Александр Маркьянов - Сожженые мосты ч.4
Бросить его и вернуться потом? Кто знает, что с ним сделают за побег другого — а постоять за себя это чучело не сможет. Просто бросить его? А как тогда на него посмотрит отряд, узнав, что он сделал? Скаут-разведчик бросил человека в беде! И неважно, что не скаута — любого. Да, тут и из скаутов исключат, скорее всего, и спецназ не светит — такого не возьмут даже на курсы подготовки. В армии таких тоже не любят.
А та девчонка? С ней что делать?
— Надо бежать! — сказал Вадим, и это было первое, что он сказал минут за двадцать молчания
— А как?
— Это ты скажи мне — как?
Жиртрест долго думал и наконец, выдавил
— Не знаю.
— Еще бы. Где мы, ты знаешь?
— В Афганистане, я думаю.
А вот это уже интересно
— Откуда ты знаешь?
— У меня мама работает там, где торгуют с Востоком. Я кое-что знаю про это и у нас дома много книжек про Восток.
— Ты знаешь их язык?
— Только несколько слов. Но я слышал, что они говорили на пушту и арабском.
Афганистан! Вадим попытался вспомнить уроки географии — и память услужливо подсказала, сколько из них он прогулял. Афганистан… кажется он граничит с Империей. Конечно, граничит — не повезли бы их на другой конец света, в Африку к примеру.
— Сколько дней пути отсюда до России?
— Там горы. Мы не пройдем.
— Я тебя что спросил?
— Ну… недели две… не знаю.
— Ты знаешь точно, где мы?
— Не знаю. Кажется, до этого нас привезли в Кабул. Я видел надписи и слышал разговоры.
— А сейчас?
— Не знаю, говорю же!
— Для чего мы им? Для чего нас похитили?
— Не знаю. Продать, наверное.
— Продать? Почему до сих пор не продали?
— Может и продали.
— Для чего продать?
— Работать, наверное, заставлять будут.
Вадим снова задумался. Может быть и работать — но он не представлял этого жиртреста работающим. Сам себя — да, а его нет. Если работать — то почему не похитили такого же скаута? Если работать — то почему до сих пор их не заставляли работать?
— А девчонка зачем… понятно. Здесь людьми торгуют?
— Торгуют. Я фильм смотрел.
Вадим осмотрелся. Ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия.
— Этот жирный, который тогда был, ну помнишь, когда нас из клетки выгнали, он как то смотрел на нас странно.
— Работорговец потому что. Есть что-то острое? Нож, гвоздь…
— Нету.
— Ремень?
— Есть.
Ремень оказался из новомодных, пряжка не из металла а не пойми из чего. Вадим пошарился по своим карманам, чтобы с огорчением убедиться: малый набор выживания скаута: раскладной нож со стопором лезвия, веревка, набор для рыбной ловли, зеркальце — у него отобрали. Видать, тут такого и не видели, ценные вещи.
Вадим перехлестнул ремень так, чтобы получилось нечто вроде удавки — он видел такое в фильмах. Не получилось.
— Встань на колени вон там и нагнись.
— Зачем? — испуганно спросил жиртрест — ты что…
— Посмотреть с тебя хочу, что на улице, дурак!
Жиртрест выдержал недолго — с громким стенанием дернулся — но Вадим уже ухватился за прутья решетки. Было темно, почти ничего не было видно. Прутья были вделаны прочно, расшатать их — не один час понадобится. В оконный проем не пролезет даже он.
Лампочка! Надо разбить лампочку! Тогда тут тоже будет темно.
Лампочку, тоже защищенную прутьями и вмурованную в потолок удалось разбить не сразу.
— Теперь так. Я забарабаню в дверь. Как только откроют — бросайся в ноги и кричи, понял. Кричи как оглашенный.
— Чего кричать?
— Что угодно. Главное — держи его ноги.
Вадим только в фильмах видел, как убивают человека. Тем более — он не представлял, каково убивать человека голыми руками. Но иного выхода у него — не было, и он знал, что что-то должен сделать…
Араб отшатнулся от стены, услышав грохот. Это что еще за чертовщина?
Гремело где-то впереди. Кто-то стучал в стену или дверь — во что-то железное, звук странный, глухой.
Термооптический прицел позволял видеть сквозь стены, удивительно — но это было так, силуэт человека, прижавшегося к стене, был виден как мутный силуэт на темно-сером фоне. Но все же виден! Продвигаясь по коридору, Араб проверял обе стены, чтобы не пропустить возможную засаду — и, наконец, увидел.
Силуэт — это было похоже на привидение. Еще один? Или нет? Стоит рядом с самой дверью, значит, готов к нападению. Похоже — что это и есть те гражданские, за которыми они пришли.
Дверь. Окована сталью, засов… замок!
Отойдя от двери, примерно прикинув, чтобы не зацепило рикошетом — в таких коридорах рикошет смертельно опасен, Араб поднял автомат и выстрелил. Первая пуля повредила замок, с визгом унеслась куда-то — но не освободила дверь. Вторая пуля вырвала часть замка с корнем, осталась только дужка.
Осторожно приблизившись, Араб потянул на себя засов, толкнул дверь — и отскочил.
Что-то с истерическим визгом рванулось на него из темноты, так, что он аж испугался. Отскочив назад, он вскинул автомат, готовый стрелять.
— Стой, стреляю! — громко сказал он, вспомнив устав караульной службы
Тот, кто на него выскочил — теперь он видел, что это один из тех пацанов — бухнулся всем телом о противоположную стену — коридор был очень узкий. Из мрачной темноты камеры донеслось…
— Дяденька, не стреляйте!
Все пошло не так. Сначала на их стук никто не ответил. Когда решаешься на что-то — в крови кипит адреналин, но когда ты стучишь и стучишь в дверь и от этого нет никакого толка — наступает отчаяние, причем наступает быстро. Ты один. Тебя бросили. Враг не победил тебя. Враг тебя просто не заметил.
Жирдяй перестал стучать, повернулся
— Стучи еще! — придушенным шепотом, опасаясь того что его услышат за дверью сказал Вадим — стучи. Ну!
Жирдяй втянул воздух, готовясь заплакать — но сдержался и снова застучал.
И тут по двери — как молотком ударило, даже нет, не молотком — кувалдой! Раз — но и этого хватило, этот жиртрест просто отскочил от двери, не удержался на ногах и плюхнулся на задницу. Тут стукнуло еще раз — и в двери появилась рваная дыра. Вадим оглянулся — жирдяй сидел на земляном полу и вставать не собирался ни за какие коврижки. Он остался один — и сейчас в их узилище кто-то войдет, кто-то — у кого есть оружие. Выхода не было, а он знал, что если нет выхода — бросайся вперед, выход впереди. И когда лязгнул засов, открывая им путь на волю — он с громким криком бросился вперед. С криком — чтобы не так страшно было.
В коридоре никого не было, коридор был узким, он врезался в стену сильно ударившись головой — и тут его кнутом хлестнул крик
— Стой, стреляю!
Вадим замер на месте, не в силах осознать — говорили по-русски! Он был готов ко всему — но не к этому русскому окрику, хорошо знакомому, потому что скауты летом проходили "военную практику" в воинских частях, в которых они потом должны были служить. Вообще-то, для большинства из скаутов обязанности пойти и отслужить не было — но на того из скаутов, кто не мечтал бы отслужить хоть один срок в армии смотрели странно — как на неполноценного. Служба в армии была естественным завершением процесса воспитания настоящего скаута, потому они часто посещали воинские части, где знакомились с офицерами, а офицеры знакомились с ними и уже знали, какое пополнение к ним придет. Команда "стой, стреляю" была уставной, применимой при несении охранно-караульной службы и Вадим ее знал. Поэтому — он просто замер на месте.
— Дяденька, не стреляйте…
Сильный луч света ударил из темноты, на мгновение высветив фигуру мальчишки у стены — и снова погас.
— Вставай.
Сказано было снова по-русски. Ослепленный светом Вадим неуверенно поднялся.
— Сколько вас в камере?
— Двое.
— Где еще одна? Девушка, которая с вами была?
— Не знаю.
— Оставаться в камере. Я приду за вами.
Если бы не шлем, на котором крепился термооптический прибор — сейчас Араб точно получил бы сотрясение мозга. А предпосылки к импотенции он и так заработал.
Получилось так: следом за той камерой, где он нашел двоих пацанов, было еще две двери. За одной ничего не было, по крайней мере, термооптический прибор не засек ничего, отличающегося по температуре от окружающего воздуха. Во втором — тоже ничего не было. Нахмурившись, Араб вернулся к первой двери — замок поддался с первого же выстрела. Комната, заставлена какими-то ящиками.
— Есть кто-то живой? — спросил Араб не вход в комнату
Никто не ответил
Вторая комната — на замок пришлось истратить целых три пули, оказалась жилой. Даже хорошо обставленной — доминантой в ней была большая кровать. Кровать и в самом деле была шикарной: три на три метра, сделанная под старину, вот только балдахин какой-то…
Несмотря на весь свой опыт, Араб прозевал нападение. Вырванный из балдахина кусок накрыл его, а следом последовал удар в пах, да такой силы и точности, что он с трудом сдержал крик. Следующий удар пришелся по защищенной шлемом голове — и вот тут взвизгнул уже кто-то другой. Выпустив из рук автомат, Араб без труда отразил еще два удара — термооптика позволила ему засечь местоположение противника даже в кромешной тьме. Взял противника на болевой прием, прижал к земле.
