Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин
Сейчас по улицам Москвы катались тысячи две немецких авто, из них шестьсот роскошных. Свой наркомат я не забыл, Кузнецову «хорьх» подарил, Берии тоже. Да и пятьдесят машин в его гараж, как и обещал, поставил. Вот на всё это и ушло время.
Себе я оставил продовольствия двести кубов, топливо, которое было без ёмкостей, дрова да уголь. Из оружия два пистолета «Вальтер» с глушителями, и хотя они расстреляны так, что уже ничего не глушат, я ещё решу эту проблему.
У меня оставались также сотня СВТ, двадцать винтовок и двадцать карабинов Мосина, десять ручных пулемётов ДП, десять ДТ, пять «максимов», пять ДШК на пехотном станке и ещё пять зенитных. Плюс четыре зенитные установки счетверённых пулемётов. К каждому имелся двойной боекомплект. Пара ящиков оборонительных гранат, «лимонок» (РГД-33 я не любил) и три ящика противотанковых. Два полковых миномёта, два батальонных и два ротных, к каждому по пятьсот мин.
Из артиллерии оставалась лишь одна противотанковая пушка в 57 миллиметров и пять сотен снарядов к ней, и по одной гаубице – в 122 миллиметра и 152 миллиметра. Боекомплект каждой гаубицы составлял двести снарядов.
Из мото– и автотехники были два легковых мотоцикла-одиночки, один тяжёлый, советский, купленный мной в Минске, одна вездеходная «эмка», французский пикап, пять полуторок, пять ЗИС-5, один броневик БА-10М, пять танков Т-35А, два Т-40 и по одному БТ-7М, Т-28, ХТ-26, ХТ-130, ХТ-133, Т-34, КВ-1, КВ-2. Все на ходу, полностью заправлены, обеспечены топливом, огненной смесью и боезапасом – хоть сейчас в бой.
Из авиации был один У-2, два «шторьха» и два гидроплана «Арадо-196». Лётчик тот же. Также стоит упомянуть наличие советского автожира модели А-7. Он в полном порядке, заправлен, вооружение установлено, но лётчика для него не было.
Всё съестное, как купленное мной, так и приготовленное, осталось. Остались при мне и восемь армейских полевых кухонь, и наших, и немецких. Из золота, отбитого или захваченного немцами, а после захваченного мной уже у них, я отдал восемьдесят процентов, при мне осталось пять тонн в слитках и монетах. Из восьмидесяти миллионов рублей оставил пять, немецкие деньги все оставил – чуть больше двух с половиной миллионов рейхсмарок. Золото – мой НЗ.
Остальное всё ушло, включая трофеи от немцев, технику и авиацию. Ах да, морской моторный катер и моторная яхта, как и шлюпка, купленная мной в Риге, тоже остались в Хранилище. «Девятка» также на месте была. Ну и запчасти и боекомплект для субмарины. Вот теперь точно всё. Лошадей в этот раз я не брал, только тягачи, тракторы и грузовики.
Я оторвался от размышлений и, осмотревшись, сказал вахтенному командиру:
– Мы на месте, приготовиться к учебному погружению.
Он передал мой приказ вниз. Я первым скатился по лестнице, за мной вахтенный и сигнальщики, которые закрывали люки. Сигнал командам тральщиков передали, так что они отошли чуть в сторону. Вскоре лодка ушла на глубину двадцати метров, двигаясь дальше на электромоторах. Потом погрузились ещё на десять метров, дальше опасно: о дно можем удариться.
Всплыв на перископную глубину, я осмотрелся в перископ (неплохая оптика) и приказал сообщить по отсекам. Однако всё было чисто, акустик доложил, что кроме шума машин сопровождающих кораблей ничего не слышит, так что я отдал приказ на всплытие. Потом мы дошли до наших минных полей, тральщики провели нас, и дальше мы пошли самостоятельно.
В синеве сигнальщики засекли высотного разведчика, не нашего, так что мы ушли на глубину в пятьдесят метров и дальше пошли на малом ходу. Я находился у себя в каюте, изучал приказ, который мне вручили сегодня утром в шесть часов, фактически пинком отправив в рейд. Я прибыл на готовую к выходу лодку, загруженную припасами, и вот мы уже выполняем задание.
Естественно, нашу лодку в банальное патрулирование отправлять смысла нет, свои же потопят, поэтому приказ такой: дойти до порта Любек, раз уж я его знаю, и при возможности атаковать крупные суда и боевые корабли. То есть по факту учебный выход совместили с боевым. М-да, у нас одно учебное погружение без учебных пусков боевых торпед. Действовать мне надлежало по обстановке, и лично мне это очень даже нравилось. Думаю, Трибуцу кто-то умный посоветовал отдать такой приказ.
То, что я постоянно на связи с террор-группами, известно всем, значит, имея широкие полномочия, я могу устроить немцам что угодно, вот и дали мне такую возможность. И не зря, я на Балтике собирался устроить настоящий террор, благо запас торпед и снарядов для лодки тоже был солидный. Однако если что, у немцев же и позаимствую. А помощь моя была вовремя: сильно замедлились переговоры по ленд-лизу. А теперь по факту у нас всё и так есть, лишь боеприпасы нужны.
Закончив изучать приказ, я убрал его в сейф и, устроившись на койке, скинув ботинки, прошёлся Взором вокруг. На дальности работы на воде были одна сорванная с якоря плавающая мина и труп лётчика в спасательном жилете. Я уже посмотрел кто это: не наш, финн.
Вот на дне куда интереснее: одних старых парусников с полсотни только в зоне видимости, а также старый броненосец, который разломился пополам. У него были остатки больших гребных колёс по бокам. В общем, добычи внизу немало, только глубина большая, триста метров.
Хм, странно даже: лодка моя, а команду не знаю, её Мальков тренировал. Надеюсь, в этом боевом походе узнаю команду от и до. Да, со старпомом стоит поговорить о людях: что от каждого ожидать. На борту также имелся представитель особого отдела, он же штатный врач. Чую, весёлые денёчки нас ждут.
Закончив осматриваться, я разделся и вскоре уснул. Вахта у меня ночная, там подъём, запуск дизелей и дальше на них шуруем, заряжая параллельно аккумуляторы. А пока стоит отдохнуть. Уже засыпая, отметил, что наверху началось волнение. Похоже, буря идёт, а синоптики убеждали, что ещё сутки отличная погода будет. На этом и уснул.
* * *Разбудили меня ближе к вечеру. Потянувшись, я отпустил матроса и вздохнул: немецкие подводные лодки типа VII были отличными машинами для войны, но в плане комфорта сильно уступали другим лодкам. Могу сказать только одно: на борту была всего одна индивидуальная каюта – у меня, капитана. У остальных ниши, которые закрывались занавесками. Койки друг над другом. Это у командиров. У унтеров (а у нас старшин) чуть хуже, и совсем в тесноте спали простые матросы.
Между прочим, многим после своей старой подлодки, уничтоженной авиабомбой, «семёрка» казалась совсем небольшой. Два гальюна на борту, сейчас работают оба, но не факт, что надолго: проблемы с ними, это больная тема немецких
