Александр Михайловский - Мы наш, мы лучший мир построим

   - Согласен с товарищем Сталиным, - сказал Дзержинский, - я уже успел познакомиться с методами работы,  а также деловыми и профессиональными качествами товарища Антоновой, и считаю, что она сможет грамотно и твердо донести до германской стороны нашу точку зрения на возможные условиях заключения мирного договора. После предварительных разъяснений, уже проведенных товарищем Ларионовым, это будет не так сложно.

   - Ну что ж, - товарищ Сталин подвел черту под нашей беседой, - на том и порешим. Товарищ Красин, сообщите вашему стокгольмскому знакомому, что мы положительно отнеслись к предложению тех лиц, которые его послали в Петроград. И мы готовы к встрече. Пусть он свяжется со своими кураторами и определится со временем и местом начала переговоров.

   А нашу неофициальную делегацию возглавит Антонова Нина Викторовна. Вы же, товарищ Красин, тоже отправляйтесь вместе с ней в Стокгольм. Пока суть да дело, разберитесь в своих семейных делах и, в случае необходимости, окажите товарищу Антоновой необходимую ей помощь.

   Потом Сталин повернулся ко мне, - А вас, товарищ Тамбовцев, я попрошу связаться с товарищами Ларионовым и Бережным, и вместе с ним организовать доставку нашей делегации в Швецию, обеспечив при этом ее безопасность. Ведь желающих сорвать начало мирных переговоров с Германией, как вы понимаете, найдется немало. Все, товарищи, все свободны...

   Миновала неделя. Лев Троцкий и Яков Свердлов снова договорились встретиться на той же явочной квартире. Дела их все это время шли совсем не так, как хотелось бы двум главным гешефтмахерам революции.

   Товарищ Троцкий мчался на эту встречу почти бегом. Под откос покатилось дело всей его жизни. Ненавистный Коба с каждым днем все больше и больше набирает политический вес, а Ульянов-Ленин, на которого у Лейбы было столько надежд, по непонятной причине поддерживает все начинания этого рябого горца. Теперь у Старика появилась новая теория, о поэтапной, а не перманентной мировой революции. Сейчас он сладко поет об укреплении социалистического Отечества, напрочь позабыв лозунги недавних дней о превращении империалистической войны в войну гражданскую, как и о том, что ради разжигания пламени Мировой революции Россию можно бросить в огонь, как охапку хвороста. Случилось то, чего никто и не предполагал. Лев Давидович сразу же окрестил этот союз Сталина и Ленина с царскими генералами "Красной корниловщиной".

   А ведь это оказался весьма жизнеспособный союз, с каждым днем завоевывающий все новых и новых сторонников. Чиновники, в первые дни после прихода к власти Сталина активно саботировавшие новое правительство, вдруг умерили свой пыл, и перешли от активного саботажа к обычному интеллигентскому брюзжанию. И тому была причина. Соратники Сталина не болтали, а действовали, и эти действия все больше и больше оттесняли Троцкого и Свердлова на периферию революционного движения и лишали их, как их преданных союзников, так и материальной базы.

   Взять хотя бы воссоздание МВД, и пресловутую борьбу с уличной преступностью, которой так рьяно занялся этот шлимазл Дзержинский. В результате получилась самая натуральная контрреволюция. Где спрашивается террор против эксплуататорских классов? Ведь получилось все совсем наоборот - бездумному террору подвергся классово близкий Лейбе Давидовичу люмпен-пролетариат.

   Проклятые сталинские сатрапы не пожалели самый обездоленный и преследуемый класс в России, назвав их всех огульно ворами и убийцами. Ну и что, что воры и убийцы, зато эксплуатируемые, а не эксплуататоры. И на этих бедняг, добывающих хлеб свой насущный грабежом награбленного, пардон, экспроприацией экспроприаторов, Сталин натравил своих вооруженных до зубов пятнистых головорезов. Откуда они вообще взялись? Уже пятеро из тех, кто вместе с ним приехал из Америки укрощать сиволапых русских недоумков, приняли мученическую смерть от рук этих безжалостных убийц. Зато остальные получили хороший урок, и больше не встревали в уличные перестрелки по ночам.

   Кстати, как выяснилось, стараниями все тех же сталинских держиморд были распропагандированы оба казачьих полка, на которых Свердлов и Троцкий возлагали большие надежды. Эти лампасники, эти вековые душители свободы, сейчас горой стоят за Сталина. Теперь уже и речи не шло о том, чтобы попытаться повторно распропагандировать их, но уже в свою пользу. Проклятые пришельцы сделали это первыми. И теперь ни Троцкому, ни Свердлову, и никому из числа их сторонников лучше и на пушечный выстрел не приближаться к казачьим казармам. Как сказал один преданный Троцкому человек, - Не надо ходить туда, Лейба, казачье на тебя очень зло. Ты и рта раскрыть не успеешь - в клочья порвут.

   А сегодня, по дороге на эту явку, Лев Троцкий и сам смог убедиться в том, что эта угроза - не пустой звук. На Невском проспекте, навстречу ему по засыпанной шелухой семечек проезжей части, медленно ехали трое казаков с красными повязками на рукавах. На повязках было написано "Патруль". Шашки у бедра, тяжелые ногайки в руках, сдвинутые на затылок фуражки, лихие чубы. Даже самые закоренелые преступники не рискнули бы что-либо сделать в присутствии таких стражей порядка. Вот и Льву Давыдовичу тоже стало не по себе. Внешне безразличные взгляды, которые они бросили на Троцкого, совсем не обманули "демона революции". В них, в этих взглядах, на самом дне, была такая ненависть к нему, что у Лейбы мороз пошел по коже. Так можно ненавидеть только кровного врага... Очевидно, что жив он тогда остался лишь потому, что Хозяин пока им еще не скомандовал - Взять!

   Вот так, пережевывая по пути свои мысли, как корова жвачку, Троцкий дошел до квартиры, в которой он должен был встретиться со Свердловым. Пришел первым. Но не успел он перевести дух, как за ним следом примчался и Яков. Ничего в этом маленьком взъерошенном человечке теперь не напоминало о том вальяжном, уверенном в себе лидере большевистской партии, каким он был всего-то две недели назад.

   - Лейба, все пропало, - зачастил он с самого порога, - эти опричники Дзержинского схватили моего брата Зяму. Ой, вей, что делать, что делать!? Бедный, бедный Зяма, он так много знал... - выпив стакан воды и немного успокоившись, Яков продолжил, неожиданно поменяв тему, - Знаешь, Лейба, эти четыре придурка, Зиновьев, Каменев, Ногин и Рыков совсем спятили. На заседании ВЦИК Зиновьев с Каменевым высказались против Ленина и Сталина, выступили за создание однородного социалистического правительства. И теперь, получив от Старика нагоняй, подали заявления о выходе из состава ЦК. На завтрашнем заседании Старик, вместе со своими сатрапами будет обсуждать их персональный вопрос.

   Подойдя к окну, Свердлов настороженно выглянул на улицу, и, очевидно, не заметив ничего подозрительного, продолжил, - Кроме того, верные мне люди сказали, что вместо выброшенных на свалку старых товарищей, совершенно выживший из ума Старик собирается кооптировать в ЦК трех офицеров из этой самой Красной Гвардии, и мужика Калинина. Ты только подумай, Лейба - офицеров и в ЦК! А ведь теперь он сможет это сделать - после ухода этих четырех, наших людей останется там всего шестеро против их одиннадцати. А скоро будет шестеро против пятнадцати!

   Троцкий резко повернулся на каблуках, - Нет, Яков, этого категорически нельзя допустить! Ведь это будет уже совсем не наша партия! Мы должны дать им бой, если не в ЦК, так на улицах. Мы должны поднять против изменников революции весь народ! Я лично поведу своих людей на штурм Таврического, а если надо, то и Смольного! Их держиморды не посмеют стрелять в народ, потому что сейчас не девятьсот пятый год.

   - Вот болван, - подумал Свердлов, - шпарит, словно он на митинге. Год сейчас действительно не девятьсот пятый, но и Коба тоже не мозгляк Николашка. Со своими "пятнистыми" прихлопнет всех и даже не поморщится. Нет, когда этот дурак Лейба поведет своих людей на штурм Таврического, а точнее, на верную смерть, надо будет взять с собой Николая Крестинского - верный человек всегда пригодится - и рвать когти к себе на Урал. А там до Бога высоко, до Сталина далеко, люди кругом свои, уральские, кровью повязанные. Так что еще поборемся!

   Вслух же, Свердлов сказал следующее, - Разумеется, Лейба, пока ты будешь брать Таврический, мои люди захватят Смольный, и ликвидируют Старика и всех его прихвостней. Начнем сегодня же ночью. Мои люди поднимут питерских люмпенов и поведут их на штурм винных подвалов, в том числе и в Зимнем. Сталин бросит своих держиморд на усмирение толпы, а мы тем временем нанесем им удар в спину. Лейба, вчера было рано, а завтра будет поздно. Ночью Старик с Кобой ответят за моего брата. Ты иди, собирай своих людей, мы выступим, как только стемнеет. Скажи им, что каждый получит достойную награду за свою работу. Все богатства, награбленные русскими царями, окажутся в наших руках!