Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин
Вот так, по самому больному. Тут каждый третий если не купец, то хотя бы лавочник, своим товаром торгующий.
— Так с тобой разве не такие же нурманы? — крикнул кто-то с улицы.
— Не такие! — Сергей привстал, пытаясь разглядеть крикуна. — Не такие. Лучше! Потому мои нурманы здесь со мной, а его, — Сергей показал на Людоту, — в подвале у наместника сидят, ждут суда справедливого! А что это за суд, если слугам за хозяйскую волю одним ответ держать? А хозяин, вот он! — голос Сергея разошелся вокруг, набрал звонкость и силу, будто на поле битвы. — Вот он, пес лживый и подлый! Дрожит от страха и думает, как бы так сделать, чтобы мне вашу кровь, люд новгородский, отдать вместо своей! Продать, как тех нурманов! Как он подручника своего Поджара… Знаете такого? Вот он его вместо себя хотел отдать! На казнь и муки! За то, что волю своего господина исполнял! По правде ли это, люд новгородский⁈
Сергей сделал паузу, и в нее немедленно вклинился Левота.
— Лжа все! — заорал он. — Выдумки! Гоните его! Бейте! Разбойник он!
— Вот и я о чем говорю! — Тренированный голос Сергея покрыл вопли боярина. — Поджар этот ко мне прибежал! Казни меня за господина, просил! Только родню тронуть не дай! А этот кричит: нет никакого Поджара! Вот скажите мне: знаете Поджара или я его придумал?
— Знаем Поджара! — закричали в толпе. — Знаем! Первый подручник у Левоты!
— Вот! — подхватил Сергей. — Слышишь, облуд, что люд новгородский говорит! Выходи, подлюга, ответ держать! Не хочу ворота вышибать и людей зазря губить за тебя, тварь лживую!
Пока Сергей взывал к справедливости, вторая сторона активно готовилась к обороне. Забороло заполнилось людьми тысяцкого, а улица — новгородцами. В основном — здешними, Людина конца.
Появился наконец сам тысяцкий Житовид. Взобрался наверх с помощью подручных, встал с сыном рядом.
Городской люд зашумел, придвинулся. Задние напирали на передних. Передние же вперед не спешили. Никому не хотелось поймать случайную стрелу, когда начнется заварушка.
— Ты кто такой? — крикнул тысяцкий. — Зачем тут?
Сергей не сомневался, что вопрос риторический. Старику уже наверняка доложили, кто он и что требует.
Но Сергей хамить не стал. Назвался. И повторил обвинение.
— Сына не отдам! — сипло каркнул тысяцкий. — Разберу, есть ли на нем вина! Коли все так, как ты сказал: заплачу откупное! Если вранье — ты заплатишь!
В принципе, разумное предложение. Сергей, конечно, сильно сомневался, что разбор будет. Поджара объявят лгуном — и вопрос исчерпан. И наместник точно такой вариант поддержит. Ему проблемы не нужны. Максимум, чего удастся добиться, это прокатить Левоту на выборах в неревские тысяцкие. Но устраивать резню после того, как ему сделали внятное предложение, Сергей тоже не планировал. Тем более надеяться на то, что противник сам начнет драку и тем примет ответственность за последующее, больше не стоит.
— Что ж, — сказал он. — Пусть будет так, как ты сказал. И прими мои соболезнования твоему горю.
— Какому еще горю? — удивился Житовид.
— Ясно какому! Когда твой сын — не муж, а трусливая лживая шавка! За спиной тебя, старика, прячется! А тебя не станет, мамке под юбку залезет. Такой сын — великое горе, старик! — И, разворачивая Мара, бросил своим: — Уходим!
— Что? Что ты сказал, мальчишка⁈ — возмущенно заорал Левота. — Да ты сам трус и лжец!
Ну надо же. Такой взрослый дядя, а так легко повелся.
Сергей глянул через плечо:
— Глядите-ка! Как женовидный ротиком беззубым нам плямкает. Верно, прельстить хочет? Не повезло сучке. У нас по этой части никого нет, — произнес он по-нурмански.
Дружинники грохнули. Хорошая шутка помогает сбросить напряжение.
— Что, что он сказал? — воскликнул кто-то в толпе новгородцев.
— А ну стой, щенок варяжский! — заорал Левота. — Стой, трус, кусок дерьма!
Мар недовольно ржанул, когда всадник заставил его развернуться на месте.
— Может, я и ошибся, — произнес Сергей во внезапно наступившей тишине. — Может, в тебе, Левота, осталось чуток храбрости. Что ж… — Сергей с ловкостью степняка стек с седла на мощенную деревом землю. — Ты и я. И пусть боги решат, кому из нас уйти за Кромку!
Ой! Не ожидал, боярин? Точно не ожидал. А надо думать, что орешь. Тем более — публично. Не выйдешь — конец твоему авторитету. Даже здесь, среди своих, не говоря уже о неревских.
Левота замешкался. Управляться с оружием он умел, и неплохо. Но как-то уже привык, что рискуют другие, а он только прибирает победные трофеи.
Народ безмолвствовал. Сергей чувствовал, как нарастает напряжение.
С какой стороны ни посмотри, он был здесь чужаком, а Левота — своим. Однако брошенные Сергеем обвинения затрагивали всех. Если твой лидер не держит слова, если он предает своих… Да ну нафиг такого лидера! Изрядная толпа, заполонившая улицу с двух сторон, с напряженным вниманием ожидала, как поступит Левота. Он ответно обвинил чужака в трусости, тот предложил божий суд… А боярин молчал.
— Ну я так и думал, — сказал Сергей и положил руку на седло, собираясь вскочить на коня.
— Божий суд! — Это сказал не Левота, а его отец. — По нашему новгородскому обычаю. Без железа!
Интересный вариант. Неожиданный. Хотя… Почему бы и нет? Да, новгородцы все поголовно кулачники. Левота наверняка тоже. И правила боя здесь гибкие. Например, можно пользоваться дубинкой. И кистенем, если шар деревянный.
— Добро! — согласился Сергей. — У нас, варягов, другой обычай, но я сейчас в Новом городе и готов оказать вам, люди новгородские, уважение! Будем биться тем оружием, с которым родились!
Он снял воинский пояс и передал его Милошу. Снял шлем. Потом шубу. С помощью Наслава стянул через голову бронь, оставшись в вязаной подкольчужной
