Дорога длиною в жизнь - Алекс Войтенко
Во время каникул, мы с графом отправлялись в какое-нибудь путешествие. Причем, какое именно всегда выбирал именно я. Единственным ограничением, было время. Все же не везде можно успеть, за время отдыха с сегодняшними скоростями. Но тем не менее, мы смогли побывать в большинстве стран Европы, посетить Лондон, и даже во время летних вакаций, добрались до Соединенных Штатов.
Раз в год, чаще всего к Рождеству, в нашем замке появлялся довольно странный человек. Всегда в форме, с полковничьими погонами интендантской службы рейхсвера, так называлась армия Германии, после первой мировой войны. Полковник Вальгер, гостил у нас обычно три дня, чаще всего проводя это время, за беседами с графом. Затем получал от него некую сумму денег, и довольный уезжал обратно. Как-то мне стало интересно, за что-же такое платит мой приемный отец этому человеку. С некоторых пор я называл графа отцом, и тот похоже был очень рад такому обращению. Мне кажется он в первую очередь находил во мне черты моей матери, которую когда-то любил, а может любил и сейчас, хотя та давно уже была не с нами.
Оказалось, все довольно просто и прозаично. После поражения в Первой Мировой Войне Германии пришлось отказаться от своих колоний в пользу других государств. Полковник Вальгер, тогда еще будучи майором, курировал передачу рудников Британии. И очень сожалел о том, что такое богатство уплывает из его рук. Мой приемный отец в это время путешествовал по Африке, случайно познакомился с этим человеком, который предложил ему оформить рудник на его имя. Подумав граф***, дал свое согласие, правда не на всю добычу, а на двадцать процентов. Заранее предполагая, что Британия в противном случае, просто отберет весь рудник, и самое многое даст какую-то мизерную компенсацию.
В случае же двадцатипроцентного пая, надежды на то, что этого не произойдет были гораздо большими. Тем более, что контроль добычи оставался в руках англичан, и они могли самостоятельно определять в чем выражаются эти самые двадцать процентов. И в тоже время ссориться с таким человеком как Граф***, было не слишком выгодно, хотя бы потому, что у него еще имелся и титул барона фон Визен, то есть одного из основателей Швейцарской Конфедерации. Это разумеется не королевский род, но тем не менее что-то близкое по значимости. Особенно учитывая то, что Швейцарские банки, занимали довольно весомое положение в мировом сообществе.
Одним словом, пятая часть рудника, задним числом была оформлена на Графа***, и согласно неофициального договора, половину получаемого дохода, он раз в год передавал херру Вальгеру. Британцы разумеется некоторое время пытались отжать рудник полностью под себя, но в итоге получили окрик откуда-то сверху и успокоились. Правда выделяемые суммы дивидендов каждый год были разными, но тем не менее, все же стоили того, чтобы за них бороться.
Интендант же, который помог оформить его получал ежегодно фиксированные десять тысяч швейцарских франков, и похоже был более чем доволен. К тому же, как я понял, он был очень словоохотливым, и порой выбалтывал графу такие вещи, что дойди эти слухи до ненужных ужей, ему бы сильно не поздоровилось. Впрочем, как оказалось эти слухи все же доходили куда-то на сторону, посредством стараний Марка Леонтьевича. На мой недоуменный вопрос, был дан достаточно циничный ответ.
— За все нужно платить мой мальчик! Вспомни, наш беспрепятственный выезд из России. Если бы не те бумаги, вряд ли нам бы удалось так свободно передвигаться, и уж тем более вывезти большую часть принадлежащего нам имущества.
С некоторых пор граф, воспринимал меня именно как сына, и потому не делил имущество на его и мое, все что имелось было нашим.
— Поэтому, отправка неких слухов в Россию, или скажем в Британию, совсем небольшая цена за то, чтобы жить, спокойно ничего не опасаясь со стороны большевиков, или же англичан, которые до сих пор облизываются на прииски, доставшиеся мне практически даром.
В последний свой приезд, полковник Вальгер, предложил очередную аферу, на которую мы с отцом, предварительно посовещавшись, можно сказать с радостью согласились. Предложение состояло в том, чтобы записать меня в армию Германии — Рейхсвер. При этом, мне сразу же присваивалось звание фенриха, то есть чего-то среднего между старшим унтер-офицером и низшим офицерским званием. Это звание получали в императорской армии выпускники военных училищ, ожидающих освобождения должности с последующим присвоением лейтенантского звания.
Я же, только числился в армии, и считалось, что по семейным обстоятельствам нахожусь в долгосрочном отпуске. И по большому счету, никакая должность мне была не нужна. Но с другой стороны выслуга шла, и может быть когда-нибудь это могло пригодиться.
Глава 3
3
Разговор об этом зашел после того, как я выразил желание научиться летать. Дело в том, что после поражения в прошлой войне Германию очень сильно ограничили, сократив ее армейские подразделение более чем втрое. Шестого марта 1919 года был издан закон об образовании «временного рейхсвера», который просуществовал до 1921 года. В эти три года общая численность армии была сокращена с четырехсот до ста тысяч человек. Сухопутные войска могли оснащаться лишь холодным и стрелковым оружием, а также артиллерийскими орудиями среднего калибра. На вооружении германского флота оставались корабли устаревших проектов. Запрещалось производить и иметь на вооружении авиацию, бронетанковую технику, химическое оружие, зенитные орудия, подводные лодки. Генштаб и военные академии были распущены.
Чтобы хоть как-то обойти пункты этого договора приходилось идти на немалые ухищрения. Например, была создана по договору в Советским Союзом, Липецкая Авиационная Школа, которая должна была вести подготовку летчиков истребителей. При этом Германия поставляла туда буквально все, начиная от строительства аэродрома и жилых корпусов, до техники, включая новейшие самолеты. СССР, предоставляла только место базирования, и по договору имела пятьдесят процентов мест, для подготовки собственных пилотов.
Но даже в этом случае, Германия оставалась в выигрыше, потому, что в противном случае, не имела бы и этого. Вначале, мне было предложено обучение в той школе, но видя мой несколько недовольный вид, мой приемный отец решил отложить этот вопрос на более позднее время. А после отъезда полковника, попытался выяснить, в чем именно состоит мое недовольство.
— Я просто боюсь сорваться. — Ответил я. — После расстрела отца, произошедшего на моих глазах, я
