Андрей Архипов - Поветлужье
Любим подхватил один кирпичик пальцами, пощелкал по нему, прислушиваясь к звуку, и одобрительно крякнул, не пытаясь более ничего сказать.
— Так вот, возвращаясь к людям, — продолжил Николай, опять усаживаясь. — Для кирпича или той же плинфы они нам позарез нужны. К примеру, для глины... Чтобы ее достать, намять, в формы положить, а потом еще и высушить, человек пять понадобится. Правда, сушить и переворачивать детишки сгодятся. Для сбора руды, для промывки и для сушки еще столько же человек нужно, если не больше. Водяное колесо поставить — бригаду плотников подавай... Правда, она у нас уже есть... пока. Уголь нажечь опять же надо, это еще... ой, как много людишек добавить придется. Печь сложить — так опять же мне помощь нужна. Потом, может, быстрей управляться будем, но по первости не меньше десяти дней на это дело... Еще для мешания глины механизм нужен, чтобы народ от такого нудного дела освободить. Мехи делать, печь обслуживать, кирпич обжигать, да и самих людей обучить еще надо всем этим премудростям. Сами считайте, мастеровых по дереву... работников восемь надо на месяц да еще двоих, кто с глиной дело имел. И на черновых работах человек двадцать или тридцать нужны будут постоянно. Из них треть могут быть бабами и подростками. А сколь времени надо, чтобы все осилить до конца, — даже не скажу. До осени управимся, надеюсь...
— Дозволь слово молвить, Трофим Игнатьич, — взмолился Любим и, дождавшись утвердительного кивка десятника, уставился на Николая: — А что ты с энтим чухуном делать будешь? Свиное — оно свиное и есть. Ни ковать, ни в дело пустить. Форму лить — так клинок добрый не получишь... треснет от первого же удара.
— Твоя правда... Для переделки чугуна в крепкое железо, которое сталью называется, я мыслю еще одну печь поставить, только небольшую, типа твоей. Туда чугун закладывать вперемежку с углем буду и тем же наддувом сталь обратно получать. Плавится-то чугун легче, чем железо.
— Колдун ты али волхв, не ведаю, но про дела сказываешь зело странные... — задумчиво поковырялся в бороде Любим.
— Сколько железа ты обещаешь за день? — наконец раскрыл рот Тимофей.
— Только пробой можно определить... Пудов сто или сто пятьдесят всяко за плавку получим, однако делать чугун можно постоянно, так что все от того зависит, как работать будем, хватит ли угля и руды. Железа же из чугуна выходит чуть меньше, э... усохнет оно после второй домницы, да и труда на это приложить нужно немало. Только вот сразу предупредить хочу, что печь не вечная, кирпичи лопаться от жара будут, фурмы забиваться и плавиться, так что день-два в неде... в седмицу на ремонт всяко понадобится.
— Непонятное ты толковал многое для меня, но смысл речей твоих уразумел я. Всех свободных от работ в поле людинов тебе отдам. Ну, как отдам... Вервь ради железа сама к тебе на поклон пойдет. Отберешь себе потом тех, кто порукастее. Баб тоже дам. Этого добра даже лишку, пока страда не началась. До конца серпеня успеть должен показать железо. В ответе будешь за все, а Любим помощником тебе будет. Гончара возьмете, тот глину добре знает, да и формы лепить научит. И плотники ваши на месяц.
— Прерву тебя, Трофим Игнатьич, — вмешался Иван, памятуя, как десятник высказал ему неодобрение по поводу неуважительного к себе отношения. — Ставить все это надобно тут... — Развернув карту, которую принес с собой, егерь начал показывать ориентиры. — Это Ветлуга, это — Дарья... А вот тут, поприщах в двенадцати вверх по течению, холм есть. Там и глину, и руду болотную нашли — всё в одном месте. Речка есть, течение быстрое, перепад высокий, так что в самый раз там колесо поставить. А заодно жилье для работников и дорогу к этому холму. Кстати, рядом с весью еще одну плотину можно установить — для кузни, для помола зерна... но это уже потом.
— Эк... ложку дали, так ты в котел всей харей залезть хочешь... И сруб тебе поставь, и дорогу проложи. — Десятник покачал головой и хлопнул себя по колену. — Эх, была не была, ее торить так и так придется... Но все одно делайте сначала колесо и домницу вашу, как оговорили, а люди навесом пока обойдутся. Однако после первого железа избу для мастеров поставим, не сумлеваются пусть.
— Гляньте-ка, расшибется сейчас, — указал Николай на прыгающего через куст, росший на краю яруги, дружинника. — Как поспешает... И мальцы за ним.
— Этот не разобьется. Воин — не смерд, — констатировал факт десятник, сразу посерьезнев лицом.
— Трофим... беда. — Дружинник, оказавшийся старым знакомцем Петром, начал сразу выкладывать. — Отяк снизу на однодеревке проплыл к другому гурту, крикнул что-то... Догнали и с грехом пополам разобрались, что их нижнее поселение вои обложили часа три назад. На трех больших лодьях приплыли, дань белкой потребовали. То ли булгарцы, то ли еще кто — непонятно. Долго эти вои ждать отяков не стали, селение взяли с налета — девок топчут, на лодью волокут. Положили людишек ужо сколько-то. Часть опять на суда грузится, никак к нам собрались. Другая же часть могла по тропкам лесным раньше выйти в нашу сторону. Отяков так и взяли, обложив сначала с берега, немногие утекли. Не более половины часа пройдет — и у нас они могут быть, да и ветер в нашу сторону задул...
— Так, Петр, одного мальца в поле шли, абы людины за тын прятались, а бабы в леса уходили, без захода в весь. Другого по избам вестником: четверть часа — и духа бабского в поселении чтобы не было. Вместе с дитятями. Сказывай, ежели упрутся, то ворота затворим и останутся они ворогам на растерзание. Брать еду, одежу, топоры, луки охотничьи. Не одну ночь проведут под небом, аще господь не смилостивится. Скотину людины с пажити пусть в весь гонят. Не успеть бабам ее с собой в лес увести, да и выследят. Ну как, мальцы, смекнули? Бегом, а ты проследишь, Петр, абы уходящим охотников выделили, пусть те схрон в чаще найдут, а по пути следы путают. Потом ворота затворить, смердов одоспешить, чем придется, и с луками на стены. Не высовываться особо. Все... Бегом сполнять.
— Дозволь слово сказать, Трофим Игнатьич? — встрял Иван, оглядываясь на убегающего Петра. — Пусть на место идут, где железо лить намечали. Кузнецов и плотников по дороге возьмут, дело начнут понемногу. Если лес не рубить, то их не слышно будет.
— Ты что, Михалыч, я тут останусь, — взял того за плечо оторопевший от такого предложения Николай. — За что это ты меня отсылать собрался?
— Прав ты, вой иноземный. Пусть идут. Заодно руки мастеровые сохранными будут... и ты с ними? — недобро усмехнулся десятник, не глядя на пытающегося доказать свою полезность кузнеца.
— Шуткуешь, Трофим Игнатьич? — откликнулся егерь без промедления. — При тебе буду неотлучно, если не прогонишь. Мне любая заваруха только кровь в жилах разгоняет.
— Ну, добре, коли так. Слышали, огненных дел мастера? Все, что надобно вам для работы, не забудьте и баб в лесу стерегите. Заодно на работу поставьте, абы скука их не заела. — Не слушая возражений, десятник развернулся и отправился спокойным шагом в весь.
— Полно, Николай, не мельтеши, — успокаивающе взял за руку своего собрата по ремеслу Любим. — Слово сказано... Коли откажешься — так приголубит, что не встанешь опосля. А то и голову снесет. Дело-то не мирное. А мы покамест мальца какого пошлем к Вовке и ребяткам, что у него учение принимают. Ежели к срубу вашему сбор объявить, лепно будет?
— Тимку тоже предупредить надобно, — кивнул Николай, соглашаясь со свершившимся.
— Тимофей твой в лесах с Антипом — там как раз сейчас без опаски ходить можно, — попытался приободрить земляка Иван.
— Верно сказывает, — согласился Любим. — Ибо ворог в чаще нашей плутать будет яко слепой кутенок.
— Ну ладно, мужики, — нетерпеливо переступил с ноги на ногу егерь, торопясь догнать десятника. — Прощевайте, удачи нам всем. Да... Вячеславу про то, что Вовку с собой берете, я передам.
* * *Через час весь была отрезана. Два огромных досчаника, иногда называемых заморскими лодьями, ткнулись в берег выше по течению чуть в стороне от холма, на который взбиралась весь. Не дожидаясь, пока с судов сбросят мостки, в прибрежный песок стали прыгать воины в халатах и коротких кольчугах поверх них, растекающиеся пестрой волной по пажити. Головы их венчали скругленные шлемы, на которых болтались спадающие ниже уровня лопаток пушистые хвосты. Через несколько минут с другой стороны холма донесся условный свист о том, что и там появились чужеземные вои. Дозоры втянулись в весь.
— Буртасы... — Десятник сплюнул с помоста, тянущегося вдоль тына, на землю. — Лисье племя, каждый второй с ее хвостом на шеломе. Услыхали про нас и слетелись, шакалье. С большей части черемисов булгарцы дань берут, точнее князьки местные со своих собирают и куда нужно везут, вот и не трогают их. Буртасы же сами данники Булгара, черемисов разорять им невместно, а про нас закон не писан. Да и с Суры ход недолгий. Тьфу, — еще раз сплюнул он, объяснив сложившуюся ситуацию стоящему рядом по долгу службы Петру и тихой сапой пристроившемуся Ивану. Глянул на опускающееся за лес солнце и добавил: — Попали, как кур в ощип. Обложили, не продохнешь... Свара, ходь сюда! Посчитал воев?
