Время олимпийских рекордов - Дмитрий Викторович Распопов
— Я уже маме и папе сказала, что мы будем вместе, — в трубке настало сопящее молчание.
— Не согласовав со мной, — напомнил я тому, у кого имелась короткая девичья память.
— Ну Вань, неужели ты бросишь меня одну?
Я молчал, хотя взрослая часть уже давно обхохатывалась, поскольку это была чистая женская манипуляция, и Аню надо было по-хорошему просто послать, но вот подросток, каким я тут был, должен был на это повестись.
— Я тебе точно говорю, это будет самая большая твоя ошибка, — словно нехотя ответил я, — где, когда, что одеть?
Она тут же обрадовалась и затараторила. Выслушав, я не слушая её дальше положил трубку и под заинтересованные взгляды караульных пошёл продолжать тренировку.
Глава 10
Специально, назло Ани, я в нужный день оделся так же, как и на приём английского посла. Полуспортивное, полуофициальное, хотя она трижды сказала, чтобы я нашёл себе костюм. Затем она попросила меня сильно не душиться, поскольку резкий запах не нравится её маме, я же вылил на себя треть ужаснейшего одеколона Сергей Ильича, который зайдя в комнату после этого, стал громко чихать, удивлённо на меня смотря, поскольку я раньше никогда этого не делал, просто часто мылся и всё. Не взяв с собой цветов, и старательно запачкав туфли, пройдя через охрану, имевшую на меня пропуск, я позвонил в нужную дверь.
Открыла её сияющая Аня, в вечернем платье, которая увидев меня, сначала громко чихнула, затем опустив взгляд на туфли, всё верно поняла.
— Ну какой же ты гад, Ваня, — тяжело вздохнула она.
— Дорогая кто там? — раздался громкий женский голос позади её.
Появившаяся дородная женщина, похожая на Аню, первым делом несколько раз громко чихнула и закатив глаза, быстро скрылась обратно в квартире.
— Какой же ты гад, — повторила она, но натянув налицо улыбку, взяла меня под руку.
Она стала меня со всеми знакомить, представляя, а я даже с каким-то мстительным удовольствием смотрел, как меняются лица людей, которые смотрят, переводя свои взгляды с неё на меня. Мне казалось, если бы Аня принесла с улицы мокрого, трясущегося от холода бездомного котёнка, взгляды бы ровно такими, какими сейчас элита советского общества смотрела на меня. Я всё это видел: чуть сморщенный нос, чуть нервный смешок, чуть кривая ухмылка и шепоток соседу, всё это не ускользало от меня и вот тут-то я понял, что действительно был прав. Аня была здесь своя, среди своих, я же, приблудный котёнок, которого накормят, отогреют и отдадут в добрые руки, но подальше от этого дома.
Наконец со всеми перезнакомив, она нехотя выпустила мою руку и пошла исполнять обязанности хозяйки вечера, я же, найдя двух знакомых мне людей, отправился к ним. Оба пожали мне руку, и словно случайно мы отошли в угол большой комнаты.
— Смотри Ваня, на рекорд идёшь, но раньше декабря нельзя, — тихо сказал её отец, — жена только что подходила и просила избавить наше общество от тебя, желательно как можно скорее.
Второй комитетчик тоже тихо хмыкнул.
— У него талант бесить людей, уже три докладных лежат у начальника Третьего главного управления на его несознательное поведение от куратора.
— Ну ещё не вечер, — хмыкнул товарищ Петров, — уверен, он ещё не раз отличится.
— Мужчины, о чём шепчемся? — подошла к нам миловидная женщина, в красивом платье и шляпкой на голове.
— Светлана, познакомься, молодой человек Ани, — представил он меня ей, беря её за руку, и уже мне сказал, — Светлана Викторовна, моя жена.
— Очень приятно, — я сделал вид, что не понимаю, зачем она протягивает мне руку.
Бросив на меня удивлённый взгляд, она отошла от нас, присоединившись к маме Ани.
— Ваня, коней-то не гони, — на лице второго комитетчика, постоянно пыталась пробиться улыбка, но постоянно пропадала, — уже вторая женщина против тебя. Так они Аню к концу вечера уговорят тебя бросить.
— Чему быть, тому не миновать, — спокойно ответил я, поскольку понял, что единственный шанс относительно безболезненного расставания с Аней, был сейчас передо мной и она сама, не догадываясь об этом, мне его показала. Люди, как и их ближайшие сородичи — обезьяны, социальные животные, а это значило, что мнение социума, в котором обитает человек, очень важно для него. Не было ни малейшего сомнения, что чем большему количеству людей, которые её окружают, я не понравлюсь, чем сильнее будет это давление.
К середине вечера стало жарко, многие мужчины сняли пиджаки, а когда я снял свой, оставшись в обтягивающей майке с коротким рукавом, почти вся половозрелая женская часть повернулась посмотреть на меня. Аня же, увидев это, наоборот нахмурилась.
Время тянулось очень медленно и только товарищ Петров и товарищ Серго, как он представился мне, скрашивали моё время. Много девушек подходили ко мне, знакомились, я никому не отказывал, шутил, смеялся, чем в конце концов настроил большую часть молодых мужчин присутствующих на вечере, против себя. Только взрослые родители останавливали их от желания, пригласить меня прогуляться на улицу.
Внезапно послышался громкий шум, все повернулись к коридору и в сопровождении очень молодого мужчины в комнату вошла некрасивая сорокалетняя женщина, но с очень уверенным видом, пробежавшись беглым взглядом по знакомым лицам мужчин и остановившись на мне. Я видел, как её брови удивлённо полезли вверх, когда она рассмотрела моё тело.
— Галя! — тут же мама Ани бросилась к ней, — как мы рады тебя видеть! Но ты же говорила, что не сможешь вырваться?
— Ой, я решила, что будет некрасиво с моей стороны хотя на минутку не заглянуть и не поздравить Анечку. Ой какая красавица стала! — женщина отвела от меня взгляд и стала здороваться с присутствующими, окружившими её со всех сторон, — наверно отбоя от женихов нет?
— У меня есть один, других не нужно, — ответила та с неожиданной дрожью в голосе.
— О, вы наконец помирились с Женей? — обрадовалась та, — ну и правильно, ну и молодец! Парень он хоть куда!
— Мой парень — Иван, — я не узнавал её, девушка словно сдувалась как воздушный шарик.
— Да? — удивилась та, снова смотря на меня, уже более заинтересованно, и чувствуя, что её внимание от него ускользает, увивающийся рядом с ней молоденький спутник, стал пытаться обратить на себя больше внимания, — почему ты нас не познакомишь?
— Вань? — Аня повернулась ко мне, будучи уже вся бледная.
Мне стало её жалко, поэтому я подошёл, и обнял её, чувствуя, как Аню слегка потряхивает.
— Иван Добряшов,
