Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!
– Карабин Маузера, – протянул мне оружие Клыков. Я его, разумеется, взял в руки и вопросительно посмотрел на сержанта.
– Стрелял раньше? – поинтересовался тот.
– Стрелял. Винтовка Мосина тогда была.
Сержант кивнул:
– Да то же самое почти. Мосинки нет, больше карабинов взяли. Да и попроще он будет. Итак, первое. Сейчас карабин разряжен. Предохранитель на затворе видишь? Ставь его так, чтобы вверх смотрел.
Присмотревшись, я действительно обнаружил флажок. Попытался сдвинуть его, но был остановлен сержантом:
– Большим пальцем. Привыкай.
Это действительно оказалось проще. Эргономика у этого оружия была продумана.
– Затвор вверх и на себя. Отводи.
Пошло туговато, но безо всяких шатаний. Как на салазках, только очень сильно груженных.
– Мосинку так же заряжал. Держи. – Сержант протянул мне обойму – пять остроконечных патронов, вставленных в своеобразную пластинку. Демонстрируя Клыкову свои умения, я приставил обойму к открытому стволу и пальцем выдавил патроны вниз, в магазин.
– Можно и без обоймы заряжать. Так же, открываешь затвор – и в магазин, напрямую. Закрывай затвор. Целься.
Я послушно произвел все манипуляции и прижался плечом к прикладу оружия, направляя его ствол в лес. Сержант, придирчиво осмотрев меня, остался стойкой и хватом доволен.
– В стену сарая целься. Предохранитель направо.
Повернувшись, я взял на мушку сарай, стена которого уже давным-давно была испещрена выстрелами. Судя по всему, проверяли тут не только меня. Большим пальцем правой руки перекинул предохранитель.
– Огонь.
Через секунду после команды я нажал на спусковой крючок, и приклад довольно сильно толкнул меня в плечо.
– Держи за счет тела. Приклад должен влиться в тебя. Не надо за счет рук стараться удержать, – внес необходимые коррективы сержант и скомандовал: – Предохранитель наверх. Оружие разрядить.
Я послушался указания и по аналогии с мосинкой, отработав затвором, выбросил на землю все пять патронов. Вернее, четыре патрона и одну гильзу. Присел на корточки, быстро собрал нестреляные и протянул их сержанту. Клыков небрежно принял от меня боеприпас и ссыпал его в один из своих карманов.
– Закрыть затвор, предохранитель влево.
Дождавшись, когда я выполню команду, Клыков продолжил:
– Оружие надежное. Перекосов почти не бывает. Затвор хороший. За оружием ухаживать надо, но пока тебе достаточно ствол чистить. Набор для чистки в прикладе, шомпол снизу, под стволом. Теперь это оружие твое. Когда со мной или с кем-то из бойцов, носить будешь с собой. Хранится в доме, в пятой комнате, внизу под лестницей, там пока временно оружейку сделали. Брать можешь, когда с кем-то идешь, один не бери. Во избежание, так сказать. Взял – расписался в журнале, сдал – тоже расписался. Понял?
– Понял, товарищ сержант.
Клыков кивнул:
– Положить оружие.
Как только я исполнил, сержант подошел ко мне, и, сноровисто расстегнув, снял с меня ремень. Шарахаться от Клыкова я не спешил, хотя, признаться, действия его меня удивили. Вместе с винтовкой он взял какие-то причиндалы и сейчас, судя по всему, собирался их на меня надеть.
Вновь опоясав меня ремнем, от чего я сразу внушительно потяжелел, Клыков принялся за объяснения:
– Впереди четыре подсумка. Туда складываешь обоймы с патронами или при необходимости сами патроны. Сзади слева лопатка в чехле, справа – фляга. На правом боку штык-нож, подсоединяется к карабину. Можно и просто как нож использовать. Снаряжение будешь носить постоянно. Чтобы привыкал. Понятно?
– Так точно, товарищ сержант, – снова заученно произнес я.
– Теперь дальше. Подчиняешься ты мне, да и любому другому командиру или бойцу. Так что старшие для тебя будут все. Усек?
Дождавшись моего ответа, сержант продолжил ликбез:
– Так что дрова, готовка, по хозяйству какие задания – все исполнять. Не отлынивать. Сам пришел, будешь работать. Если нет, мне так сказали – никто тебя не держит.
Старая песня. Напоминания мне эти не нравились. Согласен, что я, скажем так, ненадежный элемент, но сразу втаптывать меня в грязь тоже ведь неправильно. Положим, армия, или там подразделение какое – это тоже коллектив. В любом коллективе каждый должен делать то, что ему больше подходит, что у него получается. Ну вот, скажите на милость, какой прок от того, что я буду картошку чистить в тазик, а не переводить с немецкого или делиться какими-то тактическими приемами своего времени?
Короче говоря, все это сильно мне напоминало момент, когда мы с Боном только-только оказались здесь, в этом мире. Немцы тоже нас припрягали на всякую ерунду, абсолютно не интересуясь нашей потенциальной ценностью. Не хотелось бы сравнивать бойцов РККА и фашистов. Но по-другому не получалось.
Даже вот девчонка та. Как ни крути, прислуга. Ну а как иначе назвать? Она же не в форме, в платье была, таком, знаете, простецком. Прямое, ниже колен, унылого бледно-синего цвета с широким белым воротником, на пуговицах, с двумя накладными карманами чуть ниже уровня пояса. Сомневаюсь, что это было модно даже в сороковом году.
Вы же освободители, так? А чего у вас девочка ходит, обстирывает вас, а может, и еще чего? Что-то радости на ее лице я особо не заметил. Темно-русые волосы, не убранные в прическу, а просто лежащие на плечах, не слишком выраженные веснушки, тонкие губы, вздернутый носик – это все заметил. А вот счастья или удовольствия от выполняемой работы – ни фига.
– Все уяснил, боец? – вырвал меня из размышлений Клыков. И я неожиданно понял, что внушительную часть его речи просто-напросто пропустил, задумавшись о своем. Тем не менее кивнул:
– Понял, товарищ сержант. А вот та девочка, которую я видел у входа, это кто?
Сержант, неожиданно помрачнев, задержался с ответом. Затем, поморщившись, произнес:
– Хочешь вопрос задать – спроси разрешения. Привыкай.
– Разрешите вопрос, товарищ сержант: та девочка, которую я встретил у входа, кто она такая?
– Не твое дело, боец! – отрезал Клыков и с легким вызовом посмотрел на меня. Я открыл было рот, чтобы продолжить удовлетворение интереса, но сдержался. Судя по выражению лица Клыкова, ничего он мне рассказывать не собирался.
Да и ни к чему это было. Мне не десять лет, чтобы исключительно в розовых тонах воспринимать героических бойцов РККА. Что может девчонка делать в окружении более чем пятнадцати здоровых и в основном молодых мужиков? Наверняка, кроме стирки, обихаживания и готовки, у нее есть и какие-то иные обязанности.
– Нет вопросов, товарищ сержант, – не считая нужным сдерживать разочарование, покачал я головой.
Другие
Они потратили остаток дня и часть ночи на то, чтобы добраться до населенного пункта, находящегося под протекторатом концерна Штайнера. Оказавшись в знакомой обстановке, освобожденный Илюхиным пленник тут же развил бурную деятельность и посредством телефона сумел связаться со своей базой. К утру в небольшой деревеньке оказался грузовик, битком набитый солдатами, и легковой автомобиль с командующим составом.
– Как такое вообще могло произойти? – Высокий, ладный немец в прекрасно подогнанной форме, сложив руки за спиной, вышагивал перед Илюхиным. В свете фар его фигура, окутанная предрассветным туманом, смотрелась загадочно и таинственно. – Неслыханно! Совершенный абсурд. Этого просто не может быть! – Остановившись, он посмотрел на сержанта, будто бы пытаясь в нем разглядеть что-то, что станет подтверждением его собственных мыслей.
Попытка, заранее обреченная на провал. Илюхин, отвечая моменту, имел вид сосредоточенный и слегка взволнованный. Никакого страха. Лишь напряжение и ожидание, закономерное для того, кто принес страшную весть, но при этом рассчитывает на собственную ценность как гарантию безопасности.
– Почему он вообще решился на это? Ведь существует путь… переговоров. – Немец с надеждой посмотрел на Июхина. Он и в самом деле решительно не понимал того, что произошло. Не хотел верить. Но уже второй человек рассказывал одно и то же. Чуть ли не слово в слово.
– Вы не вели переговоров. Пытались осуществить захват его земли. О чем вы говорите? Кто будет разговаривать, если оружие наготове? Двое дозорных зашли за линию. Вашим четко было объяснено, что нельзя пересекать ее и входить в деревню нельзя.
– Что за чушь! – Немец возмущенно фыркнул. – Кто такой Книппель?! Черт… черт побери! Сколько с вами было бойцов?
– Пятнадцать из нашего отряда и взвод приданных. Люди концерна Бах-Ругер. Все тяжелое вооружение было их.
– Абсурд… – Немец потер подбородок ладонью. – Полная чушь… так не может быть!
Илюхин пожал плечами. Может – не может… какая сейчас разница? Правда лишь то, в чем он сумеет убедить немцев.
– Мы знали о вашей колонне. Данные были у Книппеля. Это он привез бойцов концерна и оружие. Все было решено заранее. Имею в виду – уничтожение. Впрочем, не сунься ваши офицеры в деревню, все было бы иначе. Крови бы не было.
