Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)
Еще одно событие: к нам приехали из солнечного Ташкента наши доблестные кинематографисты. Не то чтобы сами, ГПУ прислало! Нас продолжают использовать в качестве красной тряпки для быка. Среди приехавших — постоянно оглядывающийся Бернес. Киногерой и любимец женщин. Что его так беспокоит, я не понял. И фиг с ним! Девчонки взвыли, даже Саша! Кумир! И сам приехал! Видимо, в ГПУ что‑то сильно пообещали! Не без этого. Перед вылетом я взял гитару и напел:
С чего начинается Родина?
С картинки в твоём букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.
А может, она начинается
С той песни, что пела нам мать?
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
Бернес оживился!
— Хорошая песня! Слова знаете? Кто написал?
— Я ее вам дарю, у вас получится. Вот текст.
— Кто написал?
— Слова — народные. Музыка — народная. — так эта песня и зазвучала. Сашка, которая, увидев его, сначала заверещала, как все, внимательно все рассмотрела, и изрекла:
— Не создавай себе кумира!
Я откликнулся:
— Вот именно. В павильоне я бы выглядел гораздо круче!
Мы ушли бомбить 17–ю танковую дивизию, которая пыталась развернуться под Лозовой. У каждого своя работа: кто‑то поет, кто‑то бомбит. Во время войны бомбить — весомее.
В конце мая бои достигли своего апогея. А впереди маячила 'Операция 'Блау'': немцы должны были начать наступление на нашем участке фронта с целью взять Воронеж. Мы основное внимание сейчас уделяли своему Брянскому фронту. Много вылетов на разведку, тем более, что пришли американские 'Кодаки', в том числе и ночные. Кстати, с полупроводниковым фотоэлементом раскрытия затвора ночного фотоаппарата. У нас самих был только ламповый фотоэлемент к НАФА-19. С появлением Александра Ивановича и станков в ПАРМе, убрали две ахиллесовых пяты в Пе-2: забронировали и протектировали расходный бак в мотогондоле, и полностью заменили рули глубины. Бак теперь из самозатягивающейся резины и закрыт 'броняшкой', а рули — балансирные и полностью из дюраля, а не перкалевые, как было. Изменили и штурвал. Ручки стали толще, обрезинены, с удобными выступами под пальцами, не скользят, и появился привод на усилитель руля глубины. Он всегда был, но включался только через автомат вывода. Теперь, при необходимости, летчик сам может помогать себе, включая и выключая его. На крайней модели стоит простейший автопилот АК-1, и гироскопический полукомпас. Появилась возможность, если потребовалось, отпустить штурвал, и самолет сохранит направление и высоту. Только шумит эта хренотень довольно громко. Не шибко приятно слушать его завывание в кабине, прямо под собой. Его втиснули под кресло. Боевая нагрузка у крайней довольно значительно возросла: стандартная — 1000 кг, в перегрузе — 1250, обещают к концу года — 1500. Две под фюзеляж, и одну в бомболюк, пятисотки. Длина разбега чуть возросла, но, незначительно. Раиса Николаевна очень неплохо поработала над профилем и машиной. Решетки, и верхние, и нижние, закрываются плексом впотай. И, если не используются в полете, то аэродинамически не тормозят. У штурмана появился ЧАЙНИК, электрический, и работающий потом как термос, из нержавейки. Удобная крышка, так как давление может здорово прыгать, то сделан спецклапан, чтобы не закусывало, и не плескался кипятком. На остекление подается обдув, стекла прекратили обмерзать, и их не приходится постоянно оттирать от изморози. Выдох же много теплее забортной температуры и обязательно содержит влагу. Фонари на новой машине с двойным остеклением, и очень качественным плексом, скорее всего, не у нас делают. Высотный нагнетатель совершенно другой, английский, независимый. То есть, это уже совершенно иная машина, чем первые серии, на которых приходилось летать. И концепция конструкции изменилась. Стали думать, что в нем еще работать и выполнять сложные задания. Иногда, с ювелирной точность. 'Забронировали' штурмана, и 5 мм защищают стрелка. Самое противное, что титан уже выпускается! Надо напинать Путилова. Что я и сделал. Подействовало! Через два месяца приехали с завода и заменили стальную броню кованым титаном.
Девчонки совсем заматерели, летают уверенно, приятно посмотреть. У нас с Настей — новый стрелок, Анечка. У нее очень красивые глаза, как у лани, в глазах вечный страх, очень не любит, когда громко говорят. Пугается. По началу казалось, что стрелок из нее никакой. Обманчивое впечатление! Невероятной остроты зрение, в том числе, ночное. Есть у нее что‑то калмыцкое в крови, скулы выдают. И непревзойденный мастер стрельбы из пулемета. В голове, наверное, компьютер для вычисления поправок приделан. Очень заботливая, вечно нам с Настей что‑то свяжет, очень любит это занятие, что‑то перешьет. Повесила новые занавески, подставки, вязанные, везде. Все закреплено, сделано добротно и красиво. 'Ведьмами' девчонки быть отказались, и все самолеты украсились веселой 'бабой Ягой' в ступе, с метлой, с растрепанной прической, и бомбами. А мы, с Настей и Анечкой, разучили и исполнили частушку: 'Я была навеселе, и летала на метле…'
За месяц Майя смогла добиться допуска к самостоятельным ночным полетам, и еще одним полнокровным летчиком стало в эскадрилье больше. После первого же ночного боевого вылета ей присвоили лейтенанта, и она стала командиром третьего звена, летая на Пе-3–ВИР ведущей группы. Теперь таких летчиков четыре, и я забросил удочку Красовскому, что можно и увеличить состав эскадрильи.
— Давно ждал такого твоего предложения, и знал, что ты его готовишь. Будем переходить сразу на пятизвенный состав. Это — 20 самолетов. Пять разведчиков, и 15–ть бомберов. Двух ночников я тебе подброшу, так быстрее будет. И вот еще, из неприятного, наши подпольщики в Харькове сообщают, что туда прибыла квартирьерская группа Nachtjagdgeschwader 1 (NJG1) из Голландии. Ночников гитлеровцы сюда перебрасывают. На новых 'Мессершмиттах-109G'.
— Это хорошо, что на них. В кошки — мышки поиграем. Очень сложно искать в темной комнате черную кошку, особенно, если это склад грабель. Потребуются немецкие радиостанции, достаточно только приемников. Наводить их будут либо с земли, либо с воздуха.
'Интересно, куда наш 'командированный' делся? Полтора месяца как уехал!' — подумал я, выходя из здания штаба армии. Сел в 'Виллис', их у нас уже много, и поехал на левый берег на аэродром. Когда остановился у КП, то увидел заходящий Пе-2 с белыми капотами. 'Легок на помине, ни иначе, как с нечистой силой общается.' Их поставил дежурный на самую дальнюю стоянку, поэтому опять пришлось прыгать в машину и пылить туда. Виктора Васильевича не узнать: весь седой, полностью белый, щеки ввалились, глаза усталые, красные. На машине пластиковый капот и отсутствуют 'ежики' антенн. Он сухо подал руку, крепко ее сжал.
— Готово, Александра Петровна, привезли шесть старых и две новых станции, старые все с новыми антеннами.
— Что с Вами? — я показала на волосы. Он отмахнулся, потом нехотя выдавил из себя.
— На Ленинград посмотрел. — 'Ну да, он же попал туда весной, когда все стало таять! Бедолага!' После такого шока, он установил у себя на заводе такой режим, что они работали 36 часов в сутки, без выходных, с 'отдыхом' на стульях. 6 из 9 станков, необходимых для производства ламп, обнаружили на площадке Мурино, и попросту 'забыли отправить', а в 44–м их разбомбили. Два станка нашли в разных городах, один исчез бесследно, но это уже не помеха. От использования клистронов Виктор Васильевич отказался. Поднял все работы своего учителя и запустил магнетроны в производство. Уже сделали более ста штук, не на потоке, пока производство штучное. Теперь ему требовалась машина, чтобы испытать радиопроницаемый обтекатель на полных скоростях, и воздействие полных перегрузок.
— Индикатор прямоугольный заказали, Александра Петровна, так что это — временный вариант, но, сразу же на место ставим с выводом на стекло. Есть машина, на которую можно ставить? Там переделки довольно значительные!
— Ставьте на мою, я пока на ней еще не летаю.
Василий Иванович просто взвыл, когда ему показали, что у его любимого детища отрежут кусок носа и хвоста. Он побежал искать защиты у Путилова, вердикт Путилова был:
— На прочность это не повлияет. — и работы начались. Длились они почти неделю, как как я потребовал не загромождать кабину стрелка, и расположить приемник и передатчик в другом месте. Их смонтировали на бронеспинке кабины с обратной стороны, там, где топливный танк. От части топлива пришлось отказаться. Минус 50 литров. Одна антенна в носу, индикатор у летчика, а не у штурмана. Часть индикатора оказалась в кокпите. Второй индикатор у стрелка, в хвосте малая антенна с дальностью всего пять километров, но, с обзором всей задней полусферы! Передний имел дальность 100 км, с разбивкой на шесть диапазонов, и понижением мощности излучения в зависимости от дальности. И два положения антенны: обзор земли и обзор воздуха. Все, что нужно. На последующих сериях машин станция устанавливалась слева и справа от бомболюка внутри фюзеляжа, но это требовало специальных вырезов, и испытаний по прочности. С этим не стали заморачиваться, показав 'правильное расположение' приборов, и предоставив действовать КБ и НИИ ВВС. Испытывать машину я начал 6–го июня. По управляемости ничего не изменилось. Было не понятно, как поведет себя пластмасса в случае попадания осколка или пули, но, антенный отсек отделен от фюзеляжа бронеплитой. В дальнейшем планируем поставить туда титан. Индикатор встал между правой и левой панелью приборов. Ручки управления им я попросил поставить выше него, чтобы руками вниз не тянуться, и чтоб коленям, и ногам в унтах не мешали. Виктор Васильевич с Настей чуть не подрались, кто из них пойдет за штурмана. Обиженная Настя, скорчила мне такую рожу! Мол 'нас, на бабу, променял!'
