Сделай сам – 1 - Константин Николаевич Буланов
— Извольте, Михаил Ильич, — до невозможности вежливо и официально, склонил я голову и простёр руку в сторону выкаченного из огромного деревянного ящика и пока прикрытого брезентовым чехлом автомобиля. Всё в этом моём поведении было настолько «приторно», что мне аж самому захотелось сплюнуть. А этот нет, как раз счёл всё это должным поведением с моей стороны. У-у-у! Слепошарый динозавр! Но с такими связями и с такой репутацией, до которых мне ещё расти, расти и расти. В общем, нужный и полезный слепошарый динозавр.
— Однако! — не смог сдержать эмоций господин Кази, стоило только прибывшим с нами рабочим по моей отмашке аккуратно сдернуть чехол с итога наших с отцом трудов последнего года. — Какая поразительная роскошь!
Это да. Натертый до блеска чёрный лак кузова и ничуть не хуже натёртая бронза прочих внешних элементов декора, в которых можно легко увидеть своё отражение.
Уж как мы тряслись над этой машиной в пути, чтобы её нигде не поцарапали и уж тем более нигде не уронили. Вспоминать страшно! Наверное, родители так надо мною ни разу не тряслись за всю мою жизнь, как мы с отцом оберегали наше претворённое в металле детище.
И да. Только наше. Фрезе отказался вкладываться равными долями, когда мы принесли ему детальный расчёт себестоимости изготовления разработанного нами лимузина. К такой цифре он был явно не готов. Я ведь пустил на это дело все выделенные мне средства, включая даже те, что получил в качестве компенсации за погибший в огне Бенц-Вело. И то этого хватило лишь на производство шасси. Кузов отдельно проспонсировал отец, отдав за него ещё пятнадцать тысяч рублей золотом. Пятнадцать тысяч, ё-моё! Аж вслух произносить такое страшно!
Почему вышло так безумно дорого? Так я не стал размениваться на всякую мелочь и с самого начала задрал планку, нацелившись застолбить за собой тот рынок, что когда-то в будущем подгребли под себя Роллс-Ройс, Деланье-Белльвиль, Испано-Сюиза и десятки прочих.
Почему задрал планку? Да потому что в итоге у нас получилось нечто сильно смахивающее на Роллс-Ройс «Фантом» первой серии. А это уже дизайн середины 1920-х годов! Натуральный космический корабль по нынешним временам так-то! Каждую панель кузова простукивали киянками по деревянным моделям, выполненным в натуральную величину, а после долго и упорно лудили и шлифовали! Вообще всё в этом автомобиле являлось ручной работой, для выполнения которой мы нанимали исключительно слесарей-инструментальщиков, поскольку дорабатывалось исключительно вручную. Станки покуда не дотягивали до требуемой точности подгонки.
— Прошу, господин Кази! — обойдя машину, я открыл для него правую переднюю дверь, предлагая занять место пассажира. И да, я сразу сделал ставку на размещение руля слева, чтобы потом не пришлось переделывать.
Мне-то понятно, отчего поначалу руль на автомобилях располагался в основном справа. Так и парковаться у бордюра сильно легче и водителю безопасней покидать машину, чтобы осмотреть двигатель. А покидать машину приходилось часто. Техника-то в первые десятилетия была сырая, нередко начинала «капризничать» прямо в пути. Вот и приходилось шоферам то и дело вылезать из-за руля, да нырять с головой под капот. А некоторые вовсе ездили в компании с механиками сразу. Особенно такси поначалу.
Ну и, понятное дело, выходить вправо — сразу на тротуар куда как безопаснее, нежели влево — под копыта объезжающих тебя лошадок. Я же просто сразу предпочёл добавить боковые зеркала заднего вида солидных размеров. Чем и решить вопрос с безопасностью выхода из машины.
— А ты, малёк, чего это делаешь? — расположившись в предложенном кресле и с удовольствием повертев головой, оглядывая весь пышущий богатством салон, он с каким-то скепсисом покосился на меня, когда я, выдохнув, уместил на водительском месте дополнительную седушку, а, разместившись на ней, принялся подвязывать к своим ногам деревянные колоды.
— Так вы же сами изволили велеть продемонстрировать вам автомобиль во всей красе, — с некоторым недоумением во взгляде, тут же отозвался я, временно перестав закреплять свои туфли в «удлинителях ног». — А вся краса автомобиля заключается в том, как он едет.
— Ты это чего удумал? А? — мгновенно прищурился Кази, явно не ожидая с мое стороны ничего хорошего.
— Ой, да ладно вам! Один раз живём! Ничего с вами не случится, не переживайте, — как от чего-то незначительного отмахнулся я, внутренне расплывшись в гаденькой улыбке. Ну а чего он опять начал бочку на меня катить? Я, между прочим, профессионал! — Чтоб вы понимали, сейчас во всём мире имеются лишь два человека, что умеют управлять данным красавцем, — нежно потер я упакованной в белую перчатку рукой по толстому ободу руля, обшитому кожаным чехлом. — Мой отец и я. Причём у меня выходит куда как сподручней. — Ну да, папа́ пока что походил на ученика автошколы, который смотрит, то на рычаг КПП, то на приборы, тогда как смотреть необходимо на дорогу. Это лишь у меня выходило управляться со всем этим делом по старинке.
— Так. Выпусти меня отсюда, — посверлив меня с пару тройку секунд нехорошим взглядом, принялся искать он способ открыть дверь.
— Пассажирам слово не давали! Вас везут с комфортом, вот и радуйтесь! — не стал я помогать ему с делом покидания «идущего ко дну судна». Ну это по его мнению нас ожидало «погружение на дно» под моим-то чутким руководством.
— Меня пока никто никуда не везёт! И слава богу! — начал этот паникёр дергать за всё подряд в надежде вовремя покинуть «тонущий корабль».
Хотя с какой-то стороны понять его было можно. Я же ещё шибзик совсем. Девять лет всего стукнуло. Ни роста, ни веса, ни мускулов. И на фоне огромной машины, куда как более габаритной, нежели всякие там советские ВАЗ-ы, ГАЗ-ы, Москвичи смотрелся совсем мелким. Было с чего переживать.
Но, блин, я-то себя знал и был в себе уверен!
— И это бравый морской офицер? — воспользовался я грязным приёмчиком, облив его полным брезгливости взглядом. — Хорошо, что мой отец не такой. Хоть, глядя на него, веры в отечественные военно-морские силы не потеряю.
— Ах ты малёк нахальный! — такое ощущение что мне прямо на ухо проревела та самая иерихонская труба. Вот теперь сразу стало ясно, что это морской офицер. Привык перекрикивать корабельный гудок, блин.
Я даже головой потряс от оглушения и испугался, как бы стёкла не раскрошились от такого звукового удара. Они ведь, эти стёкла, у нас закалённые, чтобы в случае чего пассажиры
