Совок 2 (СИ) - Агарев Вадим

— Говорят, что ты после армии тоже в милиции служишь?! — радостно то ли спросил, то ли похвалил меня друг моего нынешнего тела.

— Кто говорит? Москва? — с нейтральной дебильностью пошутил я, чтобы хоть что-то сказать своему приятелю, не вдаваясь в опасные частности.

— Почему Москва? — с правдоподобной искренностью удивился Тимченко, не поняв моего утонченного юмора, — Светка Самарина говорит. А ей, вроде-бы Ленка Полянцева сказала, — без затей сдал все свои источники Павлик.

— Сам-то как? Ты в какой службе лямку тянешь? — не пропустив мимо ушей его «тоже», спросил я своего бывшего однокашника.

— Следователь! — гордо признался Тимченко, — Сразу после распределения. Слушай, а тебя еще наши девки не выловили? — озадачил меня таким странным вопросом Павлик, — Они к тебе в Советский собрались ехать!

— Зачем? — в ту же секунду вырвалось у меня, — Кто это, «они все» и зачем им ко мне ехать? И, тем более, в Советский? — мне уже стало некоторым образом тревожно на душе.

— Ну как! Ты же в Советском служишь? А послезавтра двадцать третье! Забыл, что ли? — недоуменно вытаращился на меня Пашка, — Хотя и не удивительно, ты же уже два года пропустил. А мы каждый год все собираемся. Ну, почти все, — уточнил он, — Все, кто в городе остался, а теперь вот и ты появился!

Делегация девиц в Советский РОВД по мою душу меня не радовала. Что они там наговорят и чем им там про меня ответят, предположить было сложно. Ни к чему мне такие междусобойчики моих знакомых. Точнее, моих с не моими.

— Слушай, Паша, не надо им меня вылавливать! Ты им прямо сегодня сообщи, что и в Советский им не надо переться. Во-первых, я уже не в Советском служу, а во-вторых, вот он я и все, что надо, ты мне прямо сейчас скажешь! — аргументированно начал настраивать я Павлика.

— Точно! — радостно согласился Тимченко, — Только зря проездят! Тогда гони червонец, мы по десятке на торт и на кирюху скидываемся, а девки еду готовят.

Откупившись червонцем, я еще не решил, пойду ли я на эту пьянку. Никаких душевных порывов к встрече с чужими одногруппниками я не чувствовал. Наоборот, была опаска на чем-то проколоться среди людей, которых я практически не знаю, но которые считают меня своим. Ладно, червонец я отдал, а до послезавтра еще есть время. Перед тем, как мне выйти, мы успели обменяться телефонами.

Не заходя к себе в кабинет, я торкнулся к своей начальнице доложиться о прибытии. Лидия Андреевна была не одна, у нее сидела Пастухова. Я было обрадовался, что контакт с руководством состоялся и сказав, что пошел назначать экспертизу, хотел уже развернуться.

— Обожди, присядь пока! — велела мне начальница, — Мы уже заканчиваем с Натальей Ивановной. Ты чайник пока включи, — пожав плечами, я подчинился.

Я уже не только включил чайник, но и дождался, пока он вскипел. И даже успел сыпануть в заварочник чаю, и залить его кипятком. Наконец, Пастухова удалилась и мы с Лидой сели чаевничать. Не до экспертизы, тут другие приоритеты..

— Что у тебя в прокуратуре? — напряженно поинтересовалась Зуева.

— Пока все нормально, четыре очных ставки провели, завтра еще три, — я благодарно кивнул в ответ на придвинутое ко мне блюдце с ватрушкой.

— Я тебе еще вчера хотела сказать, но подумала, что с тобой Данилин сам переговорит, — начала с неопределенности и загадок Лидия, — Он ведь с тобой по поводу Клюйко так и не пообщался? — она взглянула мне в глаза.

— Отдельно не общался, — пожал я плечами и откусил еще кусок, — А, что, должен был?

— Должен был. Потому как знает, что Эльвира с Ахмедхановым любовь крутит! — последнюю фразу Зуева выпалила, будто прыгнула в холодную воду, — Он из-за нее из семьи собирается уходить, — Зуева вспомнила о чашке в руке и сделала первый глоток.

Твою мать! И тут своя Санта-Барбара! С другой стороны, блудят Клюйко и Ахмедханов, ну и на здоровье! Лишь бы у них все по согласию было, я-то тут каким боком?! Примерно в таком ключе я и озвучил свои мысли начальнице.

— Сергей, ты дурак? Ахмедханов с твоим Ягутяном в приятелях с незапамятных времен! — подкинулась со стула Лида, — Они вместе ВЮЗИ заочно заканчивали! Шесть лет по два раза в год на сессии ездили. И сейчас все праздники вместе отмечают! Отмечали, — поправилась она на последней фразе.

Теперь в моей голове все сложилось. Чернильница Эльвира, в которую макает свой конец Ахмедханов, пытается задавить меня из-за кореша своего хахаля. Все старо и примитивно, как мир. Проще не бывает. Эк, повезло мне! Сразу стала понятна и неприязнь, которую, ничуть не стесняясь прилюдно демонстрирует мне первый зам начальника. Вот же окопались твари! Что ж, предупрежден, значит, вооружен! Будем морщить ум и думать..

— Спасибо, Лидия Андреевна! — я отложил вторую надкусанную ватрушку и приложил руку к груди, — Золотая вы женщина! Красивая, добрая и ватрушки, вон какие вкусные у вас получаются! Повезет ведь кому-то! — проникновенно изобразил я зависть потенциальному счастливцу.

Зуева сначала растерянно покраснела и только потом улыбнулась. А улыбнувшись, завернула мне третью ватрушку в бланк протокола.

— Ладно, ты иди. И не забудь брусенцовское дело к Данилину захватить на оперативку. — она начала прибираться со стола, а я, прихватив добытую при помощи примитивной лести еду, пошел к себе, производить следствие.

У двери кабинета меня ждал, по-холопьи теребя шапку студент-обувщик Брусенцов.

— Долго жить будешь, друг сердешный! — в ответ на его «Здравствуйте!», произнес я и толкнул дверь в свой кабинет.

— Там закрыто, я уже стучался, — доверительно сообщил мне сторонник свободных рыночных отношений в эпоху экономического тоталитаризма.

— Для нас с тобой это не проблема! — заверил я Брусенцова и достав из кармана ключ, впустил его в свои чертоги, — Чего приперся?

— Мне сегодня четыре пары сапог принесли! — шепотом сообщил спекулянт.

— Как четыре?! — я аж едва не уронил куртку, промахнувшись вешалкой мимо крючка. — Шесть же должны были!

— Нет! — вскинулся студент, — Вместо двух пар они мне деньги отдали! По той цене, что я с рук продавал, — успокоил меня Брусенцов.

Так-то, мне было все-равно, но бунт загнанных под лавку колбасников мог таить под собой угрозу. Но, если полностью вернули награбленное в мозолистые руки спекулянта, значит в Багдаде все спокойно. С этой стороны. Пока еще.

— Ну и чем ты недоволен? Я же тебя еще не вызывал, чего приперся? — повторил я сакраментальный вопрос, понимая, что голову мне ломать сейчас надо по другому поводу.

— Сергей Егорович, заберите себе эти сапоги! И деньги заберите! — щеки фарцы опять начали наливаться румянцем, — Так будет справедливо!

Все-таки вредная у спекулянтов работа! Нервная! Почти как у служителей внутренних органов, подумал я и уже привычно подвинул студенту графин со стаканом. Брусенцов благодарно кивнул и тоже привычно полез за таблетками.

— Ты бы завязывал с фарцовкой, Александр! Не с твоим здоровьем такие страсти претерпевать! Молока ведь за вредность тебе не выдают? — я наблюдал, как подследственный вытряхивает из пузырька живительные колеса.

— Не выдают, Сергей Егорович! — горестно покачал головой румяный юноша и запил печаль стоялой водой. — Вы не поверите, но я не столько из-за денег. Хотя и деньги, это, конечно, тоже хорошо! Мне сама торговля нравится, — неуверенно посмотрел на меня Брусенцов.

Очевидно он не ожидал от меня понимания, а напротив, ожидал насмешки. Наверное, так оно и было бы, если на моем месте был не я. Поживший в сытые времена, когда у помойки запросто можно было увидеть малоношеные импортные сапоги. Те самые, которыми он сейчас торгует по цене месячной зарплаты инженера. А, может, еще и фактурнее. Я хорошо помнил, как в присные советские времена при зарплате в сто пятьдесят рублей, вполне нормальные и здравые люди покупали вожделенный «Вранглер» за двести пятьдесят. А потом стирали его только с изнанки, и только щеточкой. И очень аккуратно. Гладили тоже только с изнанки. Годами и с гордостью избранных носили пиндосовскую робу.