Учитель. Назад в СССР 3 - Аристарх Риддер

— Изучаем флору и фауну. Местную, — зачем-то уточнил я.

— Ну-ну, — учительница обвела притихший класс строгим взглядом. — Двери я к вам прикрою. Ваши… хм… практические задания будоражат весь этаж.

— Конечно, прошу прощения, если помешали уроку.

— В следующий раз, когда будете изучать флору и фауну, закрывайте класс, пожалуйста. А то мои девятиклассники тут же превратились в эту самую флору с фауной, — попросила коллега.

— Обязательно, — заверил я.

Дама в темном платье, с идеальным пучком на голове и камее на отложном белом воротничке еще раз окинула детвору строгим взглядом, улыбнулась уголками губ и покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой двери.

Учительница еда успела нас покинуть, как мисс Серьезность снова вернулась к теме говорящих котов.

— И что это за имя такое? Мянюня мау? Мау — это что, твоя фамилия, Машка?

— Машка на базаре семечками торгует, — строго произнес я. Фразочка из детства вылетела моего рта скорее машинально, чем осознанно. Так говорила Светлана Федоровна, техничка в детдоме, одергивая нас, сорванцов, когда мы чересчур агрессивно начинали разговаривать друг с другом.

— Имя девочки Маша, Мария. Очень красивое. Незачем его портить грубостью.

— Фы-ф, — фыркнула спорщица. — И все равно, нет такого имени, Мянюня! Я точно знаю. У нас дома книжка есть, там много-много имен! Все имена! Нет такого имени! — торжествующе глядя на соперницу, припечатала девочка.

— Есть такое имя. Маша, тебя, наверное, так мама называет, да? — обратился я к черноглазке.

— Меня все так зовут… дома… И мама… и еще бабушка… и папа, когда веселый… — подтвердила черноглазка. — Манюня, вот! Значит маленькая и любименькая! Или Манюнечка… — пятиклашка чуть-чуть покраснела, но смотрела на свою противницу с легким вызовом в глаза, не собиралась отступать от своих слов.

— Все верно. Маша, Мария, Машенька, Манюня — это все производные от имени Мария. Манюня самое ласковое. Каждый человек или вещь, или даже страна могут иметь несколько имен и названий. Вот, к примеру, как называется наше государство, кто скажет?

— Я! Я! Можно, я! — раздалось со всех сторон, и только послушная Глаша Сидоренко терпеливо и молчаливо тянула руку.

— Дмитрий Олегович, давай ты, — попросил я вихрастого.

Митька покраснел сначала от смущения, затем от удовольствия, поднялся и отрапортовал.

— ЭСЭСЭСЭР, — по буквам выговорил пацан. — Союз Советских Социалистических Республик.

— Хорошо, а какое еще имя есть у нашей Родины?

— Родина, — немного подумав, выдал Митька.

— А имя у Родины какое? — настаивал я.

— Россия! — догадался Митя

— Все верно, садись, Дмитрий Олегович. — Вот так и у человека есть несколько имен. Когда вы маленькие, вас называют полным именем или сокращенным, ласково. Манюня, Сонечка, Митя. Вырастаете и к имени добавляется отчество. Вот как тебя дома зовут? — обратился я к девочке, которая спорила с Машей про говорящих котов.

— Картинка-Катеринка, — смутившись, пробормотала девочка. — Это папа так называет. А еще он говорит, что я на артистку похода! Вот! На эту… ну как ее… я забыла! — пятиклашка расстроенно на меня посмотрела.

— Это не страшно, — заверил я. — На следующем уроке обязательно нам скажешь, на какую артистку ты похожа по мнению твоего папы. А еще лучше, расскажешь нам про эту артистку.

— Я про нее ничего не знаю, — растерялась Катя.

— Поговори с папой, уверен, он тебе поможет, Катя. Нам будет интересно послушать. И даже посмотреть на фотографию и сравнить. Правда, ребята? — поинтересовался я у притихшего класса.

— Да-а-а! — наперебой загалдели пятиклассники.

* * *

Вот так и прошёл мой первый полноценный рабочий день в новом месте в роли учителя в далеком шестьдесят седьмом году. Познакомиться успел только с двумя классами. В честь начала учебного года по расписанию стояло всего пять уроков. Два из которых я провел у своих десятиклассников. Точнее, два по расписанию, а по факту побывал только на одном, потому как с первого меня забрали к директору. На второй уже попал лично.

— Спасибо, ребята, — искренне поблагодарил я свой десятый класс после того, как мы поздоровались. — Вы отлично справились! Без вашей помощи праздник не состоялся бы.

— Скажете тоже.

— Все путем.

— Завуч провела бы.

— Егор Александрович, — Лена Верещагина поднялась из-за парты.

— Да, Лена, что-то случилось?

— Нет. Мы с ребятами тоже хотим сказать вам «спасибо» за возможность стать частью чего-то большего, нового. Без вас первое сентября… ну не знаю… прошло бы скучно, как всегда.

— Правильно ленка говорит, — поддержал девушку Федька Швец.

— Спасибо, Егор Александрович!

— Дело верное!

— А Карабаса, видали? — ребята тут же переключились на обсуждение линейки. — А все наш классный придумал!

— Придумали мы с Ниной Валентиновной, да только вдвоем такое сделать невозможно. А вот всем вместе вполне по плечу, — снова повторил я.

— Егор Александрович, — нетерпеливо обратилась ко мне Лена. — Скажите, а еще такие мероприятья будут?

— Обязательно, Лена, почему спрашиваешь? Тебе понравилось?

— Ленке перед родителями выпендриваться понравилось, — со смехом ляпнул кто-то из моих парней.

— Лена не выделывалась, как ты изволил заметить, — сурово отметил я. — Лена и Паша — ведущие. Их задача развлекать зрителя, управлять зрителем и настроением зала.

— У нас и зала-то нет, — хмыкнул Петр Савельев.

— Совершенно неважно, как выглядят подмостки, на которые выходит артист. Главное, он должен чувствовать своего зрителя, вести его туда, куда необходимо. Играть на струнах его души, как на пианино.

— Так у пианино нет струн, — пробасил Горка Волков.

— Ошибаешься! — торжествующе выдала Верещагина. — Есть! Только они внутри!

— Па-а-думаешь! — буркнул Горка. — Один раз выступила и уже все, нос задрала!

— Все верно, Лена. У человека, Егор, тоже нет струн в прямом понимании этого слова. Но у каждого из нас есть сердце, и оно реагирует на боль и страх, на радость и счастье, когда что-то или кто-то задевают струны нашей души и нашего сердца.

Ребята притихли, слушая мои слова. Лена порозовела от удовольствия, глаза девушки блестели, ученица не отводила от меня взгляд.

Я вглядывался в лица своих выпускников, видел искреннюю радость, отголоски сомнений, недоверие, смех в глазах, толику зависти, которая исчезала под натиском задумчивости. Никто из ребят