Карамазов. Книга 2 (СИ) - "Гоблин (MeXXanik)"

— Он врет, — просто ответила девушка. — Лекаришка не собирался сдавать пост. И уступать кабинет другому человеку тоже.

— Ты так решила, увидев грамоты? — я усмехнулся. — Да любая медсестра могла завесить всю стену за пару часов.

— Эта его жуткая рыба, — скривилась Калинина.

— А что с ней не так?

— Ее никто не снимал со стены уже очень давно, потому как это чучело в пыли и на поверхности нет ни одного отпечатка от пальцев.

Мне стало неловко оттого, что сам я не заметил такой важной мелочи.

— Горшкевич бы утащил эту фигню домой в первую очередь. Рыбой он гордится. Считает своим важным трофеем.

— Ты права, — согласился я с помощницей. — А ведь доктор точно подметил, что ты пошла в старика.

— Хорошо, что не внешностью, — хихикнула девушка и прижалась ко мне. — Пойдем скорее отсюда.

Уже на парковке нас ждал неожиданный подарок. Под дворником на стекле был зажат буклет с рекламой Дома Призрения. Выбросить его было некуда и я швырнул брошюру на панель управления.

— Где Виктор?

Катерина пожала плечами:

— Мне откуда знать? Это твой начальник охраны.

Калинина заняла переднее сиденье, взяла книжицу, и принялась лениво перелистывать ее.

— Ой, — она подняла с коврика под ногами выпавший листочек. — Смотри. Лежал между страниц…

Она развернула записку.

— Прочти, — приказал я.

— «Горшкович изрядно потратился на лечение полгода назад. Затем он пытался заработать на подпольных карточных турнирах, но не сумел и проигрался. Однако, несколько дней назад он вернул часть займов наличными. Подпись: Ононим»

— Вот нам и ответ, — нахмурился я. — Надо осмотреть труп преемника главного целителя.

— Могу запросить снимки из дела, — с готовностью предложила Калинина.

— А ты голова! — похвалил ее я. — Без тебя я бы пропал.

Катерина хмурилась, рассматривая что-то в телефоне. А потом взглянула на меня.

— Считаешь, что на беднягу воздействовали?

— Что ты нашла?

— Подозрительная царапина, — она показала мне экран телефона.

На снимке был кусок человеческой кожи, на котором виднелись отметины, складывающиеся в буквы «RoToL»

— Сходится, — выругался я.

Кировская мануфактура была давно заброшена. Ее владелец, глава семьи Кировых, бывший бастард, стал весьма заносчивым с тех пор, как купил семейный герб. И судьба "заводного" аристократа была как в старом известном стихотворении про то, как маленький мальчик бабла нарубил. Стал зазнаваться он, всем нагрубил. Только финал у истории был менее криминальным. Киров пристрастился к азартным играм. И проиграл очень много. Пришлось продавать имущество за бесценок, чтобы хоть как-то покрыть долги.

Кирова нашли мертвым через пару дней после того, как он подписал бумаги о продаже мануфактуры. Иван Анатольевич висел в петле.

Его вдова вместе с детьми куда-то исчезла, а цеха мануфактуры так и остались заброшенными. Как напоминание бастардам о том, что “заводные” никогда не станут ровней семьям.

Три года мануфактура стояла сама по себе. А затем, в кирпичных цехах обжились маргиналы. Опустившиеся на социальное дно алкоголики и наркоманы. С ними по соседству появились служители какого-то культа. Которых, в свою очередь, выловила жандармерия. Культистов отправили на дыбу, а на мануфактуре образовалось сообщество художников, которые открыли там картинную галерею. Но интерес к современному творчеству у высшего общества быстро угас, и цеха вновь оказались позабытыми.

Вихо отодвинул ржавый железный лист, который закрывал дыру в стене, воровато осмотрелся по сторонам и пролез в пролом. Свернул к двухэтажному кирпичному строению. Потянул на себя скрипучую дверь, и вошел в здание старого цеха.

Тяжелые ботинки ступали по бетонному полу.

— А, Вихо, — послышался из тени знакомый голос.

И темноту ангара слабо осветила масляная лампа, которую держал в поднятой руке один из “приближенных” Рипера. И глядя в белое, словно бы обескровленное лицо психа, Вихо едва не скривился от отвращения.

В центре зала был установлен стул, на котором восседал Рипер.

— Зачем ты держишь их рядом? — спросил Вихо, подходя к жнецу.

— Они мне нравятся, — пожал плечами напарник. — Полностью свободные люди. Их не сдерживают моральные нормы и человеческие законы. Такие люди вольны делать все что вздумается. А что до прошлого в доме призрения — так кто из нас в здравом уме. И у каждого из нас есть свои маленькие хобби.

Жнец хихикнул, указывая на мешок, который нес в руке охотник. Грубая ткань пропиталась красными пятнами.

Вихо промолчал. Бросил мешок на пол, открыл его и достал голову Муромцева. А затем вынул нож из висевшей на поясе кобуры и принялся за дело.

— Карамазова и Круглова не было на острове, — не отрываясь от своего занятия, произнес охотник.

— Знаю. Они были на площади. Довольно сильные бойцы.

Вихо прижал голову ногой и дернул за волосы, сорвав трофей.

— Кстати, я видел на площади дочь Муромцева, — добавил Рипер. — Очень… интересная девушка.

— Она нам больше не нужна, — равнодушно ответил Вихо. — Но возможно, мы убьем ее потомков. Если окажемся здесь.

— Ты же не отступишься, пока не завершишь ритуал Охоты.

— Это выше нас, — протянул Вихо. — Таков обычай. Двенадцать потомков лучших воинов должны пасть от наших рук. Таков наш путь. А потом мы уйдем.

— На родину?

Вихо равнодушно пожал плечами:

— Возможно.

Охотник осторожно продел скальп в отведенное для трофея гнездо на рукояти томагавка. И лезвие топора вспыхнуло, словно отвечая на зов хозяина. А затем выпрямился и посмотрел в глаза Риперу:

— Твои люди убили нашу добычу. Хотя мы приказали доставить девку живой. Она должна была умереть от нашей руки.

Рипер развел руки:

— Значит, такова была судьба, брат.

Вихо зло взглянул на бойца, но ничего не ответил. Молча встал и направился к выходу.

Глава 8. Допрос с пристрастием

Виктор вышел из-за угла забора. И вид у напарника был очень злой. Рядом покорно плелся мужчина лет тридцати. Он перебирал ногами, желая поспевать за сопровождающим его парнем.

— Вы уже вернулись, — глядя на нас, протянул он. — А я как раз хотел поговорить с этим господином.

Круглов встряхнул мужика так, что у бедолаги клацнули зубы.

— Это еще кто такой? — уточнила Катерина.

Виктор пожал плечами:

— Сам хотел бы узнать. Я отлучился на минуту. А когда вернулся — он крутился рядом с машиной. Заметил меня и бросился бежать. Вот я и решил догнать его и поинтересоваться, что он здесь делал.

Феникс покосился на мужичка. Невысокого роста, бледный, с широким дряблым лицом, тянущимися от висков к макушке залысинами, и животом, который нависал над штанами на резинке. Поверх майки был надет расстегнутый халат дома призрения.

— Я просто хотел оставить послание, — оправдываясь, проблеял он. — Донести о подозрениях.

— То есть это ты подсунул брошюру? — уточнил я. — Тот самый “Ононим”?

Мужичок покосился на Виктора и нервно кивнул. Я довольно усмехнулся:

— Ну тогда рассказывай.

— Что? — оторопело переспросил мужик.

— Все, что знаешь, — вздохнул я.

Осведомитель воровато осмотрелся по сторонам:

— Не здесь. Вся территория вокруг дома призрения заставлена камерами. Эта сторона отключена до вечера. Но если вдруг кто решит включить запись…

Ононим заметно затрясся.

— Лекарь-настоятель страшный человек. Он отомстит. Лучше….

Виктор кивнул, понимая, к чему клонит мужик. Ухватил пленника за шиворот и потащил к машине.

— Эй! — возмутился было наш осведомитель, но Феникс и слушать не стал. Открыл багажник и указал на дно.

— Сам полезешь? Или тебе помочь? — усмехнулся он.

— Я на такое не подписывался! — взвизгнул мужик. — Это нарушение прав!

— Ты же сам сказал, что вокруг дома призрения полно камер, — резонно возразил я. — Значит, если тебя заметят в салоне — это будет выглядеть странно. А вот если ты поедешь в багажнике…