Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин
Я достал блокнот и начал набрасывать план действий. Нужно было не просто заинтересовать Баумана, а сделать его союзником. Использовать его технические знания, его амбиции, его близость к Сталину.
Еще нужно заняться другими важными делами. Например, организацией современной заводской лаборатории. Я уже прикинул первые шаги, еще сегодня в поезде, когда собирался на выход.
Пусть профессор Величковский узнает о лаборатории случайно, возможно через знакомых в Промакадемии. А потом как-нибудь сам заглянет посмотреть на новейшее оборудование.
Я уже узнал, про слабые точки ученого, теперь надо просто надавить на них, чтобы добиться того, что мне нужно. Схема всегда остается неизменной.
— На завод или домой? — спросил Степан, притормаживая у перекрестка.
— Конечно, домой, Степа. Нужно привести себя в порядок. И да, загляни в «Националь», закажи столик на вечер. Отметим благополучное возвращение. В узком кругу. Так сказать, наша команда. Вы не возражаете, Семен Артурович?
Секретарь помотал головой. Ему нужно будет поручить разузнать подробнее о профессорской ставке в Промакадемии. И о том, кто курирует закупку лабораторного оборудования.
— Есть еще одно поручение, — я обдумывал, как бы поделикатнее поручить заняться профессором. — Я нашел специалиста, который может быть нам полезен. Узнайте о нем как можно больше, деликатно, не привлекая внимания.
В конце концов, старому ученому будет гораздо интереснее работать там, где есть все условия для исследований. То есть, у меня.
«Мерседес» свернул в Архангельский переулок. Несмотря на то, что это место только недавно стало моим домом, сердце забилось быстрее.
Теперь у меня появился шанс заполучить в союзники человека, способного придать моим планам модернизации необходимый научный вес. Оставалось только правильно разыграть эту карту.
Я уже предвкушал новые игры, в которые можно вовлечь Величковского и Баумана. И эти игры я должен выиграть.
Глава 9
Партийные игры
Премьера оперы «Декабристы» собрала всю партийную Москву. Большой театр сверкал огнями, заполненный странной смесью публики.
Сюда пришли и старые большевики в потертых кожанках, и новая советская элита в добротных костюмах, и даже немногие оставшиеся «бывшие» в старомодных, но безупречно сшитых фраках.
Огромные хрустальные люстры работы «Товарищества Эриксон» заливали зал мягким светом, играя на позолоте лепнины и бордовом бархате кресел. По стенам — красные знамена, развешанные к приближающейся годовщине Октября. Этот контраст имперской роскоши и революционной символики казался почти символичным для оперы о декабристах.
В правительственной ложе, куда мне удалось получить приглашение не без помощи знакомых в репертуарной комиссии, Карл Янович Бауман сидел особняком. Худощавая фигура в строгом темном костюме, казалось, излучала напряжение. Он явно чувствовал себя не в своей стихии среди театральной публики.
На сцене разворачивалась история заговорщиков-идеалистов, мечтавших о преобразовании России. Бауман рассеянно постукивал карандашом по бархатному барьеру ложи, изредка делая пометки в маленьком блокноте.
Судя по движению карандаша — не о спектакле. Даже здесь, в театре, его мысли явно были заняты производственными проблемами.
За спиной негромко переговаривались партийные работники, обсуждая новые веяния в искусстве. Кто-то хвалил революционный пафос постановки, кто-то критиковал либретто за недостаточную классовую четкость. Бауман не участвовал в разговоре, погруженный в записи.
В антракте после первого действия, когда публика потянулась в фойе, он остался в ложе один. Достал из потертого портфеля какие-то бумаги — похоже, сводки о выполнении промышленных планов. Типичный инженер старой школы, даже в опере думающий о производстве.
Это мой шанс. Я не мешкал. Подошел ближе, встал перед трудягой.
— Простите, товарищ Бауман, — я намеренно начал по-деловому, без театральных расшаркиваний. Сейчас времена такие. Можно без церемоний, если для пользы дела. — Не помешаю? Вижу, вы изучаете производственные сводки. Как раз хотел обсудить один технический вопрос.
Он поднял голову. В холодных серых глазах за стеклами пенсне мелькнуло раздражение.
Явно не любит, когда прерывают работу. Впрочем, кому это нравится?
Но я намеренно положил на барьер ложи чертеж. Технический рисунок был выполнен безупречно, в немецком стиле — таком, какому учили в Рижском политехникуме.
— А вы, простите…? — Его взгляд уже невольно скользил по линиям чертежа.
— Краснов, Леонид Иванович. Металлургический завод на Масловке. — Я протянул визитную карточку из плотного картона с простым типографским шрифтом. — Хотел показать проект нового рабочего клуба. С технической библиотекой и учебными мастерскими.
Бауман машинально поправил пенсне. Я заметил, как его длинные пальцы с чернильными пятнами чуть дрогнули. Верный признак пробудившегося интереса.
— И почему именно сейчас? — в его голосе появились привычные начальственные нотки.
— Знаете, — я кивнул на сцену, где только что отгремела ария о преобразовании России, — глядя на этих декабристов, подумал: они мечтали о переменах, но не знали, с чего начать. А мы знаем — с просвещения рабочих, с технического образования.
Бауман прищурился. Такой подход — от идеологии к конкретным делам — в его стиле.
— Продолжайте.
— Вот, смотрите, — я развернул чертеж. — Здесь библиотека с техническими журналами, включая немецкие. Тут — чертежная мастерская с кульманами «Рейсшинен». А здесь…
За сценой оркестр уже настраивал инструменты перед вторым действием. Но Бауман, забыв про оперу, впился глазами в схему. Я знал: для него, фаната технического прогресса, такой проект интереснее любого спектакля.
— Любопытно, — он достал карандаш. — А вот эта система вентиляции…
Он уже заинтересовался и пока что даже не спросил, откуда я знаю. И как с ним повстречался. Неужели поверил, что это случайно?
Нет, конечно. На самом деле ничего случайного в этой встрече не было.
За три дня до премьеры в моем кабинете появился Семен Артурович с объемистой папкой.
— Вот что удалось узнать о товарище Баумане, — он разложил на столе документы, фотографии, газетные вырезки. — Начнем с главного — сейчас он занят проектом культурного строительства в рабочих районах. Особенно его интересует создание образцового клуба на Пресне.
Я просматривал материалы. Выписка из стенограммы заседания МК.
Бауман резко критикует существующие рабочие клубы: «Примитивная агитация вместо настоящего технического просвещения». Докладная о необходимости создания современных технических библиотек. Проект типового рабочего клуба с чертежными мастерскими и лабораториями.
— А это особенно интересно, — Головачев достал пожелтевший номер рижской газеты за 1910 год. — Заметка о студенческом техническом кружке в Политехникуме. Среди организаторов — студент К. Бауман. Они собирали деньги на библиотеку технической литературы для рабочих.
Старая фотография: группа студентов у здания Политехникума. Молодой Бауман в студенческой тужурке.
Худой,
