Совершенно несекретно - Дмитрий Валерьевич Иванов

— Я думал, ты уехал уже. А как узнал, что я в двадцать шестом кабинете?

— Да Светочка сказала. Они с мамой уже ушли… Впрочем, это неважно! Ты должен поехать со мной!

— Витёк! Видит бог — не могу! Мне в посольство Норвегии срочно надо ехать! Зачем я тебе нужен?

— Родители приехали с дачи. Я только что звонил домой, и по голосу отца и мамы — мне п…дец! Менты же загребли меня рано утром, и порядок я не успел навести! А там такой бардак! Ты с нами же пил! Да ещё и спали мы на родительской кровати… На моей ведь ты спал!

— Слушай, ну не могу, правда. Ну не убьют же тебя — интеллигентная вроде семья, — я недоволен тем, что Витька припомнил мне и уступленную им кровать, и то, что я пил-ел на кухне, а значит, часть бардака на мне.

По сути, он прав — посильное участие в уборке надо было бы принять. Но теперь уже что говорить? Родители всё убрали, уверен.

— Эх! Капец мне! А при тебе сильно бы орать не стали, а там, глядишь, и вообще успокоились. Это они ещё про милицию не знают… — расстроился Витька.

— Думаешь, соседская бабка им не доложила? — добиваю я друга.

— Ну а потом… после твоего мероприятия если? — с надеждой спрашивает парень.

— Чёрт с тобой! Евгений Леонидович, а вдвоём к вам в машину можно⁈

— Я Леонид Евгеньевич, но можно. Только быстрее, ребята, опаздываем!

Глава 11

Внизу натыкаемся на Светочку, вооружённую мороженым в одной руке и конфетой в другой, которая сосредоточенно решает, с чего начать. Малышка по-прежнему ловко собирает дань с окружающих своей няшностью, и кто-то снова не устоял. Рядом стоит летёха — всё в той же позе суслика, и вид у него такой, будто он уже смирился со своим бесславным существованием в этом коридоре.

— А мама где? Писяет? — шучу я.

Светочка глубоко вздыхает, как бы намекая, что да, этот процесс может затянуться.

— Ага… — подтверждает она.

После чего, не торопясь, делает ответственный выбор в пользу мороженки.

Я киваю.

— Ну и правильно — растает ещё!

Внимательно осматриваю своего другана. А вид-то у Артемьева… непарадный, мягко говоря. Ведь забрали его рано, после изнурительной ночи любви и утренних драк. Потом камера — тоже бонус к свежести не даёт. Глаза красные, волосы взъерошены, одежда мятая и потерявшая лоск. Да и сам Витька, хоть и пытается держаться бодро, имеет почти тюремный вид. Засосы ещё эти…

— Не, дружище, в таком виде тебя в посольство не поведу! Нас за бомжей примут!

Витька обречённо вздыхает. Но спорить не пытается. Видимо, сам осознаёт масштаб катастрофы.

Машина у Зубова обычная — «Москвич», далеко не новый, да ещё и не заводится. Леонид, нервничая, лезет под капот. Я тоже принимаю посильное участие в выяснении причин поломки: попинал колёса, протёр зеркала. Визуально автомобиль стал чище, но заводиться по-прежнему не хотел. Тем временем начал накрапывать дождик — мелкий, нудный и противный.

— Ну? — нетерпеливо спрашиваю я.

— Щас… — бурчит Зубов, глядя на двигатель «Москвича» с выражением глубокой неприязни.

И тут чудо советского автопрома вдруг фыркнуло густым вонючим дымом, потом зарокотав с перебоями, пару раз чихнуло, и, наконец, сменило дрыньканье на плавный гул мотора.

Однако уехать так просто не получилось. Из милиции вышли попи… попудрившая носик Свиридова и Светочка уже без мороженого и конфеты.

— Мальчики, подбросите нас до Поварской? — обрадовалась нам будто родным тётка.

— Нам не по пути, к сожалению, — вру я, ибо никакого сожаления не испытываю.

— Почему? Посольство же на Поварской! Я могу подвезти, — влез в разговор Зубов, с интересом разглядывая маму с дочкой.

Судя по всему, они обе ему понравились. Да и вообще, мужик, как только осознал, что ничего страшного не случилось и приглашение на приём в силе, моментально подобрел к окружающему миру.

— Ой, спасибо! А ты, кыш, на переднее сиденье, — командует тетка моему другу, ну а нам втроём предстоит тесниться сзади.

«Москвич» — это явно не машина комфорт-класса, да и до «эконома» еле дотягивает. Места тут — кот наплакал. Но Светочка худенькая, да и я не толстожоп. Однако мамаша у Оксанки субтильностью не отличалась — плюхнулась в серёдку и прижала меня горячей ногой в чёрных чулках к дверце машины. Её юбка, и без того всего по колено, задралась ещё выше, и сейчас моему взору открылась весьма эротичная картина. В штанах сразу стало тесно. Свиридова, как её там… Варвара… явно заметила мой конфуз и довольно усмехнулась. Ну да, приятно же, когда на тебя молодой мальчик так реагирует. Хотя во мне молодое только тело, а разум старого… ну, не извращенца, конечно, а пошляка со своим устоявшимся вкусом к женским прелестям. Так что Варваре радоваться особо нечему — не её эта победа. Впрочем, судя по насмешливому взгляду молодой женщины, мне ничего не светит. Даже в теории.

— Номер дома какой у вас, милейшая? — осведомился между тем музейный работник.

— Двадцать третий…

— А, тот самый четырёхэтажный! А знаете, что он изначально в два этажа был? — пытается поддержать разговор дядя.

— У нас квартира на втором этаже! — гордо сообщает Варвара.

— С балкончиком! — пищит рядом Светочка.

— Угловая, значит? Должно быть, отличная квартира, — продолжает беседу Леонид, выказывая знакомство с московской застройкой.

— Витёк, будешь ждать меня около посольства! Тебя в таком виде могут не пустить, — перебил я милое воркование двух явно понравившихся друг другу людей. — Не боись, я там долго не задержусь — час максимум. А ты в сквер сходи, что ли. Погуляй там.

— Можно подумать, тебя пустят, — съязвила Свиридова-старшая.

— Его пустят! — не согласен с женщиной Зубов. —

Видите, у Анатолия норвежский орден на груди? Да и атташе по культуре его узнала.

— Толян с норвежской принцессой отжигает! Она к нему летом приедет! — бесхитростно похвастался моими связями Артемьев.

— Витёк! — одергиваю друга я. — Слышал о том, что молчание — золото⁈

— А ведь и вправду, какой-то ты растрёпанный, — согласилась со мной Варвара, оценивающе глядя на Витька. — Может, зайдёшь к нам в гости? Я тебя приведу