Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)
Идем на КП в небольшой землянке на опушке леса. Лысоватый, с большим 'авторитетом' командир полка майор Соколов похож на председателя убыточного колхоза, а больше: на проворовавшегося завсклада, который предлагает комиссии откушать, выпить и идти спать в отведенную землянку. Мы — не комиссия, его машины нам нужны для строго определенных целей. Иван Константинович где‑то в душе понимает это, и больше боится завтрашнего прилета комдива. Вошли в землянку, положили Андрея поперек двери. В три сорок — подъем. Завтракаем каким‑то дерьмом, довольно тухлые яйца предложили. Попили чай, потыкали вилками в осклизлые макароны. Почти никто не ел. Рядом уминали завтрак шесть экипажей сплошных сержантов. Уже четыре месяца действует приказ всех летчиков переводить в средний командный состав. Мужики выглядят просто жалко: замызганные кожанки, технические куртки, шлемофоны сорокового года. Шумно пьют чай, матерятся, не стесняясь трех присутствующих женщин. Прохлопала винтами садящаяся 'Пешка', потом вторая и третья. Комдив прибыл без опоздания. Он довольно крупный, с открытым, даже красивым лицом и прямым взглядом. Дивизию принял шесть дней назад. Старый комдив разбился при посадке. Что‑то выговаривает Соколову, шумит. Подхожу и представляюсь. Он, обрадовано, говорит, что, наконец, начальство его услышало. Я попросила отойти его в сторону и показала на строй пешек с однообразно подломанными стойками.
— Мои комментарии требуются? Стройте людей.
Из довольно внушительной шеренги людей вышли шесть сержантов — летчиков и двенадцать штурманов и стрелков. Из остального состава комдив вызвал штурмана полка капитана Невзорова. С ним вышел старший сержант Веселов, флаг — стрелок. Проверили задание, которое, кстати, почему‑то роздано вчера. Допуска врача у всех не было, да и врач отсутствовал на построении. В воздухе стоял запах перегара и самогона. Полк — развалился. Столкнулся с серьезным противником, и скис. Из‑за ему подобных, мы драпали до Волги. Я не стал ничего никому говорить, хотя Саша рвалась в бой. Стоял перед строем и смотрел на… воинство. На лицах у девочек и Андрея было такое же презрение. Может быть, и не совсем заслуженное ими. Дали команду по машинам, к запуску. Мы запустились быстрее, и ушли на старт, взлетели еще до того, как подошло прикрытие. Девятка стартовала по одной машине (мы ушли сразу четверкой), а потом долго собиралась. Истребителям оставалось топлива на 28 минут полета. Только туда и обратно, без боя.
51–й охотников не выставил, побрезговал, нам пришлось спускаться на пару тысяч ниже, прибавлять, потом переворачиваться и, держа 820 на пикировании, атаковать всего две пары 'мессов'. 'Девятка' отбомбилась и без потерь вернулась в Копанищи. Мы сели в Круглом, где находился штаб дивизии и 209–й бап, на Су-2. Полк кадровый, войну начал в составе ЗОВО, базируясь в Балбасово, под Оршей, первый командир погиб там, и полк принял капитан, теперь уже майор Артамонов. Последнее время входили в другую дивизию, ночных бомбардировщиков, подчищали за У-2 их промахи, и обрабатывали разведанные ими цели. Потери были большими, их отвели на переформирование, и передали в 223–ю. С начала войны полк имел уже четвертый состав. Летчики свои коренастые Сушки не любили, в основном из‑за топливного бака, непротектированного, из простого дюраля, и стоявшего прямо перед фонарем кабины летчика. Когда загорался, то пламя сразу попадало в кабину. (ходит у нас по району один такой ветеран, жив до сих пор, и слепой, поэтому не видит в кого его превратил Су-2). Штурман имел нижний люк, и успевал покинуть машину, а у пилота был путь только через верх, через огонь. Внизу под ним были бомбы.
Полк был полного состава, 28 машин, 56 летчиков и штурманов, большая часть из них еще в боях не было. Курчавый майор радостно улыбнулся вошедшим в большую землянку девушкам. Все они были хорошо известны по многочисленным фотографиям в газетах.
— Здравствуйте, красавицы! Каким ветром к нам?
— Приказано взять вас под охрану и опеку.
Майор закрыл глаза от удовольствия, сразу представив, как его 'охраняют' такие красавицы, и расплылся в улыбке еще больше, но, его сладострастные мысли оборвал голос дежурного по аэродрому, который заглянул в землянку и сказал:
— Комдив заходит на посадку!
Прекратив потягиваться, майор судорожно искал фуражку, начал поправлять форму, и выскочил наружу встречать начальство.
— Васьков! Предупреди людей! — послышался его голос. Мы расселись по свободным местам, отдыхая после вылета. Поговорить о месте для отдыха и размещении не удалось. Вошел Иван Косенко, немного возбужденный после боевого вылета. (В РИ это был его беспосадочный полет. Вечная память! Как и для всем летчикам той 'девятки'.) Сразу подошел ко мне, и крепко пожал мне руку.
— Четко, очень четко сработано, майор. А мы, грешным делом, всю эту писанину в газетах на десять делили! Это — если честно.
Я усмехнулся.
— Мы, сами, здесь практически не причем, Иван Константинович, это — газетчики. Узнайте, где наш борт с техниками. Надо машины готовить.
— А он сейчас будет, они влетали из Копанищ, идут сюда.
— Нам надо бы где‑то кости и вещи бросить и посмотреть, что можно еще предпринять. Командарм приказал произвести полеты интенсивно. Летать будем весь светлый день, а к вечеру уйдем направо.
— Да — да — да, Степан Акимыч, лично, меня предупредил, все сделаем. Васьков!
С немного испуганным лицом забежал капитан в довольно мятой гимнастерке. К спине прилипли травинки.
— Шустро организуй две свободные землянки на двенадцать человек, и землянку для техников.
— Я — дежурный…
— Ты командир или мямля?! Я тебе, как дежурному, и приказываю!
Вошел майор Артамонов, и доложил, что полк построен.
Мы сняли куртки, оставшись в высотных комбинезонах, меховых штанах и унтах, и пошли за отцами — командирами. Поздоровавшись с полком, комдив сразу взял быка за рога. Что период переобучения и ввода в строй закончен, что полк приступает к интенсивной боевой работе. Командование придает большое значение ударам по врагу, и их будут прикрывать лучшие летчики — истребители фронта. При этом он указал на нас. В строю послышались смешки, дескать, они прикроют! Грудью, можно сказать!
Артамонов побледнел, а у Косенко шея налилась красным, и он выдал такую тираду, что нам очень хотелось зажать уши, что мы демонстративно и сделали.
— Вы, поганцы, не наложивши в штаны, машину оторвать от земли не можете, вы не видели, как они работают! А я только что вернулся из‑под Алексеевки. Девки за минуту выложили 4 месса, и мы вернулись без потерь.
Да, он назвал нас девками, но мы не сильно обиделись. Он орал еще пять минут, и после этого дал команду готовить машины, вылет всем полком. Подхватив с земли прутик, подполковник злобно молотил им по голенищу пыльных сапог. Все кругом забегали. Девчонки пошли в землянки, хотя бы полчаса полежать, а я вернулся в штаб. Уж слишком не организованно подготавливается вылет. Без разведки, без проработки.
— Ну, и куда?
— Тихососненский плацдарм, наша постоянная головная боль.
Смотрю на карту, с помеченными позициями зенитных батарей, линии фронта, немецкими аэродромами. И задаю вопрос:
— А почему не станция Валуйки? Пункт снабжения, склады, все обеспечение там.
— Не дойдут, здесь у немцев целый полк мессеров… — и тут он понял, что говорит. Покраснел. Созвонился с Красовским, получил добро. Идем на Валуйки. В прикрытие выделили 16 'Яков', плюс мы.
Прошли в открытую столовую, нас напоили свежайшим молоком, с местной колбасой, и очень вкусным хлебом. Девчонки и Андрей с ребятами уже здесь, и, похоже, вторую крынку молока приканчивают на каждый экипаж.
Все, на взлет! Под капот ушел Дон, набираем высоту, внизу взлетает полк 'сухариков', с тыла подходят 'Яки'. Создаем громадную этажерку и поползли к станции Валуйки, вдоль извилистой и заковыристой местной железной дороги.
Радар работает, как только подошли к линии фронта, то через 4 минуты обнаруживаю две пары, взлетевшие справа, и четыре по курсу. Следуют пересекающимися курсами.
— У Бурлука сойдутся. — уточнила Настя, которой я передал пеленги и дальности. Теперь придется повозиться! Надо подогнать маркер под цель и переместить кольцо дальности. Дождаться, когда цель попадет в это перекрестие и нажать на замер высоты. Хорошо, что ГК-1 есть, иначе забабахаешься. Так, это — верхние, у них 6500, перегоняю курсор, это нижние, 3500, идут в набор. Включаю опять обзор. Настя пересчитала курс, вношу поправку и идем на сближение. Наши растянутые пары противника мало интересуют. Его наблюдатели все внимание уделяют большой группе самолетов. Немцы закончили набор, остановившись на 6–ти и 4–х тысячах, сошлись, охотники чуть сзади. Им не к спеху, им к шапочному разбору. Проходим за них, Андрей, ведомый Майи, прошел, и щелкнул рацией. Атака! Валюсь на левое крыло, штурвал на себя, и я в пикировании. Проваливаюсь ниже противника и снизу в три четверти атакую. Заморгало кольцо прицела. Огонь! Рядом открывает огонь Лиля, а сзади работают Майя и Андрей. Три 'месса' разваливаются на глазах, еще у одного взрывается топливо. Скорость большая, Настя по СПУ кричит, видимо, уши заложило:
