Орел и Ворон - Даниил Сергеевич Калинин
Число казненных при Иване Четвёртом установлено по «Синодику опальных», озвучиваются цифры в три — четыре тысячи человек за все правление. Конечно, это немало. Правда, за одну только Варфоломеевскую ночь (1572 год) в одном только Париже вырезали более трех тысяч гугенотов — «но это же другое, вы не понимаете»!
А ведь позже репрессии на протестантов распространились по всей Франции…
По итогам же правления Грозного выходит следующее. Кольцо татарских ханств, буквально душивших страну при боярской олигархии (фактически правящей после убийства матери Елены) было разорвано, Казанское, Астраханское, а позже и Сибирское ханства вошли в состав Московской Руси, чуть ли не удвоив его территорию, Волжский торговый путь из Персии попал под полный контроль России. С юга нашу страну опоясала «Большая засечная черта» (в рамках которой возродился и Елец), под её прикрытием началась колонизация плодородных черноземных степей. Тяжёлая, кровопролитная война в Ливонии, столь перспективно начатая Грозным, открыла нам «окно в Европу» едва ли не за полтора столетия до Петра I! Проиграли же её лишь из-за неравенства сил… Царь реформировал поместную конницу — и создал первые регулярные части, в том числе стрелецкий корпус, в отдельный род войск выделил артиллерию. И именно при Иване Четвёртом Донское казачество встало на государеву службу (как и запорожское — только те казаки позже от России отвернулись). Царь подавил последние пережитки феодальной раздробленности и создал «горизонталь власти» — земское самоуправление. Именно благодаря ему во многом удалось пережить Смуту…
Увы, в числе казненных Иваном Грозным не оказалось тех, кто вероломно убил всех его близких. Ослепленные гордостью и жаждой власти, отправленные ядом сладких речей иезуитов и папских посланников, появившихся в России еще при Иване Третьем, бояре возжелали безграничной власти, близкой к царской… А после и вовсе захотели стать царями!
Пауки, запертые в банке… Борис Годунов, Василий Шуйский и их приспешники, «семибоярщина» — вот список «пауков». Итогом же их правления стало «венчание на царство» польского королевича Владислава… В случае реального воцарения которого которого последовало бы неминуемо пришествие униатов под предводительством иезуитов, притесняющих православных, сохранивших чистоту веры… «Пауков» всю дорогу преследовали неудачи и бедствия, не позволившие никому из них усидеть на троне и основать новую династию — а их родные и дети стали жертвами родительских грехов…
Годунов, пытающийся править как честный государь, за время своего короткого царствия столкнулся со страшным голодом и вторжением первого самозванца. Он был отравлен, как и убитые им (или с его согласия) Рюриковичи, его сына Фёдора и жену Марию задушили, его дочка Ксения стала наложницей Лжедмитрия Первого. Её единственную пощадили — сослав в монастырь после того, как обесчестили…
Василий Шуйский (наверняка стоявший за убийством Бориса), мастерски организовал убийство и Лжедмитрия Первого, сумевшего полюбиться народу. В самом начале своего правления новоиспеченный царь столкнулся с восстанием Болотникова, поддержанного терскими казаками, следом — с вторжением второго Лжедмитрия, ядро войска которого составили запорожцы и ляхи, бежавшие от короля после неудачного рокоша. Вдовец, потерявший детей ещё во младенчестве, он не смог зачать наследника с молодой женой, и его единственной надеждой стал блестящий полководец и народный любимец Михаил Скопин-Шуйский, четвероюродный племянник царя… Но последнего отравил родной брат Дмитрий, никудышный полководец, проигравший все свои битвы! Более того, поражение именно Дмитрия под Болховом открыло дорогу «Тушинскому вору» на Москву и предопределило её осаду, а в битве при Клушине он бездарно погубил созданное Михаилом войско, после чего поляки вступили в столицу… Скопин-Шуйский же наоборот, не потерпел ни единого поражения!
Однако Дмитрий слишком сильно мечтал о престоле и остро завидовал блестящему князю-победителю, чтобы не использовать шанс отравить конкурента… Однако своим вероломством он не обрел престол, вовсе нет! Отравлением Михаила он обрек себя, братьев и супругу на позорный плен и постылую смерть на чужбине… А предшествовала им унизительная присяга польскому королю Сигизмунду и целование руки врагу-победителю. Так была укрощена гордость мерзавцев, видящих себя «царями» и пробивающих себе дорогу предательствами, подлостью, ударами в спину, отравлениями…
Эх, а вот если бы молодого Скопина не убили! Если бы кто-то отвёл руку отправителя! Читаешь про него и думаешь — ну не средневековый князь, а прямо попаданец-нагибатор с багажом необходимых послезнаний!
Шучу, конечно… Владел бы послезнанием — разве позволил бы себя отравить?
Но все-таки история его блестящих побед заслуживает отдельных воспеваний…
Ещё двадцатилетним юношей он первый раз повёл в воинов в сечу в битве на реке Пахре. Михаил умело воспользовался водным рубежом — и победил, несмотря на большую численностью повстанцев Болотникова. Очевидно, он спровоцировал врага на атаку ложным отступлением — а когда тот начал переправу, развернул полки и ударил по успевшим переправиться мятежникам, головной отряд которых естественно уступал числом его ратникам! Атакованные «воры» побежали, увлекая за собой соратников и давя друг друга все на той же переправе…
Классика со времен победы Донского на Воже в 1378 году.
Принял Михаил активное участие в обороне Москвы и отличился в боях на стенах столицы — храбрости князю было не занимать — а в решающей схватке смело повёл свой полк от Серпуховских ворот в сечу! В период уже фактического подавления восставших, князь провел довольно тяжёлый для себя бой на реке Вороньей. Мятежники сумели закрепиться на укреплениях Тульской засеки, и выбить их удалось с большим трудом! Но в решающей схватке Скопин сумел обмануть врага рядом отвлекающих атак, после чего на направлении главного удара бросил в бой стрельцов…
Кстати, после этого сражения Скопин-Шуйский, сделавший для себя выводы, регулярно использовал в полевых сражениях различные «острожки». Прежде всего противоконные рогатки против крылатых польских гусар… Но мог подготовиться и серьёзнее, располагая временем — что позволило одержать ему несколько важных побед.
После поражения Дмитрия Шуйского под Болховом и началом осады Москвы, Михаил вернулся в столицу и какое-то время принимал активное участие в очередной обороне. А затем с горсткой всадников отправился на север, встречать шведских наёмников под командованием Якоба Делагарди — рискуя быть перехваченным разбредшимися по
