Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил
— Только если это будет соответствовать заданию, — ответил я.
— Пф! Само собой, Серёжа, — подмигнул он мне.
Наступил март. На календаре 7 число. Солнечный день, предваряющий прекрасный праздник — Международный женский день. И сегодня настал тот момент, когда нам позволили вдвоём лететь на «Аннушке». Допуск на него мы уже получили и сегодня закрепляем.
— Гордый, 088й, двигатель запущен, прошу на предварительный, — запросил я разрешение на выруливание у руководителя полётами.
— 088й, разрешил, — ответили с командно-диспетчерского пункта.
Носового колеса на Ан-2 нет, так что резкое торможение здесь чревато. Клевок носом обеспечен! Медленно заняли полосу после соответствующего разрешения и Ваня, который был сейчас справа, начал зачитывать контрольную карту перед взлётом.
Двигатель сильно шумит, слегка вибрирует, но это норма. Чувствуешь, насколько этот самолёт хочет в небо!
— 088й, контрольную карту выполнил, взлетаю.
— 088й, взлёт разрешил.
Увеличиваю частоту вращения вала винта до номинальных 2100 оборотов в минуту. Самолёт страгивается с места и начинает разбег. Прошли отметку 60 км/ч. Чувствую, как поднимается хвост, но штурвал от себя не толкаю. Перед полётом договорились, что будем взлетать с трёх точек.
— Скорость 110, — доложил мне по внутренней связи Иван, и я, отклонив штурвал на себя, оторвал самолёт от полосы. — Меньше двухсот метров, Серёга пробежали!
Выдерживаю высоту, поскольку чуть начал задираться нос. Нормальная тенденция для Ан-2! Скорость достигла отметки 140 км/ч, и мы начали набирать высоту. Вертикальная скорость набора 2 м/с кажется смешной.
Но таков уж он из себя. «Дедушка» Ан-2 никуда не спешит!
— Шасси не забудь! — подкалывает меня Иван.
— Выпущено, законтрено в 1947 году, — отвечаю я по внутренней связи.
Проверил температуру масла и цилиндров — всё в пределах допустимых значений. После занятия высоты 300 метров, перевели самолёт в горизонтальный полёт. Теперь Ан-2 издаёт гораздо больше звуков — скрипят расчалки, свистят растяжки. Самолёт гудит, вибрирует и трясётся. Он как будто всем говорит в воздухе — я лечу, сынки!
Самое классное здесь, так это то, что можно любоваться природой. Весна начинает исполнять свои обязанности. Уже видны очертания полей и посадок, дороги с редкими машинами. Пролетели над посёлком Радово, где виден каждый человек, вышедший на улицу.
— Эх, на истребителе подобное и не успеешь рассмотреть, — сказал Иван.
— Слушай, ты уверен, что Боря выполнит мою просьбу? Я думал попросить Морозова купить цветов для жены к нашей посадке, — спросил я.
— Купит Борян. Морозову другую задачу поставили, чтобы он стол организовал в ресторане. Иначе мы завтра ваших жён не сможем никуда сводить. Я готовить не умею, — посмеялся Швабрин.
Маршрут мы закончили и начали подходить к развороту на посадочный курс. Снизились до ста метров, закрылки в положении 30°. Слежу, чтобы двигатель не остывал. Он продолжает хлопать, чихать, но температура головок цилиндров не падает ниже 160°, а входящего масла ниже 50°. Проверил, чтобы тормозная гашетка не была зажата.
И за всем нужно следить! А говорят, что простой самолёт.
— Скорость 120, высота 100, — подсказал мне по внутренней связи Иван.
— Гордый, 088, к посадке готов, — запросил я разрешение, постепенно снижаясь.
— 088й, посадку разрешил.
Скорость 90 км/ч, а самолёт очень летучий. Прошли торец полосы и идём над ней. Ну не хочет «дедушка» садиться!
Гашу скорость. Указатель на отметке 80 км/ч.
— Скорость 70…60, — подсказывает Иван, и мы касаемся основными колёсами бетонной поверхности.
Как взлетели с «трёх точек», так и сели. Кто-то скажет, что мастерство, но а я считаю — у нас отличные учителя.
Тормозим плавно. На пробеге Ан-2 всё время хочет развернуться влево из-за реакции винта. Как только скорость падает, «Аннушка» успокаивается. Зарулили на стоянку. Бросил взгляд на часы и понимаю, что времени в обрез. У Веры должен скоро закончиться праздничный концерт ко дню 8 марта.
— Серый, беги. Вон, Боря с цветочками, — указывает мне Ваня на стоявшего рядом с техниками Чумакова.
Я выскочил из самолёта и на бегу схватил букет из пяти белых роз. Крикнул, что потом сочтемся, и заберу у него сдачу. Со всей мочи бежал по мокрым лужам к жене. Посмотрел на часы и понял, что успеваю. Точный штурманский расчёт в действии!
Даже не заметил, что на шее болтается гарнитура, которую забыл оставить в самолёте. Я же дал себе слово — жене подарить цветы сегодня. Вот уже и очертания входа в здание, где проходил концерт.
Открылась дверь и вот она. Любимая и ласковая — моя жена. Самая-самая на свете! Серое пальто и красный берет, придают ей шарма. Она ищет меня глазами. Ну а кого же ещё⁈
— Верочка, вы прекрасны! — услышал я знакомый и противный голос Егора Алексеевича. — Позвольте вам подарить этот скромный букет!
«Ариец» вышел из-за спины Веры и подарил ей приличную охапку красных роз. Букет в разы богаче моего.
— Спасибо, Егор Алексеевич! — ответила моя жена, лучезарно улыбнулась ему и приняла букет.
А потом он ещё и поцеловал ей руку! Какого хрена здесь происходит⁈
Глава 11
Провод гарнитуры слегка покачивался из стороны в сторону, будто метроном отсчитывал секунды. С крыши здания капала талая вода, падая на бетонный парапет крыльца. Звук каждой упавшей капли отдавался у меня в голове. Пульс начал нарастать, а стебли цветов были мной сжаты настолько сильно, что с них стал выделяться сок.
— Да какого чёрта⁈ — произнёс я, и мои слова были услышаны Верой.
И главное, она даже не вздрогнула! Повернулась ко мне и… стала улыбаться, как будто это я ей сейчас сунул «дохренилион» роз и вылизал руку. Но мне-то это можно было бы сделать. А вот козлине, стоящему у дверей, чревато для здоровья. Хотя… его стоило бы назвать покойником!
— Серёжа! Ты уже прилетел⁈ С цветами! — быстро пошла мне навстречу Верочка, обходя ещё нерастаявшие заснеженные участки на большом крыльце.
Я медленно пошёл к ней, но взгляда с оппонента не сводил. Довольная ухмылка, с которой он на меня смотрел, вызывала рвотный рефлекс вперемешку «чесоткой» рук. Да и ногами хотелось его отметелить. Закурил он настолько пафосно, будто у него в руке была кубинская сигара, а не сигареты с фильтром.
Но больше всего, мне хотелось поговорить с женой. Неужели так сложно понять, что такие букеты не дарят чужим жёнам на 8 Марта. Эта охапка роз просто кричит — поехали ко мне, подруга.
— Любимый… — встретились мы с Верой, но она почувствовала моё недовольство. — Всё хорошо?
— Прекрасно. Это тебе… любимая, — сделал я акцент на последнем слове и стал подниматься по ступеням.
— Красивые белые розы! Ммм, так пахнут! Когда ты успел? — спросила она, пока мы приближались к арийцу.
— Нашёл время, — ответил я и остановился перед Егором Алексеевичем. — Как ваше «ничего»?
— Всё прекрасно, Сергей. Был хороший концерт, но я понимаю, почему вас не было здесь. Полёты! Что ещё нужно лётчику⁈ — воодушевлённым тоном сказал ариец.
— Сергей, мне цветы подарили. Смотри, какие красивые? — показала Вера мне букет от Егора Алексеевича.
— Очень.
Хмырёныш продолжал жадно смотреть на Веру, кося глаз в мою сторону. Ждёт реакции? Сейчас я ему устрою. Кулаки уже наготове.
— Они свежие. Прямо из…эй! — воскликнул от неожиданности Егор Алексеевич.
Я резко поднял руку, изобразив прямой удар по лицу. Он выронил сигарету, которая завалилась ему куда-то под пальто. Моментально его глаза стали испуганными. На меня смотрел не самец тигра. Это была вшивая гиена, которая вот-вот получит причитающуюся порцию тумаков ото льва.
Трусливая сволочь думала, что я буду его бить! Но я просто решил поправить воротник верхней одежды арийца. Вышло всё очень резко и, правда, было похоже на удар. Однако я даже и шею не задел.
— Завернулся у вас воротничок, Егор Алексеевич, — сказал я. — Не надо так пугаться. Вы же от чистого сердца такие подарки дарите?
