Адъютант палача - Александр Яманов
-Не хочет ли пан присоединиться к компании благородных людей? — подошедший был полноватым человеком лет двадцати пяти в гражданском костюме, — Или пан — москаль, тогда у нас нет вопросов. А может, он не шляхтич?
Господин, который был уже навеселе, кивнул на русскую газету. Только усомниться в моём благородстве — это уже оскорбление. Какой-то детский развод из моей юности. Или у людей просто начало постепенно срывать крышу в предвкушении скорого мятежа? Вот некоторые излишне несдержанные маргиналы и начали демонстрировать свой норов.
-Пан знатнее всей вашей компании вместе взятой. И по-польски разумеет гораздо лучше. Слушать вашу местечковую речь — это насилие над моими ушами, — презрительно усмехнувшись, отвечаю по-польски.
-Да как ты смеешь…— незваный гость попытался начать качать права.
Остудил его пыл ствол моего револьвера, смотрящий ему в лицо. Боковым зрением замечаю, что на лестнице стоит Фредди и тоже держит руку за полой сюртука. Не знаю, что о нас подумал подвыпивший товарищ, но конфликт был исчерпан, а меня даже не вызвали на дуэль. Либо местная шляхта излишне деградировала, или нас приняли за других людей, но компания постепенно прекратила гулянку и покинула трактир. Мы же спокойно выспались и двинулись в путь. Я ругал себя за несдержанность. Дело не в том, что я мог застрелить шляхтича — они давно начали меня порядком раздражать. Вопрос в дворянской чести и репутации, которые просто так не отмоешь. Даже с учётом того, что я собираюсь занять жёсткие пророссийские позиции, можно стать парией и среди русских офицеров. Одно дело — война и сражения, где многое могут списать на горячку боя. И совсем другое — размахивать в мирной жизни пистолетом, как чикагский гангстер. Надо контролировать все свои нездоровые порывы, всё-таки мы не на диком Западе.
В столицу губернии я решил въехать открыто. Ещё и поселился в доме нашего семейства. Вроде прошло не более двух месяцев, а как всё изменилось! Но слуги всех раскладов не знали, и просто встретили нас как положено. Приезда Зенона я не опасался. Скорее всего, в Вилейский уезд он поедет тайно, минуя Вильно, так как должен покинуть место службы. Не уверен, что ему выдадут очередной отпуск. При всей демократичности нынешних российских законов, даже в армии, вряд ли ему разрешат манкировать своими обязанностями.
Я хотел записаться на приём к губернатору, но сначала решил разведать ситуацию. Ранее Юзек не вникал в подобные вопросы, но память выдавала, что с нынешним главой Края, Назимовым, не всё так просто. Ходили разные слухи о генерале, который служил здесь уже восемь лет. Смущало меня то, что поляки его всячески хвалили. В нынешних реалиях — это огромный такой минус для чиновника.
Посоветовавшись с Фредди, я решил, что пока не буду выходить на местную власть. На следующий день мы занялись поисками Малаховского. Сначала я заехал с визитом к парочке знакомых семейств, где мило пообщался с хозяевами. Там и выяснил, что интересующий меня господин действительно служит в городе. Но, прибыв в воинскую часть и вызвав дежурного офицера, мы натолкнулись на странную стену непонимания. Мне ответили, что поручик действительно приписан к данному полку, но сейчас отсутствует. У меня попросили адрес, где я остановился, и обещали сообщить информацию о появлении пана Теофила. Своё место жительства я обозначать не стал и ретировался. Для себя решил, что надо уезжать из города либо залечь на дно. Но опоздал.
***
-Ваше благородие, на выход. Пришли, значиться, за вами, — произнёс унтер, который исполнял обязанности надзирателя на гауптвахте. Быстро одеваюсь и выхожу из каземата. В голове между тем мелькают события последних недель.
Да, меня банально арестовали на следующий же вечер, после посещения полка Малаховского. И сделали это не какие-нибудь армейцы, а самые настоящие ребята из ОКЖ в синих шинелях, в просторечье — жандармы. Странно, что при этом Фридриха не тронули и разрешили дать ему кое-какие поручения. В первую очередь это касалось обеспечения меня кормёжкой и одеждой на время заключения. Я всё-таки дворянин и курсант, поэтому в обычную каталажку меня точно не посадят. Но вот на разносолы рассчитывать не приходится. А организм у меня растущий, плюс после многочисленных травм, питаться надо нормально. Ещё и интенсивные тренировки стали для меня нормой, что тоже требовало возмещения утерянных калорий.
Как я и подозревал, кормили на губе весьма средне. Офицерам обычно приносили еду из ближайшей таверны. Я бы не рискнул питаться в подобном заведении, поэтому скромно довольствовался стряпнёй кухарки из нашего особняка.
На первый допрос меня вызвали дня через три. Видать, жандармы собирали информацию, но особых успехов у них не было. Формально — я еду в Питер, продолжать учёбу. Письмо в Пажеский корпус о моём недомогании должен был отвезти Зенон. Только всё оказалось гораздо сложнее. И дело был не в моей персоне.
-Какие отношения вас связывают с инженер-поручиком Владиславом Малаховским, — после нескольких общих вопросов, наконец, приступил к делу жандарм.
На допрос меня вызвал аж целый ротмистр, что навевало на определённые мысли. Либо я где-то наследил, или всё дело в Малаховском.
-Я хотел отдать долг господину инженеру. Но меня очень странно встретили в его части. Поэтому мне пришлось ретироваться, а там уже и ваши коллеги пожаловали.
-Почему вы отказались называть адрес проживания? Зачем вам столько оружия?
-Я никому не должен отчитываться о своих действиях, если они не противоречат закону. Что касается оружия — то люблю, знаете, на досуге пострелять.
Далее вопросы шли по кругу, и через полчаса, явно раздосадованный, ротмистр оставил меня в покое. Через три дня у нас состоялась новая встреча, которая закончилась примерно тем же. Зачем этому господину дополнительные знания о моей биографии, я так и не понял. И вот, через десять дней отсидки, с вещами на выход.
К моему удивлению, в комнате меня ждал господин совершенно гражданского вида. Толстый, с немного обрюзгшим лицом, зато весьма проницательными маленькими глазками, спрятанными за стёклами пенсне. Чем-то он был похож на Бондарчука в роли Пьера Безухова, только небольшого роста, весьма подвижный и недобрый.
-Надворный советник Глухов Алексей Иванович, являюсь секретарём Его Превосходительства генерал-губернатора, — представился чиновник, — У меня к вам один вопрос, Иосиф Янович. Зачем вы
