Адъютант палача - Александр Яманов
Вот у герра Иоганна, одного из подпольных торговцев, мы и остановились. Мне выделили небольшую комнату, где я сразу завалился спать после долгой скачки. Фридрих расположился в соседней каморке, но сначала решил пообщаться со старым знакомым. Конями должны были заняться люди трактирщика. Ещё в усадьбе было решено, что мы возьмём по одной заводной лошади и поскачем налегке. Насчёт лёгкости всё достаточно условно, потому что оружия и боеприпасов у нас было на гораздо больший отряд. Но в связи с предстоящими событиями, я сильно сомневаюсь, что получится свободно приобрести порох и патроны. С провизией пока проблем нет, но всё равно пришлось запастись крупами, сухарями, салом и вяленым мясом.
Два дня ожидания чуть не свели меня с ума. Спасала только монотонная работа, которой я себя специально загрузил. Кроме трёх разминок, включая фехтование, меня ждала чистка оружия. Разобрал кавалерийский карабин, хорошенько его почистил и далее приступил к пистолетам. Кроме двух револьверов системы Лефоше, которые уже давно были известны в России, у меня был достаточно старый, но надёжный капсюльный пистолет образца 1848 года. Огромная такая дурында, но проверенная временем, и для которой не требовался унитарный патрон. Был у меня ещё охотничий штуцер, сделанный на заказ, который я умыкнул у папахена. С него не убудет, а нам дополнительная огневая мощь. Напоследок оставил шпагу, кинжал и засапожник, которые тоже требовали постоянного ухода.
-Он вернулся, — когда Фредди зашёл в комнату, я сразу почувствовал, что наше ожидание закончилось, — Только есть несколько вопросов. Доктор — холостяк, но с ним постоянно проживает якобы слуга, который, на самом деле, охранник. Плюс, есть ещё и конюх. Второй тоже больше похож на какого-нибудь разбойника, нежели человека мирной профессии. Просто так в дом не проникнуть.
Эх, как давно это было, когда в крови бурлил адреналин и предвкушение опасности! Есть во мне эта нездоровая черта — склонность к авантюризму, и это мягко сказано. В принципе, план захвата дома доктора был давно готов. Вопрос только в трактирщике и его надёжности. Одно дело — контрабанда, и совсем другое — разбой, или чего похуже.
-На Иоганна можно рассчитывать? — серьёзно смотрю в глаза Фредди, — Просто у меня ещё есть планы на жизнь, да и отомстить кое-кому надо успеть. Нельзя, чтобы на мою репутацию легло хоть малейшее пятнышко.
-У трактирщика была дочь. История длинная, но, в общем… он не углядел. Понесла Марта от одного местного пана. Видать, признавать ребёнка тот не захотел, и эта дурёха к нашему доктору пошла. Тот ей плод удалил, да так, что девушка кровью через два дня истекла. У Иоганна всего две дочки, вторая совсем пигалица, а жена померла. Любил он старшенькую, и даже байстрюка бы простил. Поэтому Лисовского трактирщик ненавидит люто. Да и пану тому я не завидую. Недолго тому жить осталось. Как раз времена такие наступают, что пропадёт человек — и никто не удивится.
Вроде небольшой белорусский уезд, а страсти кипят прямо латиноамериканские. Но это даже к лучшему.
-Хорошо! Слушай мой план.
Всё прошло без сучка и задоринки. Мы подъехали к воротам доктора поздно вечером, под видом раненного на охоте пана и его двух слуг. Особо расспрашивать, что и как, нас не стали. Только здоровяк заглянул в возок, где увидел меня, держащегося за окровавленную повязку. Нам немедля открыли ворота небольшого особняка, где жил доктор. Фредди быстро нырнул в пристройку, где обитал конюх. Я же ударил ножом охранника, помогавшего мне выйти из кареты. Тот даже не почувствовал, как умер. Счастливый человек! Закидываю тело в возок и потихоньку захожу в дом. План нам заранее нарисовал трактирщик, который спокойно сидел на козлах, изображая кучера.
Доктор стоял ко мне спиной и ковырялся в инструментах.
-Войцех, клади пана на кушетку…
Я не дал договорить Лисовскому и сбил его подсечкой, после чего слегка добавил в голову. Чёрт его знает, какие навыки у этих бывших повстанцев и прочих революционеров.
***
-Хватит притворяться, доктор. Я же вижу, что вы пришли в себя. Да и удар был слабый...
В комнате же — картина маслом. Привязанный к креслу, с кляпом во рту, Лисовский — и мы, в тёмных одеждах, освещаемые подсвечником с пятёркой больших свечей. Ну, прямо сюжет для дешёвого боевика. Ещё и доктор прикидывался, что потерял сознание, явно изучая ситуацию. Наконец он открыл глаза, изобразил недоумение, захлопал своими выцветшими глазами и чего-то замычал.
-Давайте только обойдёмся без дешёвых сцен и криков, — тихо произношу, глядя в испуганные глаза Рышарда, — Мой человек снимет кляп. Далее, я задаю вопросы, а вы отвечаете. Поверьте, человеческие страдания не вызывают у меня никакой радости. Но, лично для вас, я сделаю исключение.
-Пан Поклевский! Что вообще происходит, и как вы посмели ворваться…Уууу
Фредди опять затыкает рот Лисовскому, а я втыкаю доку скальпель в колено. Неглубоко — но, думаю, это больно.
-Вам сейчас опять вынут кляп, — произношу через минуту, когда взгляд дока стал более осмысленным, — Повторяю. Я задаю вопросы, на которые вы отвечаете. Хоть одно лишнее слово — и мне опять придётся применить скальпель. У вас ещё достаточно частей тела, которые можно искалечить. А кое-что я вам могу вообще отрезать.
Нет, положительно, он тупой. После третьей попытки строить дурачка, я воткнул скальпель поглубже и провернул его несколько раз, и наш доктор действительно потерял сознание. Очнулся, правда, быстро. Колено ему перевязали, обильно полив спиртом. От нахлынувших чувств, наверняка — благодарности, Лисовский забился в конвульсиях и громко замычал. Я уж подумал, что он опять потеряет сознание или, не дай бог, помрёт, но нет — обошлось. Нынешний народ вообще крепок телом — естественный отбор во всей своей красе.
Конечно, Рышарду понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя, насколько это возможно с проткнутым коленом. Заодно экс-повстанец понял, что никто не собирается с ним миндальничать. Некоторое время он опять пытался заговаривать мне зубы, а затем попросил вина. Полбокала красной жидкости, к которой доктор присосался, будто не пил целый день, я ему налил. А далее молча, достал скальпель и посмотрел на второе колено эскулапа.
-Малаховский! Это он
