Вождь ретов пал в сражении, а вождя винделиков Орбистазия римляне взяли в плен.
Глава третья
Слухи из Рима
Цезарь, узнав о быстром подавлении мятежа галлов легатом Цицероном, решил наградить и его самого, и наиболее отличившихся военачальников и воинов десятого легиона. В этот список угодил и я вместе с Титом Пулионом. Поскольку важные дела удерживали Цезаря в Кремоне, он не мог приехать ни в Эпоредию, ни в Новый Ком. Всех достойных награды легионеров, и меня в том числе, легат Цицерон отправил в Кремону под началом Цинны. Не претендуя на почести и деньги, Цинна выехал в Кремону лишь затем, чтобы подлечиться.
Из всех римских поселений в Цизальпинской Галлии только Кремона могла называться городом в полном смысле этого слова, хотя жителей здесь было чуть больше десяти тысяч человек. Дома, храмы и общественные здания в Кремоне были возведены из камня, улицы и площади были вымощены каменными плитами. Галлов в Кремоне было очень мало, здесь повсюду звучала латинская речь.
Дом, где размещался Цезарь со своими слугами и приближенными, находился в цитадели Кремоны.
Цинна встретился с Цезарем в первый же день своего пребывания в Кремоне. На эту встречу Цинна взял с собой и меня.
Цезарь диктовал письма сразу двум своим писцам, когда Цинна и я предстали перед ним.
– Привет тебе, Гай! – сказал Цинна, сделав приветственный жест рукой. – Извини, что отрываю тебя от важных дел. Вот, познакомься, это Авл Валент. – Цинна дружески положил руку на мое плечо. – Он спас мне жизнь в сражении. Награди его!
Цезарь отошел от стола, за которым сидели его писцы, склонившись над папирусными листами. Сначала он поздоровался с Цинной, потом со мной.
– Я рад, Луций, что смерть миновала тебя благодаря мужеству Авла Валента, – промолвил Цезарь, обняв Цинну. – Ты не ранен?
– К сожалению, ранен. – Цинна похлопал себя по правой ноге. – Надеюсь, Гай, твои лекари окажут мне наилучшую помощь.
Цезарь пригласил Цинну и меня в соседнюю комнату, где было гораздо теплее от пламени, пляшущего в очаге.
– Располагайтесь, где вам удобно. – Цезарь радушным жестом указал нам на стулья и кресла, расставленные вокруг круглого стола, на котором возвышалась изящная терракотовая статуэтка красивой обнаженной женщины с греческой прической.
Цинна опустился в кресло с подлокотниками из слоновой кости, обронив с усмешкой:
– На таком сиденье я чувствую себя претором или курульным эдилом.
Я сел на стул сбоку от Цинны.
Цезарь отодвинул от стены другое кресло, придвинув его поближе к креслу Цинны. Садясь, Цезарь с грустной улыбкой заметил:
– А я в какое бы кресло ни садился, неизменно чувствую себя изгнанником.
– Почему? – Цинна удивленно приподнял брови. – С твоим-то могуществом и богатством?!
– Да будет тебе известно, Луций, недавно римский сенат отказался признать мои заслуги перед Римским государством, не продлил мне полномочия проконсула на новый срок и запретил мне появляться в Риме, не распустив своих войск, – покачивая головой, перечислил Цезарь. – Сенаторы уже утвердили моего преемника на должность наместника Галлии, им стал Луций Домиций Агенобарб. Меня же собираются привлечь к суду в Риме за различные провинности, список которых составляет около десяти пунктов. Иными словами, мои недруги в сенате дают мне понять, что самое лучшее для меня – добровольно уйти в изгнание. Каково, а? – Цезарь усмехнулся.
