Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов
Дальше идут подобные выступления и речи. Я просматриваю наискосок все эти реплики и возгласы, полные негодования и проявления справедливого гнева. Так… так… так… Ага, вот…
« СУСЛОВ М. А. Есть предложение, учитывая выдающиеся заслуги товарища Романова, на первый раз ограничиться предупреждением, но обязать его провести тщательнейшую проверку и принять неотложные меры. Нас по-прежнему волнуют вопросы, как такое стало возможным и почему партийные органы буквально встали перед фактом проявления высших форм антисоветских действий. Также предлагается потребовать от министра внутренних дел товарища Щёлокова провести максимально детальное расследование. Самому же товарищу Щёлокову объявить строгий выговор и вынести рассмотрение его личного дела на ближайшее…»
Отстоять своего любимчика Романова деда Лёня отстоял, но ни о каком выдвижении уже речи быть не может. Ну, я и не сомневался, что опытные партийцы и аппаратчики сделают всё чётко и точно. Надо попытаться позвонить Пашке, узнать, как там всё прошло. Белоконь меня на переговорный пункт не отпустит, тут и к бабке не ходи… Значит, нужно съездить за Славой и уболтать её заехать на почту.
На обратной стороне последнего листа от руки написано: «По прочтении сжечь». Рядом с надписью стоит красный штампик «Совершенно секретно», такой же, как на первой странице. И есть ещё одна надпись, сделанная карандашом: «Завтра будем утверждать нового зав. отд. по науке». Против М. никто не возражает.
Я иду в курилку, прошу спички и сжигаю письмо и конверт. Парни смотрят с любопытством.
— От жены, — поясняю я. — Всегда письма сжигаю.
— А чё?
— Привычка подпольщика.
— Она на машинке что ли пишет?
— И с печатями, — усмехаюсь я. — Начальница.
— Подкаблучник, — ржут пацаны.
Перед разводом меня вызывает замполит.
— Брагин, что за письмо?
— Какое письмо, товарищ капитан?
— Ты из меня дурака-то не делай! Ясно тебе?
На вопрос про дурака лучше не отвечать.
— Где, я тебя спрашиваю!
— Сжёг, товарищ капитан.
— Да я тебя! Как ты посмел-то! Это же… От кого письмо? Отвечай!
— Это из ЦК, касательно моей работы в «Факеле». Вам единственному сообщаю, потому что вы коллега по политической работе. Прошу больше ни с кем этот вопрос не обсуждать!
— Что-о-о⁈ — пытается немножко быковать он.
— Товарищ капитан, вам известна формулировка «по прочтении сжечь»?
Он осекается и хлопает глазами.
— Я являюсь комсоргом крупной военизированной организации. Вы же знаете, что это значит?
— Ну…
— Спасибо за понимание, товарищ капитан. Могу я рассчитывать на поддержку с вашей стороны?
— Э-э-э, — тянет он.
— Отлично, спасибо большое. Но, как бы то ни было, я остаюсь в полном вашем распоряжении и к среде готовлю политинформацию.
— А вот это правильно! — обретает он почву под ногами. — Молодец!
— Разрешите идти?
— Иди…
— Товарищ капитан, не распространяйтесь, пожалуйста, насчёт пакета. К тому же у нас здесь охрана рубежей Родины на первом месте, а всё остальное подождёт.
Он молча кивает.
Через пару дней на построении я готовлюсь получить приказ выдвигаться в дозор. Но ежевечерний ритуал вдруг прерывается. К майору подбегает дежурный и сообщает, что того требует к телефону начальник погранотряда. Белоконь недовольно приказывает нам ждать, а сам уходит в пункт связи.
Лейтёха уехал в Наушки и не успел к семи, поэтому мы просто остаёмся стоять на плацу. Майор отсутствует довольно долго. Наконец приходит злой, как собака, в руках держит план-график на сутки.
— Мансуров! — выкрикивает он.
— Я!
— Идёшь в дозор вместо Брагина!
— Так я же завтра должен, товарищ майор… А сегодня у меня…
— Отставить разговоры! — зло обрубает Белоконь. — Брагин завтра вместо тебя пойдёт.
— Но у меня тогда не сойдётся…
— Отставить, я сказал! Всё у тебя сойдётся! Я не слышу!
— Есть сегодня в дозор, — недовольно подчиняется Мансуров и бросает на меня не самый добрый взгляд.
Но я-то ни сном, ни духом. Я только руками развожу. На территорию въезжает «уазик». Из него выходит старлей и Слава в таможенной шинели. По строю пробегает шепоток.
— Старший лейтенант Козловский, ко мне! — командует Белоконь.
Лейтёха подбегает, чеканит шаг, строевик, блин.
— Товарищ майор, старший лейтенант Козловский по вашему приказанию прибыл!
— Заступай за меня. Я в отряд поехал. Брагин, за мной!
Мы подходим к «буханке», на которой приехал старлей.
— Садись за руль, — бросает майор.
Я забираюсь за «баранку» и завожу мотор. Мы выезжаем из ворот и едем по укатанной грунтовой дороге. Скоро пойдут дожди и дороги развезёт, наверное. Тогда каждый выезд будет, как приключение…
— Останавливай, — командует Белоконь.
Я останавливаю машину.
— Выходи.
— Зачем, товарищ майор?
— Выходи, я сказал!
Я выхожу.
— Смирно! — командует он и отводит правое плечо назад, сжимая кулак.
— Товарищ майор!
— Смирно, я сказал! — рычит он и рука со сжатым кулаком выстреливает, как пружина…
7. Новый год шагает по планете
Пружина, конечно, выстреливает, но цели этот выстрел не достигает. Ну, то есть метит он не в меня, я вижу и поэтому не дёргаюсь. Кулак проходит мимо головы и втыкается в кузов. Майор по инерции подаётся вперёд, налетая на меня корпусом.
Зубы сжаты, брови насуплены, из глаз искры летят.
— В чём ваша проблема, товарищ майор? Мажоров не любите?
— Кого? — хрипит он.
— Так я же вроде от службы не отлыниваю, всё делаю, как образцовый солдат. Чего вы беситесь?
Он поднимает согнутую в локте руку и, чуть толкнув, прижимает меня спиной к борту машины. Я не сопротивляюсь, пусть уж скажет что-нибудь. Но сказать ему, кажется, и нечего. Помолчав, он убирает руку и отстраняется.
— Садись за руль.
— Нет уж, Василий Тарасович, раз пошла такая пьянка, давайте поговорим.
