Виктор Поротников - Гладиатор из будущего. Спартак-победитель

Виктор Поротников

ГЛАДИАТОР ИЗ БУДУЩЕГО

Спартак-победитель

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

Раздался сигнал трубы, протяжный и гулкий. Этот звук резанул меня по ушам, как бритвой. В мозгу толкнулась мысль с каким-то обреченно-паническим оттенком: «Вот, началось!»

Двадцать красных прямоугольных щитов, застывших плотной шеренгой напротив нашего отряда, пришли в движение, двадцать крепких глоток издали громкий воинственный клич, двадцать острых клинков взметнулись кверху, сверкнув на солнце. Гладиаторы-самниты все разом ринулись на нашу шеренгу.

То ли от волнения, то ли от растерянности, но я не издал ни звука в тот миг, когда стоящие со мной в одном строю гладиаторы-фракийцы тоже прокричали устрашающий клич, желая перекричать гладиаторов-самнитов.

Прикрыв лицо и грудь небольшим круглым щитом, я бросился вперед, как и вся наша шеренга, подчиняясь зычной команде Спартака.

Вокруг на каменных, вздымавшихся уступами трибунах гудят, свистят, орут многие тысячи зрителей в разноцветных туниках, тогах и плащах. Жадная до кровавых зрелищ капуанская толпа!

«Эх, мне бы сейчас в руки автомат Калашникова, а лучше ручной пулемет! — со злостью думаю я, окидывая быстрым взглядом гудящий людской муравейник на высоких кольцеобразных рядах амфитеатра. — Я показал бы этим патрициям и плебеям кузькину мать!»

До чего же хреново ощущать себя скотиной, отправленной на бойню!

Боевой строй гладиаторов-самнитов столкнулся на желтом песке круглой арены с шеренгой гладиаторов-фракийцев, двадцать бойцов против двадцати.

«Ну, держись, старик! — мысленно говорю себе, стараясь унять предательскую дрожь в ногах. — Гляди в оба и не зарывайся!»

Бросившийся на меня гладиатор-самнит оказался могуч и проворен. Этот загорелый крепыш сразу начинает теснить меня, раз за разом ударяя своим щитом в мой щит, а его короткий прямой меч, сверкая, как молния, то и дело лязгает острием по краю моего щита. Мне пока хватает сноровки пресекать быстрые выпады самнита. В моей правой руке фракийский меч с изогнутым на конце лезвием, таким мечом можно наносить только рубящие удары. Я пытаюсь рубануть своего ловкого противника по шлему с высоким гребнем и широкими металлическими полями, чем-то схожими с полями ковбойской шляпы. Однако самнит мастерски парирует мои удары клинком и щитом, его глаза внимательно следят за мной из-за металлической сетки с мелкими ячейками, которая закрывает его лицо от лба до подбородка.

«Ну, погоди, ковбой!» — думаю я, резко меняя тактику боя.

Стремительно пятясь назад, я выпадаю из звенящего железом скопища сражающихся гладиаторов. Теперь у меня появляется свобода для маневра. Мой противник не отстает от меня, продолжая наносить колющие удары мечом то по моим ногам, то целя мне в голову. Если мои ноги надежно прикрыты до колен бронзовыми поножами, то лицо у меня не защищено забралом. Стоит мне зазеваться, и острый клинок моего противника мигом рассечет мне челюсть или выколет глаз. С таким ранением я утрачу зоркость и неминуемо буду убит!

Я начинаю кружить вокруг самнита, стараясь зацепить своим мечом его не защищенную поножей правую ногу или выбить меч из его руки. Шлем и щит у меня гораздо легче по весу, поэтому мне удается двигаться быстрее при смене боевых позиций и обманных финтов, нежели моему противнику. Мой «ковбой», понимая, что при такой тактике он теряет почти все свои преимущества передо мной, изо всех сил старается ранить меня в ногу и тем самым лишить подвижности.

Боевые шеренги самнитов и фракийцев уже рассыпались и перемешались в сумятице яростной схватки. По сути дела, сражение разбилось на поединки двадцати пар гладиаторов. Самниты были в красных набедренных повязках, напоминавших шорты, с широким кожаным поясом на талии. Их большие красные щиты были украшены серебряными узорами в виде молний Юпитера. На гладиаторах-фракийцах набедренные повязки были синего цвета, такого же цвета были их круглые щиты. Легкие шлемы фракийцев были украшены белыми перьями. Помимо широкого кожаного пояса и бронзовых понож фракийцы еще имели защитный кожаный рукав на правой руке, покрытый маленькими металлическими чешуйками и крепившийся ремнем к туловищу гладиатора.

Этот жесткий тяжелый рукав поначалу сильно стеснял движения моей правой руки. Однако когда я прозевал довольно опасный выпад моего противника и его меч лязгнул по чешуйчатой броне защитного рукава, я сразу оценил практическую пользу от этого массивного нарукавника.

Продолжая метаться вокруг своего мощного «ковбоя», я отражаю колющие удары его меча и всячески стараюсь дотянуться своим мечом до его правого плеча или шеи. Боковым зрением я вижу, что самниты одолевают наш отряд. Не прошло и десяти минут схватки, а уже двое фракийцев лежат бездыханные на истоптанном окровавленном песке, еще трое фракийцев сильно изранены и явно долго не протянут. Правда, могучий Спартак быстро одолел своего противника-самнита, вспоров ему живот кинжалом. Теперь Спартак отвлекает на себя сразу двоих самнитов, уложивших своих противников-фракийцев в поединках один на один.

Звон мечей, хрипы, выкрики, гул множества зрителей — все это звучит со всех сторон. Меня от этого бьет сильнейший мандраж, от страха получить предательский удар в спину я обливаюсь холодным потом и трясусь, как в лихорадке.

«Двигаться! Надо постоянно двигаться! — мысленно твержу я себе, вспоминая наставления ланисты перед этой схваткой. — Ловкость и быстрота есть залог успеха против сильного и напористого врага!»

Солнце палит немилосердно. Ветра совсем нет.

Я задыхаюсь, сердце у меня готово выскочить из груди. На зубах скрипит мелкий песок.

Вдруг сзади раздался чей-то жуткий предсмертный вопль, резко оборвавшийся на самой высокой ноте. По рядам зрителей прокатилась волна восхищенных рукоплесканий. Краем глаза я успел заметить, что это опять отличился Спартак, мастерским ударом сразивший еще одного самнита. На арене в разных позах лежат уже восемь или девять мертвых гладиаторов, повсюду алеют большие пятна крови, валяются щиты и мечи.

Я отбиваю удар за ударом, как меня учили в гладиаторской школе, стараясь то и дело смещаться чуть вправо, чтобы при первой же возможности рубануть своего противника по шее или предплечью. Силы мои стремительно тают, я это чувствую почти с животным ужасом в душе. Судя по напору моего «ковбоя», совершенно не ощущается, что он начинает выдыхаться. Этот крепыш даже ничуть не запыхался, в отличие от меня!

Рядом падает еще один фракиец, хрипя и обливаясь кровью. С его левой руки соскакивает круглый щит и катится мне прямо под ноги. Я спотыкаюсь и валюсь на спину, как подрубленное молодое деревцо. Мой противник бросается ко мне с занесенным для удара мечом. Я в ужасе заслоняюсь щитом, пытаясь одновременно нащупать меч, выпавший из моей правой руки при падении. Все, конец! Теперь мне не спастись!

Меча рядом нет, как назло. Я хватаюсь за кинжал, что висит у меня на поясе.

Самнит, нависая надо мной, наносит колющий удар, целя мне в горло. Я отбиваю этот удар щитом. Самнит отводит свой меч назад для другого удара, на этот раз целя мне в грудь. Закричав от страха, я с силой вонзаю кинжал моему противнику между ребер, острый клинок входит в живую плоть по самую рукоятку. Самнит негромко вскрикнул, ноги его подломились. Из последних сил он успел нанести еще один удар мечом, резанув меня острым лезвием по скуле до самого уха. В следующий миг умирающий гладиатор свалился прямо на меня с глухим утробным стоном.

Выбравшись из-под мертвеца, я трясущейся рукой выдернул кинжал из мертвой плоти. Кровь из рассеченной скулы заливает мне шею, от боли и подступившей дурноты у меня закружилась голова. Я сидел на песке возле убитого мною человека, не веря в то, что смог это сделать. Вокруг меня продолжают перемещаться по арене, наскакивая друг на друга, гладиаторы в красных и синих набедренных повязках, громыхают мечи по щитам, раздаются выкрики и стоны.

Я пытаюсь встать на ноги, сознавая, что битва еще не окончена и мне нужно спешить на помощь к своим фракийцам. От совершенного мною усилия внутри меня словно что-то переворачивается, стоя на четвереньках, я извергаю из себя обильную рвоту.

«Вот так-то, старик, — проносится у меня в голове, — это тебе не игра в пейнтбол!»

Неимоверным усилием воли я заставляю себя встать на ноги, убираю окровавленный кинжал обратно в ножны, беру в левую руку круглый фракийский щит, в правую — прямой самнитский меч. Отыскиваю глазами Спартака. Он храбро бьется сразу с двумя самнитами. Невдалеке еще один фракиец с трудом отбивается от наседающих на него двоих гладиаторов-самнитов. Какой-то самнит, лежа в луже крови, агонизируя, испускает жуткие тягучие стоны…