Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин
— Выходи, беззубая шавка! — позвал Сергей. — Я тебе и лапки переломаю, и зубки оставшиеся вышибу! Будешь ползать, тявкать и юшку сосать!
— Жди, щенок! — крикнул Левота. — Ты у меня вообще ходить не будешь! Только под себя!
Эко взбодрился. Решил, надо полагать, что в рукопашной сделает Сергея запросто.
— Вечно ты вперед лезешь, — проворчал Дёрруд. — Там, где и не надо. Вот зачем это?
— А я тебе не говорил разве? — Сергей снял перчатки, закатал рукава рубахи. — Нравится мне, вот почему. А тебе не скучно, когда другие вместо тебя твоих ворогов сокрушают?
— Мне — нет! — отрезал Дёрруд. — Ты глянь, какой здоровый кабан! И кольчугу не снял, свинячий сын!
Последнее заметил не только Дёрруд.
Среди зрителей-новгородцев нашлись сторонники равных условий, о чем они не замедлили сообщить Левоте.
Тот замечания проигнорировал.
А вот Сергей ничуть не огорчился. Левота — мужик крупный. Весомый. И кольчуга сделает его тушу еще увесистее. Зато у Сергея обувь хорошая. Верховые сапожки с твердыми заостренными носами и крепкой подошвой. На заказ сделаны по его личному эскизу. Чтобы и в стремя вдеть легко, и пнуть, если потребуется. С седла. Здесь в пешем варианте ногами бить не принято. Разве что подсечь или подножку поставить. Поэтому на противнике обувка — сапоги валяные, кожей подбитые. На утоптанном снегу не скользят — и только.
Образовали круг. Со стороны боярского двора — стена дружинников. Со стороны Сергея — его конная гридь. Слева и справа — новгородский люд. Эти тоже порядок знали: хоть и теснились, а на «ристалище» не лезли.
На заборах, а кое-где даже на крышах, разместились зрители второго и третьего «яруса».
Левота встал в классическую стойку новгородского кулачника, ухмыльнулся щербато:
— Иди сюда, недомерок!
Это он зря. За год Сергей очень даже прилично вытянулся. Наверное, уже сантиметров сто семьдесят или около того. Для здешних — вполне неплохой рост. И этот Левота — не особо выше. Массивнее, да. Но это его проблемы.
Сергей ринулся в бой, имитируя полного неумеху в рукопашке. Левая рука впереди, словно бы со щитом, правая внизу, будто с оружием.
Левота стоял, ухмылялся. Готовил сокрушительный удар. И нанес, едва Сергей оказался рядом. Мощный такой, размахаистый. Как у новгородцев принято. Разок попал — и унесли готовенького.
Не попал. Сергей поднырнул под кулак и очень качественно долбанул боярина в колено. Последнее было отчасти защищено меховыми штанами. Но только отчасти: штаны — не броня. И мимоходом, тычком, приложил Левоту в ухо. Пинок прошел мимо внимания большинства зрителей, а вот в ухо да, увидели все. Завопили.
Оказавшись у Левоты за спиной, Сергей бить не торопился. Подождал, пока противник развернется и сам бросится в атаку.
И опять по той же схеме: пинок в правое колено, тычок в то же самое ухо. Остановка.
Разозлился новгородец. Но не рассвирепел. Сообразил, что срубить варяга, как деревце, не получится. Деревце, оно ведь от топора не уворачивается. И сдачи лесорубу не дает, если тот не совсем криворукий.
Левота криворуким не был. И в драках тоже был не новичок. Укротил ярость и пошел не спеша. Сергей не убегал. Ждал, что придумал боярин.
А придумал тот — подловить. Обозначил удар левой, а правой, растопырив пальцы, сунул в лицо, в глаза. Удар подлый, но допустимый. Сергей легко уклонился, поймал неосторожно выставленный мизинец и от души крутанул, одновременно в третий раз пнув по избранному колену. Да, ногами в Новгороде бить не принято. Но и запрета нет. Пинайся, если желаешь и равновесие потерять не боишься. А вот выкручивать всякое — это дело обычное. Многим нравится. Выкручивать. Но только когда ты, а не тебе.
Левота взвыл. Неприятно, когда тебе пальчик вывихивают. Взвыл и тут же рубанул левой. И еще раз, и еще. Стойкий оказался, подлец. Боль в вывихнутом мизинце терпел, а может, и вообще на адреналине не чувствовал. Дергал правой рукой так, что легкого Сергея мотало, как повисшую на кабане лайку. И бил метко, так что Сергей вынужден был отпустить мизинчик, чтобы не угодить под молотилку. Еле увернулся. Да и то потому, что три пинка сапогом не прошли для боярского колена даром. Снизили прыть.
Левота ухватил вставший под прямым углом к ладони мизинец, рывком вернул кость в суставную сумку…
И воспользовавшийся моментом Сергей влепил новгородцу прямой в нос. Хорошо так, с корпусом, и бесхитростно. Почти по-новгородски. Почти, потому что удар был все-таки прямым.
Левота принял удар хорошо. В смысле — выдержал. Все-таки веса в Сергее было маловато для этакой башки и шеи. Левота выдержал, нос — нет. Громко хрустнул.
И новгородец расстроился окончательно. Пошел махать взбесившейся мельницей. Сергей же, хоть и считался с прошлого лета полноценным рыцарем, донкихотствовать не стал: уворачивался и уклонялся. Ну и привычно пару раз достал злосчастное колено. Минуты полторы усиленной физической нагрузки — и недобрый молодец новгородский притомился. И захромал всерьез.
Тут то наступила очередь Сергея поработать с «грушей». Именно что с «грушей». Защищаться Левота не умел. Во всяком случае, от техничного противника. Бой закончился и началось избиение. Причем валить Левоту сразу Сергей не собирался. Обойдется. Пара минут — и у боярина рассечены обе брови, рожа начала стремительно расти от множественных гематом, губы превратились в лепешки, борода и волосы в крови. Ну и уже сломанному носу досталось: теперь его совсем скособочило.
О колене Сергей тоже не забывал. Но теперь уже о левом.
Левота держался исключительно на силе воли. Ну или потому, что совсем поплыл. Теперь Сергею ничего не стоило его свалить. Однако Сергей не торопился. Хотел, чтобы боярин попросил пощады…
Первым сломался папа.
— Довольно! — заорал он. — Остановите его!
Его — это Сергея.
Послушные воле тысяцкого дружинники сунулись вперед…
И путь им преградило воткнувшееся копье.
— Божий суд! — рявкнул Наслав, с которого никто не снял обязанностей глашатая. — Кто влезет, тому смерть!
— Сдавайся! — предложил Сергей Левоте.
Боярин стоял. Молча. Может, не слышал, потому что ушам его тоже досталось. Похоже, совсем ничего не соображал. И со зрением у него точно были проблемы. Глаза у него превратились в крохотные щелки, а еще кровь из рассеченных бровей.
— Он сдается! — вместо сына крикнул тысяцкий.
Сергея это устраивало.
— Ты сказал, все услышали! — провозгласил он. — Боги подтвердили мою правоту! Вы все видели, люди новгородские! Боярин Левота хотел забрать мою
