Сергей Калашников - Якут

— Так, Никодим, — стараюсь я попасть в тон, — тебе есть резон так дело поставить, чтобы и якуты и тунгусы сами несли тебе мягкую рухлядь. Ты им чай, да муку только подвози, не ленись, а они, что добудут, то и уплатят. И не придётся искать их повсюду — они сами твой магазин посетят и поторгуют. Одно место я тебе сразу укажу и с постройкой пособлю — приведу мастеров. С тойоном тамошним познакомлю, с князьцами. И чтобы плавал ты туда без трудностей, паровую машину поставлю на большую лодку, что Пелым построит для такого дела. Да ещё пушниной ссужу, а коли вертать ты её не захочешь, так пускай она моим паем считается. Чай, не подерёмся из-за прибыли. В крайнем случае — содой отдашь.

Вот так ему. Ну не умею я юлить. Пелым и раньше помалкивал, а тут и купчина принялся что-то своё в голове просчитывать, а потом потребовал от меня более детальных сведений. Так я и не скрыл ничего. Объяснил, что если поставить торговый пост у впадения Тенки в Бытантай, то полсотни тунгусских кочевий или якутских стойбищ станут туда наведываться. А место это и от Яны недалеко и идти туда удобно хоть водой, хоть сушей. Один приказчик с семьёй со всеми делами управится (кстати, есть у меня на примете грамотный парень из местных) — только подвози ему товары, да шкурки забирай.

Коли пойдет дело хорошо, можно и на Адыче магазин устроить. Не здесь, а там где в неё впадает Нельгесе. Ну а там и ниже по течению Яны факторию поставить, песцов принимать или кость моржовую.

Никодим, видать закончил свои подсчёты, принялся задавать разные вопросы на счёт чего и сколько смогу я вложить в это дело, заодно и про свинец помянул — видать собрали они с Пелымом сведения о том, что я где продавал. А я попросил узнать цену хорошего напильника там, на большой земле. Дело в том, что если плавить железо с теми добавками, что я привёз, то есть шанс получить довольно твёрдые материалы.

Домой я вернулся на своих ногах — не упоили меня собутыльники. Вернее, не сильнее, чем сами набрались. Ну да то уже мелочи. Водка действительно была добрая, так что утреннее состояние организма оказалось более-менее ничего. Глоток кумыса вернул мне бодрость и ясность мысли. Про то, что коч ушел вверх по реке, я знал заранее и честно предупредил казаков о том, что людей в этих местах негусто. Хотя — а где их густо нынче в наших местах?

Сам же я, вспоминая вчерашние разговоры, катал в голове мысли о магазинчике в устье Тенки. По всему выходило, и купчина не проторгуется, и мне удобство. Глядишь, и рису туда подвезут, и соды. Да и по пшеничной выпечке я соскучился. Ну да ладно, если с купчиной выгорит дело, глядишь, и маслица растительного подвезёт. Какое там в это время в ходу? Конопляное? Кунжутное? Не историк я, не помню.

Тут без меня отец с дедом научились хорошую огнеупорную керамику делать. В детали я не вдавался, но горшок у них после плавки чаще всего оставался целым. И это навело меня на мысль о булате. Дело в том, что историей оружия я интересовался на полном серьёзе и, естественно, знал, что настоящий булат варили индийские мастера в глиняных тиглях. Варили из прокованного кричного железа, доводя его до того, что оно делалось жидким и сплавлялось в лепёшку. На счёт того, чего они туда добавляли, и какие режимы выдерживали — об этом написаны тома гипотез, но мне никто не помешает проверить несколько вариантов. Всяко неудачные плавки не пропадут. В крайнем случае — пойдут на те же топоры или пилы.

Печи тут тоже усовершенствовали. «Воронки» для загребания ветра сделаны постоянные на два направления вдоль долины. Плетни, обмазанные глиной. Да и самих печей уже пять штук. Если не упражняться с мехами вручную — количество плавилен не имеет значения. После загрузки и инициации горения всё равно ничего не сделаешь, пока топливо не прогорит.

Вот одно из этих сооружений я и переделал на индийский манер, как видел на картинке. Тут можно было в процессе работы и угольку подсыпать, и сам тигель оставался доступен, потому что оставался сверху, хотя и под толстенной крышкой. Чего в плавку набодяжил, записал тщательно. Добавил я туда и руд легирующих металлов, и угольку толчёного для наладки восстановительного процесса. Понятно, что всё по весу отмерял — как без этого.

И с первого же раза удача мне улыбнулась. Не в том смысле, что вышел булат, а в том, что получившуюся лепёшку ничем взять не удалось. Ни одно зубило её не брало — она разломилась, когда я в сердцах да со всей дури кувалдометром её отоварил. Вот из этих осколков и наделали напильников. Отковали, провели плавный «отпуск», вызубрили и закалили. Этот сплав, как выяснилось, сильно менял свои свойства в зависимости от характера термообработки.

Я почесал репу и заключил, что в моём наличии появилась вполне приличная инструментальная сталь. Свёрла и резцы есть из чего делать.

Провёл ещё несколько плавок, меняя рецептуру, но больше ничего примечательного у меня не получилось. Неплохие стали, кстати. Какая помягче, какая погибче, но, скажем, ничего подходящего для пружин не вышло.

А ещё мы сделали медный котёл. Трёхведёрный. И трубки паропроводов для установки его на коч Никодима. Я уже прикинул, как это приладить, если разгруженное судёнышко выволочь кормой на берег.

Ну да некогда мне купчину дожидаться. С мужчинами я обо всём договорился. Они и движок приладят, и пушнину купцу отдадут. Мы решили, что даже если обманет нас этот негоциант, то и ладно — не обедняем. Хотя, если поставит он тут магазин, то и пускай обманывает. Вот так.

Мы же с Айтал поспешили домой. Как-то захотелось вдруг обоим ни с того, ни с сего. В лодку мы загрузили хорошую порцию полосового железа и приличное количество соли. По дороге рыбачили. Жена приловчилась блеснить на ходу с длинным удилищем. Как-то нынче таймени активно брали. Что ни поклёвка, то целое приключение с выводом да багром.

Ехали без поспешности и запасли по дороге и людям на еду и на корм Вожаку. Нам солёную, а ему — нет. Балыки у нас получились знатные… не буду дразниться. Ну а как вошли в Бытантай — Его Величество Хариус пошел на крючок.

Заглянули в Тенки. Тут как раз неподалеку от устья отыскалось якутское стойбище, где мы и потолковали на счёт устройства магазина. Подарками обменялись, чуток поторговали, а потом нам указали подходящее место, что и от реки близко, и берег не подмывается, и мешать никому не будет. Так что оставил я видный с воды знак для Никодима и записку ему написал, в которой обрисовал договорённости, достигнутые с местным населением. Думаете — не поймёт он моего письма, потому что без ятей да без фет? Поймёт. Заругается, конечно, безграмотную мою морду самоедскую в сердцах даже нехристем назовёт, но всё разберёт верно.

На готовенькое, считай, приедет. Ему уже начинают помаленьку брёвна для постройки стаскивать к нужному месту — у меня не забалуешь… хе-хе. Поставит, как миленький и дом и амбар. А младшего из братьев Кима я постараюсь уговорить — он действительно умеет писать русскими буквами, пусть и по-якутски, но как будет московитский говор узнавать, так окажется уже грамотным. Хе-хе. Мы, якуты, вообще к учёбе восприимчивы.

Глава 11. Снова лимонит

Дома всё оказалось настолько в добром состоянии, что я мгновенно заскучал. Лошадки пасутся, коровы доятся, стеариновых свечей на зиму наделано. Мы привезли обильный рыбный припас, а Сата нашила доброй одежды. Штабель разделанных на поленья дров под новеньким навесом и куча древесного угля в лёгком сарае, тоже новом. Да ещё и сена накошено, сколько нужно. Тускул работает не спеша, но всё время. То есть обстановка располагает меня к творчеству и мысли в голове крутятся на счёт того, чтобы такого изобрести.

А вот и не нужно ничего нового придумывать. Всё на этом свете когда-нибудь, да уже было, остаётся только вспоминать, и не хлопать варежкой.

Казаки пришли в этот необжитый край за пушниной. И побудили их к этому купцы. Никодим мне прямо так и рассказал, да и, признаться, то, что я читал об освоении восточной Сибири, как раз на это принципиально важное обстоятельство и указывает. Соболя повыбьют за десяток-другой лет, и поток мягкой рухляди превратится в тонкий ручеёк. Это сейчас отсюда идут в казну и в мошну к торговцам несметные богатства, а чуть погодя всё это стихнет и превратится в рутину. Лет на двести, пока не доберутся сюда рудознатцы, сиречь геологи. Ну да из-за труднодоступности богатства этих недр долго ещё будут оставаться на своих местах разведанные, описанные и отложенные до времён, когда в более удобных для добычи местах всё повыберут.

Организовывать тут свою большую металлургию тоже никак не получится — на дровах или древесном угле никакая промышленность долго не протянет, а в долине Яны даже торфа нет. Ближайшие запасы угля лежат в долине Индигирки, и привезти их оттуда, если как следует, можно только водой через Восточно-Сибирское море и море Лаптевых. Вот для чего нужен пароход и купчина, в успехе дела кровно заинтересованный. Пущай потрудится для якутов, морда московская… хе-хе.