Нэпман 4. Красный мотор - Алим Онербекович Тыналин
— Что я? — удивился я.
— А то не знаете! — она вскочила, заходила по цеху. — «Варвара Никитична то, Варвара Никитична это…» А сами небось думаете, ну что эта девчонка может понимать в моторах?
— Вообще-то я думаю, что вы лучший моторист на заводе, — спокойно сказал я.
Она остановилась, недоверчиво глядя на меня:
— Правда?
— Правда. Поэтому и назначил вас заместителем Звонарева. Кстати, — я кивнул на стенд, — могу подсказать, в чем проблема с оборотами.
— Сама разберусь! — тут же вскинулась она, но глаза уже загорелись профессиональным интересом. — Хотя… ладно, показывайте.
Следующие полчаса мы провели у стенда. Я объяснял принцип настройки карбюратора, она быстро схватывала, задавала точные вопросы. Иногда наши руки соприкасались, и она тут же отдергивала свою, словно обжегшись.
— Вот теперь совсем другое дело, — удовлетворенно сказала она, прислушиваясь к ровному гулу мотора. Потом искоса глянула на меня: — А вы… вы правда верите, что я справлюсь? Ну, с этой должностью?
— Безусловно, — кивнул я. — У вас есть главное — чутье на технику и желание учиться.
— Учиться… — она вздохнула. — В академии вот тоже учусь. Только трудно иногда. Особенно математика. А еще эти взгляды: мол, чего приперлась на мужской факультет…
В ее голосе прозвучала такая горечь, что я невольно положил руку ей на плечо:
— Вы справитесь. Я в вас верю.
Она вдруг залилась краской и отскочила:
— Нечего тут… утешать! Сами-то небось тоже думаете — вот дурочка, лезет в мужское дело.
— Варвара Никитична, — я старался говорить серьезно, хотя уголки губ сами собой разъехались в улыбке, — вы сейчас просто ищете повод поспорить.
— А вот и нет! — она уперла руки в бока. — И вообще… И нечего на меня так смотреть! Я… я лучше пойду данные испытаний запишу.
Она метнулась к столу, схватила журнал, рассыпав карандаши. Наклонилась подбирать их, снова покраснела, когда я подал ей укатившийся под верстак.
— Спасибо, — буркнула она. — И… извините за резкость. Я просто…
— Просто устали, — закончил я за нее. — Идите домой, Варвара. Все записи могут подождать до завтра.
— Не указывайте мне! — тут же вскинулась она, но глаза смеялись. — Хотя… пожалуй, и правда пойду. Только мотор заглушу.
У выхода она обернулась:
— А знаете… вы все-таки очень странный начальник. Непохожий на других.
И убежала, пока я не успел ответить. А я еще долго стоял у стенда, глядя ей вслед и думая о том, как удивительно порой переплетаются человеческие судьбы. И о том, что за внешней колючестью часто скрывается ранимая душа.
Мотор на стенде все так же ровно гудел, словно напевая какую-то только ему известную песню. В распахнутые окна цеха лился лунный свет, окрашивая все вокруг в серебристые тона и придавая этому вечеру какое-то особое, почти волшебное настроение.
Когда наступила, осень, мы решили запускать производство. Без особых торжеств и шума, в рабочем порядке. Но сначала надо было все хорошо подготовить.
Сентябрьское утро выдалось промозглым и туманным. Я шел по гулкому пустому цеху, и мои шаги эхом отдавались под высокой крышей. Стеклянные фонари Звонарева еще не пропускали солнечный свет, слишком рано, небо только начинало сереть.
Огромный сборочный цех казался бесконечным. Вдоль него тянулась черная лента конвейера, сердце будущего производства. Монтажники заканчивали последние приготовления, слышался звон инструмента и негромкие переговоры.
— Леонид Иванович! — окликнул меня Циркулев, как всегда безупречно одетый, несмотря на ранний час. — Позвольте доложить, я проверил установку по уровню. На третьем пролете обнаружил отклонение в две десятых миллиметра.
— Две десятых? — раздался язвительный голос Руднева, появившегося словно из ниоткуда. — Да там в самих подшипниках люфт больше! Я вчера разобрал один, американцы явно экономили на закалке обойм.
— А вы знаете, — Звонарев, взъерошенный, с папкой чертежей подмышкой, вышел вслед за ним, — я тут посчитал дополнительную систему освещения. Если установить отражатели под углом сорок пять градусов, мы увеличим площадь на шестьдесят два процента.
— Лучше бы проверили привод, — перебила его Варвара, вытирая руки ветошью. Она оказывается, шла сзади. — Там на главном валу вибрация странная. Я уже час слушаю, точно что-то не так.
Я улыбнулся, глядя на свою команду. Каждый со своим характером, со своими причудами, но все фанатично преданные делу.
— Товарищ Краснов! — к нам торопливо подошел бригадир монтажников Волошин, кряжистый мужчина с окладистой рыжей бородой. Он пришел за Варварой. — Тут у нас проблема с приводом центральной линии…
— Я же говорила! — торжествующе воскликнула Варвара.
— Показывайте, — кивнул я Волошину.
Мы подошли к массивному редуктору. Его чугунный корпус поблескивал свежей краской.
— Вот, слышите? — Варвара приложила руку к корпусу. — На холостом ходу все нормально, а под нагрузкой начинает бить.
Циркулев достал блокнот:
— Позвольте, я рассчитаю допустимые нагрузки.
— Некогда считать! — Руднев уже закатывал рукава. — Сейчас разберем, сразу все станет ясно.
Через полчаса редуктор был разобран. На верстаке лежали шестерни и подшипники.
— Ну что я говорил? — торжествовал Руднев, показывая вал. — Термообработка никуда не годится. Придется переделывать на нашей стали.
— А еще масло не поступает к дальнему подшипнику, — добавила Варвара, изучая каналы в корпусе. — Надо сверлить дополнительное отверстие.
— Я набросаю схему модификации, — Звонарев уже строчил в своей папке.
Волошин почесал бороду:
— Так это что же, всю линию переделывать?
— Зачем всю? — я осмотрел узел. — Доработаем этот редуктор как опытный образец. А остальные уже будем делать по новой технологии. Кстати, — повернулся я к Рудневу, — сколько времени нужно на изготовление нового вала?
— Дайте сутки, — прищурился он. — Только людей с других участков придется снять.
— Действуйте. Варвара, проследите за доработкой корпуса. Звонарев, доделайте чертежи модификации. Игнатий Маркович, — обратился я к Циркулеву, — подготовьте расчеты и обоснование изменений для отчета.
В этот момент в цех вошли Бойков и Нестеров. Директор завода хмурился, его массивная фигура отбрасывала длинную тень в утреннем свете.
— А, вот вы где, — Бойков окинул взглядом разобранный редуктор. — Уже проблемы?
— Не проблемы, а рабочий момент, — ответил я спокойно. — Устраняем слабое место в
