Сергей Калашников - Якут

Недели через три наша страсть к путешествиям естественным образом была полностью удовлетворена, и мы отправились на Адычу. Надо же бабушке с дедушкой внука показать. Дорога знакомая, за две недели прошли её энергично, сменяя друг друга для отдыха. Почему целых две недели? Так в полном грузе, считай, шли. Я ведь с лопатой и молотком в руках много гулял по берегу, и некоторые камушки собирал мешками и в лодку грузил.

Больше всего хотел отыскать уголь, но удача мне не улыбнулась, зато кое-какие руды встретились. Какие? Довольно сложные, их ещё называют полиметаллическими. Технологии извлечения из них никеля, марганца, кобальта, ванадия, хрома и ещё целого ряда компонентов я совершенно не помню, как и методов оценки их концентрации и качества. Но, по большому счёту, решающего значения это не имеет. Их просто-напросто нужно добавлять в железную руду перед плавкой в известных количествах и потом сравнивать результаты. Это я не вообще утверждаю, а только в отношении доступных сейчас технологий.

Правда, насколько я помню, прибавка кобальта считается неправильной — вроде как от неё свойства стали только ухудшается. Ну да, деваться некуда, не смогу я его отделить от полезных никеля и марганца.

Ничего, ассоциировавшегося у меня с молибденом, я так и не отыскал, ну да и ладно. В следующем году проведём «отпуск» на правом притоке Бытантая — там другая геологическая зона и, может быть, удача мне улыбнётся.

В прошлом году на Адыче из-за того, что мы ужасно торопились разыскать родственников Айтал, я не слишком внимательно осматривал разные интересные места, а жаль.

Хорошо там, где тебе рады. Дом тестя и тёщи — как раз такое место. А особенно тут были рады маленькому Тургуну. Он у нас крепенький и хорошо кушает. А уж как заголосит… нет, плачет он редко, но и не молчун: кряхтит, гулит, а то и просто чего-то требует. То есть, если не спит, это слышно. Бабке, прабабке и двум тёткам теперь не скучно. Ну а у мужчин свои разговоры.

Прежде всего, мы дружно пожаловались друг другу на жизнь. И у нас, и здесь скопились огромные запасы отличной пушнины, которую просто некуда девать. Да ещё и серебра я снова привёз изрядно. И всё это нужно прятать от чужого глаза. И конца-краю не видно процессу накопления. Ладно, у меня только арбалеты в товаре и еще не сложившаяся клиентура. Но тут ещё и продажа соли, и заказчики на самострелы постоянно прибывают. В общем — трудная жизнь. Эх-х-х!

Зато хозяева сделали валки и прокатали полос на нормальные пилы. Зубрят потихоньку. Тут у них уже оформился некоторый спрос на ножовки большого размера, и на совсем маленькие пилки с мелким зубом. И встала проблема изготовления напильников для их заточки — недолговечные они получаются, сколько ни закаливай — срабатываются после нескольких использований.

Собственно, на этом разговоры дня прибытия закончились, и какое-то время я остался предоставлен самому себе. Вид довольного сынишки и вопрос о том, как добиться высокой твёрдости инструментальной стали сплелись в моём воображении в забавный клубок. То ли на философию потянуло, то ли сытая дремота навеяла.

По всему выходило, что судьба обошлась со мной милостиво — прислала Айтал к моему костру, на котором жарился поросёнок. И знакомство с ней открыло прекрасную возможность действовать осмысленно — никому не мешая, я прижился здесь.

Уже потом знания, полученные в далёком будущем, позволили не наделать глупых ошибок и стать, в мыслимых пределах, неограниченно богатым человеком, к тому же не обременённым слишком большими хлопотами о собственной безопасности или сохранности нажитого. Но это состояние не может сохраняться бесконечно. Слишком много арбалетов уже ходит по рукам, слишком много людей видели мою паровую лодку. Это значит, что тойоны — местные военные вожди и, несомненно, пришедшие сюда русские — обязательно проявят ко всему этому самый пристальный интерес. И надо мне хорошенько пораскинуть умишком, как с этим быть.

Спрятаться в глуши? Возможный вариант. Но он означает, что придётся отказаться от комфорта, ради создания которого я приложил столько трудов. От эксплуатации чужого труда, этот комфорт обеспечивающего. Поминая эксплуатацию, я не только наших работников имею ввиду, но и соседей и покупателей наших изделий. Ведь обмен товарами или услугами — это тоже форма использования плодов усилий других людей. То есть, разорвав связи со сложившимся здесь не слишком многолюдным обществом, я буду вынужден пользоваться только самодельными вещами, ухаживать за скотиной, рыбачить и охотиться. И всё это для того, чтобы растить сына отшельником, лишив жену общения с подругами или соседями.

Неважный вариант. А переделать складывающееся общество я не смогу. Казаки из жажды ли наживы или из чувства верности государю, обязательно попытаются выпытать у меня… именно буквально выпытать. Кнутом ли, калёным ли железом. В эти времена такое в обычае. Надо бы как-то иначе дело повернуть.

Плана у меня не возникло, но насторожённость и встревоженность первых дней пребывания в этом мире снова поселилась в душе.

Несколько дней мы возили на подворье медную руду. Вместительная лодка — великое дело, если доставить нужно много груза на большое расстояние. Так что обеспечивали плавильные печи сырьём на год вперёд. Железную руду сюда привозят по снегу на нартах — она, считай, под рукой. Ну да не о ней речь. А о том, что в один прекрасный летний день (длящийся несколько месяцев, хи-хи) со стороны низовьев пришел знакомый коч.

Ясак казаки получили безвозбранно, а вот ко мне пришли Пелым — десятник мастеровой, и Никодим — купчина Верхоянский. Шатёр на берегу поставили и меня в него пригласили для разговору. Обильное угощение, скатерть на столе, приказчики в роли лакеев и, главное, курное вино в зелёном стеклянном штофе — .сразу навели меня на мысль о том, что со мной собираются крепко поговорить, напоив до беспамятства.

А что, якуты на выпивку не столь крепки, как русские, тут и спору нет. Но дело в том, что я — сохоляр. Это у нас так называют потомков смешанных браков. Я и телом крупнее, чем обычные мои соотечественники, и в деле хмельном никому не уступлю. Такой штоф, если поделить его на троих, да вспомнить, что против привычной нам водки градус тут вполовину меньше, с ног меня не свалит и память не отшибёт. А тут ещё и сало в составе закуси, понимаю, что издалека привезено, но жирности от этого не потеряло.

Тут ведь что ценно — первый подход ко мне делают явно с добром. То есть надо сообразить, чего хотят и, по возможности, не вызвать в собеседниках горького разочарования. А то казаки с пищалями — вот они, только кликни.

Хорошей очистки водка, хотя и не крепкая, но сивухи почти не слышно. И разговоры поначалу шли о разных походах, что совершали в эту эпоху люди служилые и промышленные. Всё пересказывать не стану, а вот когда помянули Посника Ивана Губаря, что с Алдана на Яну приходил, тут я и вспомнил, сколь уж лет в этих краях живу. Это, выходит где-то 1641 год уже на дворе, и та дорога, которой якуты ходят через Верхоянский хребет, русским теперь известна. Кстати, они и до Индигирки доходили, если мне не изменяет память.

То есть по зиме да на лошадях добраться можно за пару недель. Это из Верхоянска, наверное, или с верховьев Дулгалаха или Сартанга. Как раз в тех местах якуты гуще живут, это, как ни крути, южнее. Тайга там плотнее и пастбища обильней. Так вот как раз в тех местах русские нынче и воюют с якутами да эвенками — под ясак их подводят. Мне сразу вспомнилось, что в жизнеописании Семёна Дежнева этот период поминался. Тянуло мужика на разные приключения — только серьёзных ранений он с десяток получил на службе государя Московского.

Женат он был на якутянке, и даже памятник этой семье у нас есть — папа, мама и сынок. И, поскольку сынок получился от смешанного брака, то его даже называют памятником первому сохоляру. И вообще, насколько я помню, года через три казаки придут на Колыму и поставят острог. Места там богатые, поэтому вслед за русскими и якуты в те места потянутся, и станут туда ходить вьючные торговые караваны.

Ну да ладно. Пока Никодим с Пелымом меня спаивают и объясняют, насколько они, русские, сильны да настойчивы, да как крепко друг друга держатся, что всем надо с ними дружить и помогать им. А я выбираю закуску пожирнее и слежу за тем, чтобы их досканы осушались и наполнялись не реже, чем мой. Не забываю кивать да поддакивать и потихоньку гну свою линию.

Дело в том, что Никодим уже вякнул разок, что казаки сюда на Яну пришли, снаряженные на его деньги, и что он тут всех «во как» держит.

«Ню, ню», — молчу я про себя. — «Да тот же Илья Перфильев или милейший Семейка Дежнев, коли осерчают, разом снесут голову этому держателю „во как“ за непочтение к слугам государевым. Так что это утверждение — оно, вроде как для своего круга. То есть имеет место демонстрация доверительности».