Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)
Красовский промолчал, при эскадрилье он ничего не сказал. Но выдал мне 'страшную военную тайну', в личной, проникновенной беседе. ГПУ озаботилось моей безопасностью. 'Птичку' решили посадить в клетку.
— Оно Вам нужно, Степан Акимович, чтобы я сидела на земле или летала до линии фронта. Я — разведчик. Кстати, летчики АДД пользуются приказом своего командующего, освобождающих их от проверки в случае возвращения пешком из тылов противника. А мы? Вот, с моей точки зрения, уж лучше бы они, ГПУ, и Вы, товарищ генерал — лейтенант, об этом позаботились. А 'лекарство' против нас немцы имеют. Следует ожидать дневного массированного налета на аэродром.
Затягивать удовольствие расправиться с нами, немцы не стали. Уже утром раздался звонок и по телефону передали 'Боевую тревогу'. Бежим на аэродром. Подскакивает 'Виллис', прыгаем в него. На КП дежурный по аэродрому протягивает мне трубку.
— Каркуша! У немцев одинаковое с тобой видение проблемы. Всем на взлет и отходить к Тамбову. Налет пережидать там. В бой не вступать, немцы идут низко. По машинам!
Голос такой, что возражать не стоит. Судя по всему, он сейчас поднимает все, что есть, навстречу немцам. С точки зрения командующего, он поступает верно. Немцы надеются, что нас тоже бросят в бой.
Поставил задачу, разбежались по машинам, взлетели. На западе уже видно, что идет бой. Успеваю посмотреть в локатор. Машин в небе полно. А мы, с девочками, с полными глазами слез от бессильной злобы, идем на восток. Нас уводят, а из‑за нас, там внизу, идет рубка. Эфир заполнен матом, руганью, командами. В бою все пять истребительных дивизий армии. И все из‑за одной, никому не нужной 'Птички'. Довыпендривался! Но, это было неизбежным. Уж лучше так, чем они будут стачивать нашу армию, выбивая нас на свободной охоте. Через два часа, новый приказ: 'Следовать в Липецк'. И началась наша кочевая жизнь! Полевые аэродромы, землянки, аэродромы подскока, и нечастые возвращения в Воронеж, на профилактику.
Перед самой посадкой запрашиваю 'Клена': 'Сколько?'. Он вздохнул, и на выдохе сказал: 'Пятьдесят шесть.' Вопрос он понял правильно.
— Принято, отработаем, до связи.
Я выключил связь на его канале. Это уже не интересно! 'Добро' на посадку, все приземлились в Липецке. Хрен тебе, а не автомашины. Подумаешь, фронтовики, какие‑то сраные приземлились! У нас тут 'Высшая тактическая школа воздушного боя РККА'! Девчонки ревут, их из боя выбросили, идем к КП в унтах и в высотниках, упакованные по самое не хочу. Гурьбой поднимаемся в 'дежурку'.
— Мне связь с Энгельсом нужна!
— Представьтесь!
— Командир пятьсот восемьдесят девятой ОРБАЭ майор Метлицкая. Вот мои документы. — вылетали в тыл, документы были с собой.
— Пожалуйста, товарищ майор.
Беру трубку. Связь плохая, приходится орать, как будто напрямую с Энгельсом разговариваешь.
— Немцы попытались нас выбомбить, Марина Михайловна. Нас отвели в Липецк. СРОЧНО, повторяю, Срочно требуются три машины крайней серии. Надавите там, как только сможете, любые способы хороши. Из‑за нас люди легли.
— Слышу тебя, Саша, все, что смогу, сделаю. Липецк, говоришь?
— Да, Липецк, жду!
Краем глаза вижу, и слышу, вошедшего начальника этих курсов подполковника Стефановского, который указав, презрительно, на меня большим пальцем, спросил:
— Это что за звезда на букву 'Пэ' тут по телефону орет?
Аккуратно кладу трубку, подхожу к окну, мою новенькую 'птичку' уже заправляют топливом. Поворачиваюсь к нему, и спрашиваю, совершенно ехидным тоном:
— Вы что‑то сказали, или мне послышалось?
Тот, сидя в командирском кресле, ответил:
— Нет, тебе не послышалось!
— Мою машину уже заправляют. Через пять минут закончат. Прошу оторвать Вашу задницу от кресла, я жду вас в воздухе. Буду иметь вас в извращенной форме. Понятно? — хлопнул дверью, и спустился к машине. Усилия Насти и Анечки сесть в машину я отмел, через две минуты из дверей КП вылетает Стефановский, и бежит к Як-9. Связались, и пошли на взлет, запускаю локатор. Он решил навязать мне бой на малой высоте. Я, тремя полочками, а моя машина разгоняется на пикировании свыше восьмисот, а его не выше семисот, забрался на 7500, где его двигатель сдох, я его атаковал, он грамотно уклонялся, красиво откручивал фигуры, а потом у него кончилось топливо, а у меня еще на два часа и пятьдесят минут. Пока он заходил на посадку я успел 18 раз пристроиться к нему сзади, и считал. По радио. Потом Саша меня остановила:
— Олежек, это секс в извращенной форме! — и мы покраснели!
— Тебе понравилось?
— Как ты говоришь: Это Супер!
По приземлению доложил старшему по званию, в присутствии курсантов этих самых курсов:
— Товарищ подполковник! Условный противник условно сбит 26 раз. Кончились снаряды. Я — считала!
Повернулась к остальным:
— Еще желающие есть получить удовольствие?
— Во Баба — Яга! — заулыбался шеф — пилот Яковлева. — Лихо, ничего не скажешь, лихо. Мужики, я, честное слово, ее ни разу в прицел не взял. А эти? — он показал на девочек, стоявших у КП.
— Вот с ней, и с ней, соревноваться не рекомендую. А так, мы рады приветствовать дружный коллектив курсов по воздушному бою, но, мы — 'бабки Ежки'! Не стоит нас задирать!
Смех летчиков был самым лучшим ответом.
Не знаю, как и какими словами говорила Марина, но через день в Липецке сели две новеньких 'Пешки', и еще через день, третья. У двух пришлось менять моторы, были со старым нагнетателями, спешно ставили радиолокаторы. К 12–му машины были готовы, и я позвонила Красовскому.
— Степан Акимыч, мы готовы. Где базируются Ваши 'Пешки'?
— Так, давай ко мне. Машины не трогать! Есть на чем?
— Нет, не очень.
— За тобой прилетят. И, никакой самодеятельности. Тут у нас, по — прежнему, бои.
Через час приземлился С-47–й командующего, и истребители прикрытия. Пока их дозаправили, через час — полтора вылетели. Сели в Воронеже. Немцы до него почти не дошли. Сумели остановить, и зенитчики неплохо отработали.
Поздоровались с начальством, но он один на один разговаривать не стал. Рядом с ним сидит Сергей Николаевич Ромазанов, бригадный комиссар. Он воевал на Халкин — Голе, сам летчик, правда, легкомоторник. Не последний человек в армии. Его уважали. Умел вникать в детали.
— Докладывай, что еще выдумала. Немцы рвутся к Воронежу, теряют людей и машины, но, стремятся здесь все снести.
— На этом и ловить будем. Армия потеряла много летчиков и машин. Пришло время — это отыграть. Мы получили и переоборудовали три новых ПЕ-3ВИР, таких же, как у меня. Вы видели. Смонтировали на них локаторы, у меня есть 3 летчика, которые не уступят никому в воздушном бою. Эскадрилью на разведку и бомбежку будет водить Тамара Иванищева. Она к этому готова. Мы же будем базироваться в полках Пе-2, и вылетать с ними. Немцы пользуются следующей тактикой: часть машин идет на одной высоте с 'пешками', и атакуют их в лоб. У них 3–хсантиметровая пушка и две 2–хсантиметровых. Эти бьют 'Пешки', оттягивают на себя прикрытие, а выше идут охотники, они — асы! Держатся на высоте 7000, и атакуют, подбитых и зазевавшихся.
— Что ты мне рассказываешь, дело говори!
— Мы пойдем с группами 'Пешек', взлетая перед ними, и будем на две тысячи выше охотников. Локаторов у них нет. Видя перед собой кучу бомберов и прикрытие, смотреть наверх, они не будут. Они нам должны 56 летчиков и самолетов. Наши машины разгоняются на пикировании свыше 800 километров в час, и сохраняют управляемость на этой скорости. Будем клевать, и уходить на высоту. Как это делают немцы. Локаторы нам помогут самим не оказаться в роли дичи. Ну, как?
Красовский помотал головой, и посмотрел на бригадного комиссара.
— Годится! Только подолгу в одном полку не базироваться. Не дай бог накроют.
— Договорились. Куда летим?
— В Копанище, начнем с левого фланга, там, пока, очень тяжело!
Обратно в Липецк, затем ночью вылетаем в 138–ой бап, 223–ей бад. Подполковник Косенко на связи. Хриплым голосом объясняет, что аэродром в Копанищах ограничен оврагом с востока, целых, и готовых к вылету, машин там шесть. Против них действует 4–я группе 51–го ягдгешвадера немцев. Вчера не вернулось пять машин. Есть ли там топливо, ему не известно. Обещает прилететь утром. Я связался с Воронежом, и БАО отправил туда три бензовозки в ночь. Восемь минут кружили над полем, прежде, чем зажглись положенные огни. Садимся, поднимая пыль с давно не кошеной травы аэродрома. Интересно, чем БАО занимается? Проруливаем мимо 23 из 28 возможных 'Пешек' трехэскадрильного полка. Большинство из них имеют повреждения ВРГ и шасси. Причем, одинаковых, все на левый борт, как будто летчик спецом укладывал машину на левую стойку. 'Пешка' покозлить любит! Баллоны шасси толстые и низкого давления. И, если на скорости 150–120, на втором козле, чуть дать штурвал влево, то стойка аккуратно подламывается, и две недели — ремонт. Видимо завелась в полку такая дрянь. Не спорю, они столкнулись с одним из самых боеспособных подразделений Люфтваффе, но, разве это повод?
