Барышня ищет разгадки (СИ) - Салма Кальк
— Так спробовали, и не вышло, пока Клавдия двери не открыла. Сказали — стены дома моего им всё равно что преграда неодолимая, больно хорошо поставил, с молитвой да приговором. А в раскрытую дверь уже и утекли.
Значит, и так бывает, нужно запомнить.
— Вот и тебе теперь дорожка — за ними следом. Дверь откроем, так и быть.
— Да мне без разницы, я ж тут хозяин, дом меня помнит и пускает. Каждое брёвнышко, каждая доска, каждая половица, каждый камень в печи. Своими ж руками сделано.
— Отворотим, значит, — можно поставить на некоторое время некромантскую защиту на периметр и поглядеть, выйдет или нет. И сможет ли внутри такой защиты жить Варфоломей, который вовсе не некромант.
— А ты кто, что говоришь так гладко? И держишь, больно держишь!
— Держу. А ты обещай, что если крестик твой найдём и принесем, то забудешь сюда дорогу.
Он засопел.
— Что, и в дом к себе не войти более? Ты вообще кто тут таков, раскомандовался?
Подошёл ближе, да как разинет свой рот!
— Баба! Гляньте, люди добрые, баба! В штанах! И держит, не пущает! А-а-а-а!
Он рванулся из пут, но я держала крепко. И кто ж знает, что бы было, но тут распахнулась дверь, и снаружи ломанулись с фонарями какие-то люди, а первой — Матрёна Савельевна.
— Вот они тут, все тут, если живы ещё, спасайте, православные!
Я от неожиданности ослабила хватку, и Петруха тут же был таков. Что ж, если эта неуёмная баба нам тут всё испортила, я сейчас её укушу.
— Вас, Матрёна Савельевна, кто сюда звал? — я встала перед ней и спросила ласково.
Она как на стену налетела, встала с таким же разинутым ртом, как Петруха перед тем.
— Так ты жива, что ль? — оглядела меня с ног до головы и обратно. — А я-то подумала, раз вы ушли и молчите, то всё, того, прибрали вас всех троих, а если Василия приберут, кто мне будет внучек поднимать, и Аринка моя на кого останется? Он же заладил, как скаженный, пойду, мол, и всё. А я ему — нечего, без тебя справятся. А он упёрся. И пошёл. И все вы пошли, и не выходите, и тихо внутри. Вот я и пошла до батюшки, а потом и на станцию, и по соседям, а то мало ли, как оно!
Если сначала она говорила бодрым и уверенным голосом, то потом постепенно сдавала позиции, и завершила уже тихо-тихо, еле слышно. И ещё отступала к дверям всем своим телом, особенно после того, как Зимин поднялся с лавки.
— Матрёна Савельевна, когда ж вы научитесь слушать то, что вам говорят, — вздохнул он. — Наверное, никогда, но хочется же верить в чудо? — оглядел он с усмешкой нас с Варфоломеем.
— Кто тут говорит о чуде?
Следом за Матрёной на сцену выступил, очевидно, местный батюшка. Ну да, он же тоже принимал участие в неудачных попытках изгнания Петрухи.
Был он молод, лет тридцати с чем-то, высок и худощав. Но двигался плавно и мягко, как танцор, боец или… тренированный маг. Я слышала, что зовут его отец Павел.
Мы все поклонились, и заговорил Варфоломей.
— Мы ж, отче, сделали, как вы сказали, с магом-то договорились. И маг-то ловко Петруху нашего за ногу схватил и всё выспросил, и если б не Матрёна наша Савельевна полоумная, так и вовсе бы изгнали супостата.
— Чего это я тебе, Варфоломей, стала полоумная? Как на пироги-то забежать, так годная, а как помощь вам привести, так сразу полоумная? — Матрёна почти что под потолок взвилась.
— Молчи уже, баба глупая, — с досадой сморщился Варфоломей. — Какая тут помощь, если бы он враг был — сожрал бы вас всех, и только! Мы-то маги, под заклятием сидели, а вы?
— Постойте, — Матрёну Савельевну отодвинула мужская рука, и на первый план выбралось ещё одно знакомое лицо.
Кондрат Никанорович Носов собственной слегка помятой персоной. Зыркнул на всех, мужчины ему поклонились, а я как стояла посреди дома, так и осталась. И что скажет?
— Тут, Кондрат Никанорыч, Петруху ловили. И было поймали уже, да Матрёна-свет Савельевна спугнула его, он и утёк, — Варфоломей тоже поднялся и встал напротив здешнего большого человека.
— Кто ловил? Рехнулся ты, что ли, и доктора за собой утянул? — Носов всё ещё не понимал ничего.
А я стояла и ухмылялась. Потому что Варфоломей поищет крестик потерянный и на могилку снесёт, и посмотрим, куда дальше будет приходить наш Петруха, и будет ли.
— Некромант от управы, вот кто, — сказал с улыбкой Зимин.
И тут Носов соизволил посмотреть на меня. Смотрел, смотрел… я точно ухватила тот миг, в который он меня узнал.
— Это… что ещё тут такое? — стоял, таращил свои глаза и очевидно не мог уложить в голове.
— Филиппова Ольга Дмитриевна, губернское магическое управление, — отрекомендовалась я, будто вижу его впервые.
Хотя, конечно же, очень хотелось рассмеяться. Я даже попыталась вогнать ногти в ладонь, и пожалела, что короткие.
— Что? — на его лицо стоило посмотреть, конечно.
Испуганная, загнанная в угол и не видящая выхода Оля позапрошлой осени в этот момент была полностью отмщена, я считаю.
— Здравствуйте, Кондрат Никанорович, — худой мир лучше доброй ссоры, да? — Не скажу, что рада вас видеть, но полагаю, что раз вы в добром здравии, то и жители здешние в относительном порядке, — про относительный порядок я ввернула, памятуя о скупщике краденого, у которого сгинула часть моих домашних вещей, и о другой здешней ночной жизни.
— Вы откуда здесь взялись? — мрачно спросил он.
— Прибыла по просьбе Василия Васильевича для исполнения своих обязанностей, и уже здесь узнала о том, что Варфоломея Аверьяновича преследует нежить. А нежить, если вы не знаете, первейшая обязанность любого мага-некроманта.
— Вы ж не были магом? — он впился в меня взглядом, но я теперь тоже умела хорошо смотреть.
Так и посмотрела — взглядом некроманта, в других местах хорошо работало. Что ж, даже отступил на полшага.
— А теперь маг, так сложилось. Не верите — все вопросы в управу. К его высокородию господину Болотникову. И к его высокоблагородию господину Соколовскому.
— Я непременно это сделаю, — поджал
