Сергей Калашников - Якут

Сергей Калашников

Якут

Глава 1. Тихо сам с собою

Луна сегодня была огромная. Или так просто казалось. Облака, небольшие перистые, наплывали, на мгновение закрывая собой ночное светило, но и без него лесная поляна освещалась рассеянным солнечным светом. В это время не бывает настоящей темноты — скорее лёгкие сумерки заменяют ночь. А что Вы хотели? Шестьдесят восьмая широта расположена в пределах полярного круга. Скоро солнце вообще перестанет заходить, и понятия дня и ночи, не глядя на часы, определить станет невозможно.

Костер потрескивал, вздымая высокие языки пламени, которые клонились от сильного ветра. Мне не было страшно, а вот одиноко было и еще как. Наелся я уже уединения и растерянности по самое горло.

Голод мне не грозил. Небольшая тушка поросенка уже почти сготовилась на вертеле, чуть в стороне. Капли жира, падая на раскрасневшиеся угли, вспыхивали неровными язычками. И ведь удалось подстрелить всего одной стрелой. Да и первые дни ел нормально. Сначала пара зайцев, потом утку удалось поймать практически голыми руками. Чего не хватало — это соли, но если с пылу-жару, этого не замечаешь — и так вкусно. Вот только поделиться не с кем…

Казалось, что на огонь можно смотреть бесконечно. Но романтика первых дней приелась, и мысли о доме одолевали даже сильнее, чем в первые дни.

Почему я не дома? Хороший вопрос. Даже сказать, что я заблудился было бы неправдой. Да и как тут блудить — заветные местечки там же, где и всегда, ещё дед мне дорогу туда показал. Вот и сходил я по ягоды с алюминиевым ведёрком, и назад вышел, как ни в чём ни бывало, а только куда-то всё, что людьми сделано, исчезло. Ни грунтовки с чередой столбов, ни мостика через ручей, ни посёлка нашего. Лес кругом, и ни души.

Ни души — это про людей. Зверушек же тут на любой вкус сколько угодно. Не всех их раньше приходилось видеть, поэтому сделал я на скорую руку лук, три стрелы, и пошёл знакомиться.

Вот, скажем, ни кабанов, ни вообще ничего свинского, в наших местах отродясь не водилось, а нынче встречаются. Эк жирок-то скворчит! А запах! Закачаешься. Кажется, не мне одному нравится это волшебное благоухание — слышу лёгкие шаги. В том смысле, что то одна веточка хрустнет под осторожной ногой, то другая. По всему выходит, что это не зверь подкрадывается, и не охотник подбирается ко мне — гость не виден за кустами, однако приближается он со стороны лица.

Точно — на противоположном краю поляны, как раз за тускло светящимися углями костра, шевельнулась ветка и замерла, словно чья-то рука отодвинула её, чтобы полюбоваться мною или видом истекающей янтарным великолепием нежной тушки. А потом передумала.

Я не новичок в лесу. Возможно, до Дерсу Узала, столь красочно описанного Арсеньевым, мне далеко, но понять, что кто-то разглядывает меня, было несложно. И это человек, а не зверь. Человек, увидевший, что открывшаяся перед ним картина не оправдала его ожиданий.

Было бы глупостью бросаться выяснять, кто это, да и окликать незнакомца как-то не хотелось, хотя перекинуться словечком с живой душой после стольких дней отчаянного одиночества очень кстати.

Потыкав заострённой палочкой и посмотрев на цвет сока, убедился — пора. Да и «вертел» скоро перегорит. Так что без церемоний располовинил прожарившегося свинтуса вдоль, и положил порции на куски коры. Одну взял себе, а вторую устроил на стволе поваленного дерева там, где тепло от костра — нарочно в него подкинул, чтобы веселее горело. Ночами ещё немного зябко.

Повернулся в сторону куста — кто его знает, есть там ещё кто-то, или ушёл уже.

— Ням-ням, — сказал, и показал рукой на угощение.

Ветка опять шевельнулась, а потом появилась девушка. Посмотрела на меня, повторила: — Ням-ням, — и спокойно, словно зашла в кафе, приступила к трапезе. Из предметов сервировки, кроме упомянутых листков коры, в нашем распоряжении были только зубы и руки, но гостье это оказалось не в диковинку. Она даже справилась скорее меня, хотя, я ведь её еще разглядывал.

Возраста наверняка не угадаю, однако молодая особа, о чём говорит и пластика тела и его относительно малая масса — женщины постарше выглядят обычно убедительнее. Одета в кожу и меха… шучу — в шкуры. Просторные одежды указывают на то, что закройщик не страдал от дефицита материала, зато безбожно экономил на швах и избегал применять пуговицы. Наверное, он их за что-то не любит. В общем — разновидность верхней части одеяния не проклассифицировал бы ни один эксперт в области истории костюма.

То есть голова проходила сквозь вырез в середине шкуры, а полы — передняя и задняя — стягивались поясом. Вниз торчали ноги в штанах, а вверх босая голова с волосами, заплетёнными в две косы.

И лицо и руки выглядели смуглыми, хотя, возможно, этот загар можно было бы и отмыть — сразу наверняка ведь не скажешь.

— Ням-ням хо, — сказала моя сотрапезница, встала с поваленного ствола, на котором сидела, и ушла. Кости забрала с собой, и вскоре в той стороне, куда она скрылась, послышались звуки совсем другой трапезы. Мне представились мощные волчьи клыки, которым косточки и хрящики маленького поросёнка — что-то вроде чипсов — столь нежно звучал этот хруст.

Вот те раз. Значит, я все же не один здесь. Еще где-то недалеко люди живут. Только вот ходил я от места своей стоянки примерно на дневной переход, а никаких следов жизнедеятельности человека не обнаружил. А я-то думал, что все как у всех, и попал я в какое-нибудь средневековье, как отрок у Красницкого, поживу в лесу, да и выйду к какой-нибудь деревне… А тут не пойми что. И чего так не везет?

Ужин вышел таким сытным, что впору завалиться спать. Однако мысли о незнакомке и ее прирученном звере выгоняли сон напрочь. Вот что мне дома не сиделось? Чего не позвал с собой никого, глядишь, вдвоем или втроем веселее было бы, а так один, совсем один. Разве что эту дивчину сделать Пятницей, обучить языку, да и… Стоп! Сначала полагается тогда ее спасти, а от чего спасать-то? Накормил — это все же не то, или не совсем то. Да и она не одна тут наверняка. По крайней мере есть у неё папа с мамой. Вот с утра пробегусь, поищу следы, вдруг выяснится и что за зверюга с ней там в лесочке.

Брр, жутковато от незнания, непонятно как себя вести. Остро захотелось закурить, но пачка сигарет давно закончилась. А пополнить запас неоткуда. Пробовал даже сушеную траву курить, но бумаги не было, так что пришлось отказаться от этой затеи. Одно ясно, близкие люди благодарной сотрапезницы меня тронуть не должны, так что можно поспать. Или должны? Кто ж их знает?!

Вот незадача, ружье бы мое сюда! И чего это я в лес без ружья поперся, спрашивается? Не хотелось, видите ли, лишний вес по лесу таскать, совсем без «поля» обленился. Лук получился плохонький, только на зайца с ним и ходить, тем более он тут какой-то не шуганный совсем, подпускает близко, а значит, с человеком знаком мало. Получается, больших поселений поблизости нет. Да и мои вылазки на дневной переход от места стоянки это подтверждают.

«Так откуда она здесь взялась?» — опять задал себе вопрос, на который не находил ответа. А ружжо с патронами, мне бы совсем не помешало.

Ладно, была, не была. Полторы недели никто не тронул, будем надеяться, что и сегодня повезет, больше-то надеяться не на что и не на кого. Так что, ложимся спать. Приняв решение, пошел в сторону своей времянки. К комарам уже даже какой-то иммунитет выработался, досаждать стали меньше, а поначалу, как репеллент кончился, думал всё, кирдык тебе, Миха.

Спрятав все обнаженные части тела под курткой, провалился в тяжелый сон.

Нет, толком поспать мне не дали. Снова послышались звуки шагов, на сей раз — многих людей. По лесу редко ходят большими группами, и особенно редко — толпой. А вот тут именно так и обстояло дело. Невидимые за кустами незнакомцы, молча проходили мимо справа налево. Поступь их звучала внятней, хотя нельзя сказать, что они так уж сильно топали. Шум донёсся первоначально справа, а потом затих в направлении влево.

Люди явно поторапливались, и ни один из них не удостоил меня своим визитом, хотя не почуять костра они не могли. Показалось, что было в этой группе от десяти до пятнадцати человек — они не удалялись друг от друга настолько, чтобы шаги одного внятно отличить от поступи другого. Кроме того, двигались эти ночные ходоки по еле намеченной тропе, которой зверьё следовало к ручью. Там неглубоко и удобные подходы к воде.

Я ведь не напрасно остался в месте, где когда-то располагался родной мне посёлок — вокруг всё хожено-перехожено и, хотя многое изменилось, но рельеф сохранился, как и примерное расположение ягодников, да и породы деревьев тут понятно какие где искать, и есть представление об окрестностях. По той тропе, когда-то утоптанной сапогами и кроссовками обычно выходили к месту, до которого от недалёкой реки можно было пройти на лодке.